Удачный брак - Маккрейт Кимберли Страница 9

— И тогда тебя арестовали?

— Сначала все забегали. Кто-то из врачей со «скорой» осмотрел нос копа, потом все успокоились, и было чувство, что все спустят на тормозах, — сказал Зак. — Потом парень в костюме снова переговорил с детективом. Я не слышал, что он ему сказал. Но через минуту меня арестовали за нападение на офицера.

— Но не за убийство?

Зак покачал головой:

— Нет, только за нападение. Мне кажется, даже коп, которого я ударил, хотел меня отпустить, хоть у него и шла кровь носом. Он все говорил: «У парня жена погибла». Но у меня было чувство, что другой коп, ну, тот, в костюме, искал предлог, чтобы упечь меня за решетку.

Очень даже похоже на правду. Если у тебя есть обоснованный повод задержать подозреваемого в убийстве, ты это делаешь. И точка.

— Ты все это рассказал тому адвокату, который представлял твои интересы, когда тебе предъявили обвинение? Ну, бесплатному защитнику.

Зак неуверенно нахмурился:

— Не помню точно. Я в тот момент, как уже говорил, был слегка не в себе.

— Ничего. Я найду твоего защитника и спрошу. Ты знаешь, как его зовут?

— Ммм… Адам… Рот-чего-то-там. Он новичок, живет на Стейтен Айленд. Мы обсуждали паром…

Я представила себе нервного новоиспеченного госзащитника из тех, кому выдают подобные дела, который все трындел и трындел о своей жизни Заку, пока тот пребывал в ступоре.

— Я отыщу его. Если он уже переговорил с прокурором, то может быть в курсе расклада.

— Значит ли это, что ты передумала? И берешь мое дело? — Зак протянул руки и ухватился за краешек плексигласовой перегородки перед ним.

— Прости, Зак! — сказала я чуть тверже, но надеялась, что все еще дружелюбно. — Тебе правда нужен кто-то с богатым опытом в уголовном праве. А именно в делах об убийстве. Кто-то, кто разбирается в ДНК, криминалистических экспертизах, группах крови, отпечатках пальцев. Я знакома только с судебной бухгалтерией. У меня никаких связей в прокуратуре Бруклина. В таких делах очень часто нужен неофициальный канал передачи информации.

— В первую очередь мне нужен боец, Лиззи. — В глазах Зака теперь горела ярость. — На карту поставлена моя жизнь.

— Но я не партнер. Я не могу приводить собственных клиентов в «Янг & Крейн». Точка.

— Я готов оплачивать все по вашим расценкам, какими бы они ни были.

— При желании ты мог бы позволить себе купить всю нашу фирму с потрохами, — заметила я. — Дело не в расценках.

Зак кивнул и откинулся на стуле.

— Они не хотят, чтобы название конторы ассоциировалось с подобными тяжкими преступлениями. Понятно-понятно.

— Ну, ты же знаешь, как устроены эти фирмы. Они ставят во главу угла свой моральный облик.

— Я бы тоже не хотел, чтобы моя компания ассоциировалась с именем человека, которого обвинили в убийстве. Цель — безукоризненная репутация.

— Осталось пять минут, — произнес чей-то голос в громкоговорителе. — Часы посещений заканчиваются через пять минут. Пожалуйста, проследуйте к ближайшему выходу.

Я встала и взяла блокнот.

— Мне нужно позвонить. Я найду тебе классного адвоката и передам всю информацию. Очевидно, первостепенная задача — вытащить тебя отсюда под залог. — Я посмотрела на его лицо в синяках и заплывший глаз. — В любом случае я не знаю, к кому обратиться в «Янг & Крейн», чтоб мне доверили это дело.

Зак вскинул подбородок:

— Погоди, ты могла бы спросить хоть кого-нибудь. Тебе же пока не отказали.

Черт. Я опустила глаза и выдохнула. Ну зачем я так сказала? Зачем?! Хотя, может, это и не худший вариант… «Янг & Крейн» точно откажутся. Пол как-то раз специально подчеркнул, что старшие юристы не могут брать себе дела. После того, как он официально мне откажет, я официально соскочу с крючка.

— Думаю, я могу спросить, — наконец промямлила я. — Но они точно откажутся.

— Ладно! — ответил Зак, но я поняла, что он меня не слушал.

— Зак, я серьезно. Это ничего не изменит.

— Я понимаю, правда. Спасибо тебе!

Он задержал на мне взгляд и даже еле заметно улыбнулся.

— Часы посещений подошли к концу! — Голос через громкоговоритель звучал громче и настойчивее. — Немедленно проследуйте к выходу.

— Мне пора, — сказала я. — К концу завтрашнего дня у меня будет больше информации, позвони мне. Скажем, в семь? Вот мой мобильный. — Я написала номер и подняла листок так, чтобы Зак смог его правильно переписать. — Я сразу подойду.

— Спасибо, Лиззи, — сказал Зак. Он прижал ладонь к мутной перегородке, глядя на меня с мольбой. — Спасибо!

Я помялась, а потом прижала свою ладонь с другой стороны. Это был дико интимный жест, хотя физически мы друг друга и не касались.

— Постарайся не волноваться, — сказала я, убирая руку.

— Потому что волноваться не о чем? Или потому, что это не поможет? — уточнил Зак.

— И то и другое, — сказала я и направилась к двери.

Я тяжело дышала, когда поднялась по лестнице к нам на четвертый этаж. По дороге домой я погуглила информацию об Аманде. Никаких новостей о ее смерти, зато попались статьи в «Пост» и «Дейли ньюс» об убийстве в Центр-Слоуп в выходные под заголовками «Жестокое убийство в Центр-Слоуп» и «Убита женщина в Слоуп». В обоих изданиях опубликовали одно и то же фото: «скорая помощь» припаркована рядом с красно-коричневым особняком, полдюжины полицейских машин, полицейская лента. Статьи обошлись без подробностей и не упоминали имена Зака и Аманды. «Впредь до уведомления от родственников», — писали газеты. Не говорилось и о причине смерти, однако журналисты отметили, что был произведен арест и полиция не считает, что сохраняется риск для общественной безопасности. Мы с Сэмом были у нашего давнего приятеля в Джерси-Шор на День независимости, поэтому случившееся прошло мимо меня.

Я обнаружила большое количество фотографий Зака и Аманды в интернете: благотворительные вечера, биографические очерки о Заке. Аманда была красива. Ослепительно красива: стройная молодая женщина, похожая на газель, с длинными густыми светлыми волосами. Она была полной противоположностью мне с моими темными волосами, смуглой кожей и плотно сбитой фигурой. Я не нашла никаких упоминаний о ее возрасте, но с виду она была совсем молодой, даже юной.

Я пыталась представить, насколько же юной, когда вошла в прихожую, где меня встретила тишина и привычная духота. Было поздно, почти одиннадцать. Но Сэм обычно в такое время еще не спал. «Пусть он будет дома, — подумала я. — Пожалуйста».

Я оставила сумку в коридоре, сбросила туфли на высоких каблуках и отправилась на кухню, чтобы налить стакан воды и найти себе что-то поесть. Я запустила руку в большую упаковку «Твиззлерс», которую зачем-то убрала с глаз долой, и зачерпнула пригоршню конфет. Я достала из холодильника фильтр-кувшин для воды и увидела, что Сэм уже упаковал для меня обед на завтра. Эх, Сэм, если бы в мире существовало достаточное количество сэндвичей с индейкой, чтобы все исправить.

От дверей в гостиной я увидела Сэма, который спал мертвецким сном на диване. Я была уверена, что он именно спит, а не вырубился. Он лежал, свернувшись калачиком, на боку, а по телевизору шел матч «Янки» — «Ред Сокс», звук был приглушен. Я подошла и наклонилась к нему.

От него не пахло алкоголем. Вот до чего я докатилась — я обнюхиваю его. На столике стояла бутылка сельтерской воды. Я присела на краешек столика и смотрела, как он спит. Он выглядел просто идеально: взъерошенные рыжеватые волосы, острые скулы. У Сэма были очаровательные глубоко посаженные ярко-голубые глаза, но в последнее время слишком обеспокоенные. Во сне он был просто красивым. Он старался. Очень старался. Я любила его за это. Сэм бросил пить на целых два месяца после той аварии. После того как я устроилась в «Янг & Крейн», он время от времени мог себе позволить пиво во время бейсбольного матча или бокал вина за ужином у друзей. Но он не напивался, по крайней мере вдрызг, до прошлой недели.

Раньше я бы сказала, что просто напиться вдрызг и напиться до отключки — это одно и то же. Человек просто вырубается, лежа лицом вниз на ковре. За восемь лет брака я стала настоящим экспертом по точному употреблению слов. Когда человек напивается вдрызг, то он — например, ваш супруг — продолжает двигаться, пусть и неуклюже. Он не вырубается, хотя он и не с вами, поскольку важная часть его «я» — того человека, которого вы любите, — исчезает. В итоге вы говорите с кем-то, кто только похож на вашего любимого, кто говорит его голосом, но это не он, а его оболочка.