Гарри - Таинственное излучение Страница 11

Аза с Булем побежали к барабану.

— Подождите, не отпускайте! — вдруг закричал им Альф. — Ведь мы очень сильно нагрели воздух в шаре. Если теперь освободим веревку, то он так рванется вверх, что мы не сможем управлять барабаном, а веревка порвется.

Пришлось ждать чуть ли не полдня. У Дормидонта со Жвачкиным наверху даже желание летать пропало.

Но вот Альф дал знак и Аза с Булем начали медленно раскручивать веревку на барабане. И так же медленно шар начал подыматься вверх. Вот он поднялся выше домов.

— Закрепляй обратно, — скомандовал Альф.

Веревку закрепили и блин неподвижно повис в воздухе.

Зрелище было фантастическим. Огромный разноцветный цветок висел высоко в небе в лучах заходящего солнца. Оранжевый блин, голубая корзина, белые веревки и ярко–желтые крылья.

— Красотища! — только и произнесла Аза.

— It is wonderful! — одновременно поддакнул ей сверху Дормидонт.

Затем на этой красотище зашевелились желтые лепестки и она медленно поплыла по небу. Сначала прямо, потом понемногу отклоняясь в сторону, затем по кругу на длину отпущенной веревки. Вот махокрыл остановился и двинулся в обратную сторону. Значит, изменение угла наклона крыльев действовало. Эксперимент можно было считать успешно завершенным.

— Крути обратно! — подал команду Альф.

Крутить обратно было не так легко, как отпускать. Но с помощью Альфа и Пуфика справились и с этим. Веревку закрепили. Первые воздухоплаватели вышли из корзины. Вид у них был очень довольный. Корзина устойчиво держалась в воздухе. Работать крыльями оказалось не очень тяжело. К единственному недостатку относилась небольшая скорость движения.

Это был недостаток всех легких летательных аппаратов; Тяжелые ракетосамы и самобили мало зависели от внешней среды, а зависели только от мощности двигателей. Зато без работающих двигателей они были лишь грудой металла и пластика. Чему доказательством являлась в настоящее время вся планета. Сотни сложных аппаратов бездействовали. Зато собранный ими махокрыл летал!

Медлительность полета была существенным недостатком. И дело даже не в длительности перелета. Проблема была в другом. Медленный корабль мог нормально лететь только в тихую безветренную погоду. При сильном встречном или боковом ветре его слабой мощности не хватит, чтобы преодолеть скорость ветра. Они будут все время отклоняться в сторону. И в конце концов могут потерять ориентиры и оказаться неизвестно где.

Корабль желательно было усовершенствовать. И Альф предложил винт. Но приводимый в движение не машиной, а вручную.

— Так что, нам теперь все ломать придется? — с грустью произнес Дормидонт, глядя на полюбившийся ему махокрыл.

— Нет, ломать ничего не надо, — обрадовал его Альф. — Винт и крылья будут дополнять друг друга. Надо только сделать общее управление. Из нашей корзины мы сделаем как бы один большой велосипед. У каждой скамьи поставим педали, которые через систему передач будут вращать винт. Его можно будет крутить и всем вмести, и по отдельности.

— Грандиозно! — воскликнула Аза, нимало не вдумываясь в технические трудности постройки винта. — Я думаю, что до такого ни в прежние, ни в наши времена никто не додумался. Получается, что мы без людей отлично можем развиваться.

— Все так, — не очень уверенно согласился Буль. — Только ты забываешь, что и этот махокрыл мы сделали опять–таки для спасения людей. Нам самим к чему он?

— К чему, к чему. Откуда я знаю, к чему. Сделали и молодцы. Слава роботам!

— Слава! Слава! — подхватили другие.

В том числе и Альф. В самом деле, разве они не были молодцами?

Молодцы–то молодцы, но без музея, похоже, им бы не справиться. Опять пришлось тащиться туда.

Обычных велосипедов больше не было. Зато имелось несколько других странных педальных аппаратов. Без лишнего сожаления их разобрали на запчасти. Пропеллер отвинтили от какой–то другой штуковины.

— Если когда–нибудь люди опять появятся на Земле, то похоже, полную историю своей планеты они знать не будут, — печально заметил Дормидонт. — По крайней мере, о существовании велосипедной эры.

Остатки эры перетащили на площадь и приступили к дооборудованию махокрыла. Теперь точнее его было бы называть махокрыловинтокрутом.

Около скамеек в корзине смонтировали педальные установки. К ним подвели длинную ось, которая на метр выступала за край корзины. На ее конце закрепили винт. Получился готовый махокрыловинтокрут. Конечно, все было сделано не так быстро, как сказано. Но было сделано!

Пора было укладывать вещи. Мешки со снаряжением заняли все свободное место, а куча имущества оставалась довольно большой.

— Не надо нам это музейное барахло, — горячился Альф.

Но отбиравший его Жвачкин не менее горячо отстаивал полезность каждого предмета. Его поддерживал Дормидонт, наученный, что отсутствие необходимых вещей может стать непреодолимой преградой. Его воспоминания перевесили чашу весов.

Оставшиеся предметы различными крючками и веревками прикрепили снаружи корзины. Теперь на нее страшно стало смотреть. Торчащие шпаги, болтающиеся куски динамита, висящая часть какой–то трубы.

Красота заметно уменьшилась. Но Дормидонт логично заметил, что выкинуть мешки можно всегда и в любом месте. А вот найти — гораздо труднее. С этим доводом нельзя было не согласиться.

Оставалась последняя проблема, без решения которой путешествие могло вообще не состояться. У них до сих пор не было приборов для определения координат. Альф знал их названия: секстант и астролябия. Дормидонт из запасников памяти вытащил сведения, как ими пользоваться.

Но самих приборов у них не было. И главное, их никто никогда не видел! А найти было надо. Вот это была задачка! Для поисков пришлось перейти в еще более древние залы музея, чем велосипедно–машинные. В эпоху парусных кораблей.

Астролябию нашли очень быстро по описанию. Это был простейший прибор, от которого пошли все другие для измерения координат. Изобретен задолго до рождения Христа. Из себя представлял круг с нанесенными на нем делениями. Этим кругом прицеливались на небо и измеряли углы между звездами, Солнцем и планетами. Прибор был нехитрый и это всем понравилось. Но тут Дормидонт вспомнил, что к этому нехитрому прибору дополнительно были нужны разные хитренькие таблицы, справочники, специальные формулы для вычислений.

Пришлось искать секстант, для которого требовалось гораздо меньше вычислений. Принцип действия его предложил еще великий Ньютон. Вообще вся идея измерения координат построена на вращении Земли относительно неподвижных звезд. В каждый определенный момент под определенным светилом может находиться только одна точка земной поверхности. Поэтому, измеряя углы между земными плоскостями и направлением на звезды, зная точное время, можно узнать положение наблюдателя на поверхности. На карте оно определяется пересечением двух линий — широты и долготы или параллели и меридиана.

Из описания секстанта они знали, что это прибор со множеством зеркал, отражающих и передающих свет далеких звезд. Этого хватило, чтобы через несколько часов перед Альфом лежало пять блестящих, в чем–то похожих друг на друга аппаратов.

— Это секстант или буссоль? — с умным видом спросил Альф.

— Конечно, секстант. Буля тут нет. Он на улице.

— Не Буль, а буссоль. Тоже для измерения направлений.

Дальше Альф эту тему не стал развивать, так как сам в ней не очень ориентировался.

Им повезло, что погода была ясная. Дождавшись заката, когда на небе стали появляться яркие звезды, Альф начал проводить испытания. Хотя он хорошо знал географию и с легкостью оперировал словами «астролябия и секстант, координаты и измерения», без помощи Дормидонта ему бы не справиться. Дормидонту даже пришлось по памяти записать Альфу на отдельную карточку инструкцию по пользованию секстантом. Кстати, этой карточкой оказалась салфетка из кушальницы.

Два прибора, хотя и имели зеркальца, никаким образом не хотели нацеливаться на звезды. Третий «секстант» при каждом измерении давал разные результаты. А вот результаты измерений четвертым и пятым почти совпадали. И не только между собой, но и с координатами их теперешнего местонахождения по карте. Хотя по внешнему виду были разными. Их и взяли в дорогу.

Больше роботов ничего не удерживало в городе.

Глава 5

Перелет

С первыми лучами взошедшего утреннего солнца над домами безмолвного города поднялся величавый оранжевый «блин». Подгоняемый попутным ветерком, он медленно поплыл по голубому небу. Под блином, в пассажирской корзине, расположилась великолепная шестерка путешественников.

В роли кормчего выступал Альф. На гребных судах, а их махокрыл именно к таким относился, это была самая ответственная роль. Слово «кормчий» происходит от слова «корма», то есть задняя часть судна. Кормчий должен видеть всю обстановку, весь экипаж и командовать кому что делать. Ведь никаких рулей или педалей газа у них не было. Чтобы повернуть или изменить скорость, надо было дать конкретный приказ гребцам.