Наиль Измайлов - Это просто игра Страница 16

– Что – фххх?

– А всё. Весь мир фххх – и исчезает. И на его месте возникает новый. Вместе с нами.

– Или без нас, – вполголоса сказал Алып.

– Ну, это спорно.

– И временно, – добавил Шихуа.

Немакс спросил:

– А если Бифуан не падет? Ну или флаг не будет спущен. Или трон не занят – что-то, в общем, не случится, – тогда как?

– А чего это он не падет-то? – снисходительно поинтересовался Шихуа. – Никуда не денется, вопрос ближайших дней.

– Ну прям. Садорину до Бифуана маршем идти дня три минимум, а еще ведь Гарданику брать.

Шихуа издал пренебрежительный звук и отмахнулся. Алып объяснил:

– За Ортон воевать тупо некому. Большая часть игрунов уже соскочила, чтобы не расстраиваться, и тупо ждет поражения.

– Так же нельзя, – сказал Немакс. – Как это можно – проигрывать до проигрыша?

– Так игрунам-то что. Они как старожилы по-любому получают всякие плюшки в новой игре. Независимо, проиграли или победили: инвайты там, допуск к скиллам, право выстругивать вдвое больше персов, все такое. Вот и ждут, сложив ручки. Может, в форумах еще организаторов ругают. Все как в жизни, в общем.

– Не все же такие.

– Не все, – согласился Шихуа. – Кому-то куражно просто играть, без разницы, выигрывает или проигрывает. А некоторые просто сдаваться и отступать не любят. Знаешь же эти байки про настоящих солдат, которые сюда переселились, потому что их в реале утомили генералы-предатели – ну там сдача своих городов, сигнал к отходу в разгар победной битвы, все такое. А тут типа такое невозможно.

– Это не байки, – сказал Алып негромко.

Шихуа пожал плечами:

– Вот и посмотрим.

Немакс поинтересовался почти машинально, без особых мыслей:

– А если, наоборот, Садорин падет?

Шихуа поднял подбритые брови, Алып заинтересованно выпрямился. Балтаз посмотрел на Немакса и спросил:

– Почему?

– Не важно. Подходит войско, берет Тадуру, нет, Жарданвилль, видимо, так? Спускает флаг, занимает трон…

– Кресло диктатора.

– Ну вот. Что тогда?

– Ну, наверное, тоже конец света, – неуверенно предположил Шихуа. – Разница-то, с той стороны мишень поражена, с этой ли – все равно цель достигнута, война окончена. Перезагрузка.

Логично, подумал Немакс и горько задумался. Шихуа продолжил:

– Только так не бывает. Кто брать-то Жарданвилль будет? Да еще успев перед этим с Кингхиллзом разобраться, с Тадуру. Не, нереально. Даже если нашествие из космоса случится, самые крутые бойцы с неба свалятся – все равно им времени не хватит. Кингхиллз они, ладно, сметут, но пока дойдут до Тадуру, экспедиционный корпус Садорина – опа! развернулся и домой поскакал. И вот это будет гасилово.

– Ага, – сказал Алып мечтательно.

– Ну так давайте устроим, – предложил Немакс, стараясь не показать нетерпения.

– В смысле? – уточнил Алып; остальные внимательно изучали Немакса.

– Это же интересно, так? Вдесятером против империй, а? Это по-настоящему круто, не то что сейчас, детсад на выезде, а? Или мы что, хуже пришельцев? Не крутые бойцы?

Алып медленно сказал:

– Норм. Вот откуда ты взялся такой умный, не из космоса, случайно? И конь у тебя такой…

Немакс уже привык и к завистливым шуткам про Рому, и к новому имени, которое придумалось само, и довольно удачно. Представляться хоть Максом, хоть Немаксом было глупо и странно – после настойчивого-то «вы Макса не видали?». Заготовленным ником он так и не обзавелся. В голове вертелось еще слово «лопух» на русском и почему-то на английском. В местном языке такого слова не было, здесь лопухи не росли, но Немакс помнил здоровенные зеленые листы, хотя и не мог сообразить, какое они имеют к нему отношение. А вечное его «норм», из-за которого мама ругалась, оказалось на удивление уместным. Тем более что Немакс, похоже, и впрямь был тут единственным нормальным.

Но сейчас, кажется, в нем заподозрили не столько нормального – это он переживет, – сколько лазутчика или провокатора. Это пережить будет сложнее. Бойцами асаты были умелыми, и не Максу-Немаксу-Норму с ними состязаться, в любом теле и на любой скорости. И до Ромы-то добежать не успею, вообще все забуду, тоскливо подумал Немакс, с трудом сдерживаясь, чтобы не оглянуться на возможный путь отхода.

Алып продолжил:

– И почему ты раньше не пришел? Мы бы с этой идеей такого наворотили.

– Наворотим еще, – сказал Балтаз, вскакивая. – Не плачь.

16. Так уж лось

– Насть, ну не плачь, говорю. Да, Танюш. Да откуда я знаю. Мальчик какой-то. Да, в Зотове. Ну, если ты не слышала, то я тем более. Не объясняет она толком ничего, плакать начинает, вот, опять. Давай-давай, сейчас самое время, ага. Танюш, я говорю – не надо пока.

Дед некоторое время молчал, глядя на дорогу, потом сказал:

– Танюш, ну плачет человек. Мы будем разбираться, а человек будет плакать, да? Нет, не получается так. Не надо человеку плакать, и все. Доедем, все сделаем, будем разбираться, ладно? Да не бойся ты, елки. Я тебя не подводил никогда и внучку не собираюсь. Маме я позвонил, не дергайся. Все, успокаивайся давай. Чайку наверни зеленого этого своего и ложись. Все хорошо будет, я утром позвоню.

Он выдернул наушник, покосился на Макса и сказал:

– Все нормально. Не спеша доедем, всех, кого тебе надо, найдем. Я на завтра с работы отпросился, по Зотову тебя повожу. Вечером обратно. С мамой и школой уж сама разбирайся, пожалуйста. Договорились?

Макс молча кивнул.

Они уже выехали из города и теперь шуршали по загородной трассе вдоль жидкого лесочка. Машины время от времени проскакивали навстречу, впереди не было видно никого. Сзади – Макс, избочившись, посмотрел в зеркало – тоже. От этого чувство странного не уходило – наоборот, обострялось до дикой настороженности. Макс толком не помнил ни одного фильма, хотя какие-то куски и названия все шустрее толкались в памяти, и в этих кусках постоянно так случалось: герой плюхается в неприятностях, наконец вроде приходит спасение, он успокаивается – и раз! – тут и падают настоящие грабли.

Макс упорно ждал грабель. Все это время. Когда дед отказался орать на ребят, отвел Макса в сторону и внимательно его выслушал. Когда не стал уточнять, почему неприятности незнакомого мальчика в чужом городе означают смерть внучки, – впрочем, Макс и сам как мог обходил этот вопрос стороной. Когда заставил сходить домой, поужинать как следует или, раз уж есть не хочется, собрать сухой паек с термосом чая. Когда приделывал магнитом к холодильнику записку для Настиной мамы. И даже когда усадил Макса на пассажирское сиденье, сел за руль, полистал дорожный атлас, пошептал что-то и тронулся, Макс ждал грабель. Ждал, что дед велит не маяться дурью, запрет Макса дома, подсыплет ему снотворное в чай, отвезет к матери на работу или придумает еще что-нибудь, чтобы из-за внучкиной блажи не тащиться на ночь глядя непонятно куда непонятно зачем.

Макс подозревал, что большинство взрослых в похожем случае что-нибудь придумали бы. Настин дед не стал. Повезло Насте с дедом. Может, и с Максом повезет.

Дед как будто услышал. Сказал, не отрывая внимательного взгляда от выхваченного фарами светло-серого сектора впереди:

– Все нормально будет, Насть. Немножко рано приедем, но лучше рано, чем поздно. Больничку с твоим дружком найдем, переговоришь с ним… или чего ты там хотела. Ну и все в порядке. Сразу бы сказала, а не терзалась не знаю сколько. В следующий раз сразу говори, поняла?

Макс кивнул. Дед продолжил:

– Мы семья, мы очень многое можем, если вместе. Ты даже не представляешь, как много. Горы своротим и наизнанку вывернем. А если что-то сами не сможем, найдем того, кто сможет. Вместе-то это легче, не то что одной. Ты парнишке этому сказала что-то не то, расстались не совсем как надо, вот и мучаешься, так?

Макс кивнул и поспешно уткнулся сморщенным носом в кулак.

– Наладим все. Поспи пока. Я, как в Зотов въезжать будем, разбужу. Давай-давай.

Какое там спать, хотел сказать Макс. Спать не хотелось вообще, в плечах и боках беззвучно звенело нетерпение, в голове тасовались и крутились пункты плана – найти больницу, найти себя настоящего, переписать персонажа на Полинку, включить ноутбук, который дала Полинка вместе с модемом, войти в игру, дойти до точки обмена и вернуть все в норму, в настоящее. Каждый из этих пунктов был несложным, каждый мог сорваться, и это была смерть.

Но пока они мчались по трассе, как перевернутая ракета из мультика – впереди столб света, вокруг тьма, – смерти не было. Было шипение дороги под колесами, негромкий напев сотни лошадок в моторе, бормотание радио, время от времени разбавляемое бормотанием деда: «Так, здесь куда… Направо, да… Лес, все правильно», – и был, видимо, лес, через который брела пехота, стянутая в помощь тяжелой кавалерии, а лучники уже заняли высоты, сигналя флажками дозорным, так что юг и юго-запад долины простреливался насквозь, оставалось выманить сюда садоринцев, но садоринцы пока скапливались на северо-востоке, подманивая стервятников и распугивая не любивших шум зайцев, лис, оленей, лосей с огромными рогами, вислыми мордами, нечистой свалявшейся шерстью и испуганными глазами, залитыми светом летящей машины.