Алека Вольских - Мила Рудик и Чаша Лунного Света Страница 13

Это был огромный зал. Вдоль стен из черного гранита рядами тянулись тысячи свечей, ярко освещающих помещение. Мила насчитала пятнадцать рядов, а выше все погружалось в темноту и казалось, что потолка просто не существует и эта кромешная тьма бесконечна. Мила опустила глаза и посмотрела по сторонам: вдоль одной стены тянулись многочисленные окошки, возле которых выстроились очереди; другая стена была изрезана высокими и низкими арками, заполненными каким-то жидким зеркальным веществом, однако этот зал в зеркальном веществе почему-то не отражался.

Мила прошла по серебристо-серому гранитному полу вдоль залы. Она понятия не имела, куда идти дальше и даже растерялась, но, увидев впереди большой стол с табличкой «СПРАВКА», за которым сидел кто-то очень невысокий, решила: это именно то, что ей нужно.

Подойдя поближе, Мила удивилась еще больше, хотя и думала, что удивляться уже неспособна. За столом сидел странный человечек: ростом немного выше Коротышки Барбариса, с шишковатой блестящей лысиной, полукругом обхваченной редкими пучками сухих серых волос. Уши у него росли слишком низко, где-то на уровне подбородка: большие и загнутые назад. Человечек поднял на Милу студенистые глаза, в которых терялись размытые радужки и зрачки, и сказал большим, перекошенным от скуки ртом:

— Справочная служба Транспространственного посольства к вашим услугам.

Голос у него был гнусавый и тягучий. Мила не знала, что за существо перед ней, но была уверена, что это не гном и тем более не человек.

Он выжидающе на нее смотрел, и Мила, ойкнув, догадалась достать из кармана письмо. Она протянула его служащему посольства. Длинные костлявые пальцы с сильно отросшими желтыми ногтями развернули бумагу. Другой рукой служащий надел маленькие круглые очки и низко склонился над письмом. Мила слышала, как он монотонно бубнит себе под нос. Читал он долго, подозрительно останавливаясь на каждом слове, и наконец поднял глаза на Милу.

— Крайнее окошко слева, — прогундосил он, указывая костлявым пальцем в нужном ей направлении.

Последним в очереди к крайнему окошку слева стоял человек в длинном до пят плаще: волосы на голове нечесаные, глаза красные от недосыпания и сам весь какой-то помятый. Мила решила, что это путешественник. Судя по виду, приехал он издалека и давно не спал.

В двух шагах Мила заметила скамейки с высокими спинками. С краю была пара свободных мест и Мила села, поставив рядом чемодан.

— Здесь можно присесть? — спросил внезапно возникший перед Милой черноволосый парень с бойкими синими глазами, которые многозначительно поглядывали на чемодан Милы, стоящий на свободном месте.

— Да, конечно! — спохватилась Мила, убирая чемодан на пол.

Мальчик уселся рядом, поставил два больших чемодана прямо перед собой и с довольным видом водрузил на них ноги. После этого повернулся к Миле.

— Меня зовут Ромка Лапшин, а тебя?

— Мила Рудик.

— Ты тут в первый раз?

Мила кивнула.

— Я тоже, — поделился мальчишка. — Но я об этом месте все знаю. У меня прадед был магом. Когда он был еще жив, он мне много рассказывал. Только мне исполнилось тринадцать, я тут же попробовал поколдовать, и у меня все получилось. А ты умеешь колдовать?

Мила, почувствовав себя неловко, отрицательно покачала головой.

— Ничего — научишься, — заверил ее Ромка.

Путешественник со всклокоченными волосами и красными глазами, который стоял рядом с Милой, громко и с недовольством хмыкнул и покачал головой:

— Безобразие! Почему они допускают здесь такие длинные очереди? Вопиющее безобразие!

Мила и Ромка разом посмотрели туда, где началась очередь: человечек со скучающим лицом в окошке кассы, такой же, как и за справочным столом, явно не торопился, поднося к глазу золотую монету, словно проверял, настоящая ли она.

— А кто они? — спросила Мила, обращаясь к своему новому знакомому.

— Это щуры, — охотно ответил мальчишка. — Они охраняют границы миров и без очередной дотошной проверки даже к буфету в посольстве не подпустят — я только что оттуда. Надоедливые до ужаса. Но связываться с ними опасно. Лучше не лезть на рожон, иначе здесь можно навсегда застрять. Если они захотят — ты отсюда никогда не выйдешь.

Мила представила себе, что всю жизнь просидит в этой огромной зале, глубоко под землей, и решила, что со щурами лучше и впрямь не задираться.

В этот момент возмущенный длинными очередями путешественник, чертыхнувшись, подхватил свой чемодан и нервной походкой пошел в сторону противоположной стены. Мила наблюдала, как он широкими шагами пересек залу и уверенно подошел к одной из арок с зеркальным веществом. Посмотрел влево, потом вправо и решительно шагнул прямо в арку. Мила с открытым ртом смотрела, как его голова исчезла в серебристо-матовом, неоднородном желе, но буквально через мгновение что-то с той стороны вытолкнуло его обратно. Он отлетел назад и упал прямо на уже знакомого Миле профессора Корешка, как раз проходящего мимо, вдоль стены с арками. Профессор неуклюже растянулся ничком, чемодан его взлетел в воздух и упал на пол, замки при падении раскрылись с громким щелчком, и кое-какие вещи, вылетев из чемодана, оказались на полу.

— Во дает! — восхитился Ромка. — Он что, не знает — без билета пройти нереально?

Внезапно рядом с нарушителем возникли двое щуров в длинном темно-сером тряпье, сквозь которое проступали острые коленки, как будто хранители границ ходили на полусогнутых ногах. Один крепко вцепился в его рукав, а другой ухватился за бортик плаща. Нарушитель только успел растерянно разинуть рот, как щуры поспешно куда-то его повели.

— Вы пойдете с нами, господин хороший, — строго сказал один, хмуря брови.

— Придется заплатить штраф за попытку незаконного пересечения границы, хороший господин, — мягко добавил другой.

— Документы-то у вас какие-нибудь имеются, господин хороший? — недоброжелательно прогундосил первый.

— …И штраф за то, что билетик не купили, хороший господин, — слащавым тоном протянул второй, глядя на измученного путешественника ласковым взглядом.

Они как раз проходили мимо того места, где сидела Мила, и ей показалось, что этот господин вовсе не ожидал, что его попытка избежать длинной очереди обернется для него какими-то штрафами.

— Мы вашу особу как следует проверим, господин хороший, — пригрозил угрюмый хранитель границ, продолжая тянуть за собой вконец расстроенного и безропотно повинующегося господина.

— …И еще один крохотный штрафик за дурные намерения, хороший господин, — почти с любовью в голосе и нежным взором студенистых глаз пропел тот, что был настроен более доброжелательно. Но, несмотря на свою благосклонность, он помогал тащить чуть не плачущего господина с неменьшим усердием, цепко сжимая его плащ длинными когтистыми пальцами.

Миле даже стало жаль этого несостоявшегося нарушителя.

— Сейчас они его как липку обдерут, — сказал Ромка. — Я же говорил: с ними лучше не связываться.

Когда щуры вместе с путешественником скрылись в толпе, Мила посмотрела на профессора Корешка, склонившегося над раскрытым чемоданом. Он собирал разбросанные вокруг вещи, которые, как и он сам, имели очень неопрятный вид: фартук, весь усеянный жирными и цветными пятнами; мятый зеленый платок; кафтан с оборванной и свисающей как попало тесьмой; какая-то дырявая черная тряпка и тому подобное. Мила хотела было ему помочь, но он и сам уже управился.

— Ну и тип! — присвистнул Ромка, с неодобрением глядя туда же, куда и Мила. — Еще окажется, что он какой-нибудь профессор.

Мила посмотрела на Ромку и кивнула головой.

— Что, правда — профессор? — удивленно уставился на нее Ромка. — А ты откуда знаешь?

Мила была рада, что знает хоть что-то такое, чего не знает ее новый знакомый. Она рассказала Ромке о том, как познакомилась с профессором, и о ящере с крылышками, и даже о слюне страуса-нанду. Ромка оказался совсем не таким всезнайкой, как показалось Миле вначале. Он слушал Милу, открыв рот, и моментально согласился с ней в том, что слюна — это просто ни в какие ворота не лезет.

Пока они ожидали своей очереди, рассказывали друг другу о себе. Мила рассказала, что только вчера узнала о своей прабабушке, которая была колдуньей, и о том, что она тоже колдунья.

Ромка сказал, что хоть и знал всю жизнь о своих способностях, но мог и не оказаться сейчас здесь, потому что его мама ни в какую не хотела его отпускать: она считает, что он должен быть нормальным, как все.

— И если бы не папа, который сказал, что так хотел мой прадед, то никуда бы я не поехал, — поделился Ромка. — Мама считает, что учиться нужно чему-нибудь полезному, чтоб потом хорошо устроиться в жизни, а не всякой ерунде, которой, как она говорит, забивал мне голову мой прадед. Но мне нравились рассказы прадеда. Я просил его отвезти меня в Троллинбург, хоть одним глазком взглянуть, но он сказал, что пока тринадцать не исполнится — нельзя. А потом он умер.