Ллойд Александер - Чёрный котёл Страница 17

— В конце концов, это единственное, что тебе удалось за весь день, — согласилась Эйлонви.

— Это не моя заслуга, — сказал Тарен, озабоченно хмурясь. — Адаон говорил правду. Подарок действительно ценный.

Он быстро рассказал Эйлонви о пряжке Адаона и о своих ночных снах.

— Понимаешь, — возбужденно говорил он, — я видел сон об арфе Ффлевддура, и мы нашли его самого. Это не я вел вас на поиски ручья, что-то властно тянуло меня. И я понял, что мы непременно найдем его. А теперь эта птица. Она тоже была в моем сне. И был еще один сон. Страшный. Про волков… И это тоже случится. Я уверен. Сны Адаона всегда были правдой. Он рассказывал мне их.

Эйлонви с недоверием смотрела и слушала Тарена. Она не склонна была верить его словам.

— Адаон был замечательным человеком, — сказала она. — Не втолковывай мне, что весь его ум зависел от куска железа. Пусть даже эта железяка волшебная.

— Я не это имел в виду, — сказал Тарен, — Уверен, что Адаон все понимал и так. Ведь я даже с его пряжкой многого не могу понять. Но я знаю одно — теперь я чувствую по-другому. Я вижу вещи, которых раньше не замечал. Нюхал или пробовал, но не видел. Я не могу объяснить тебе это. Все это странно и немного страшно. Но так красиво! Есть вещи, которые я знаю, но не знаю, откуда я их знаю…

Тарен запутался и умолк. Эйлонви тоже молчала.

— Да, — промолвила она наконец, — теперь я верю тебе. Ты даже говоришь по-иному. Пряжка Адаона — бесценный дар. У тебя появилась мудрость. — Она вновь помолчала и добавила: — Мудрость, которая, полагаю, нужна Помощнику Сторожа Свиньи больше, чем что-либо другое.

Глава десятая

БОЛОТА МОРВЫ

С того самого момента, как появилась болотная птица, Тарен вел своих спутников быстро, без колебаний следуя по вьющейся среди травы тропе. Он чувствовал мощные мускулы Мелинласа, перекатывающиеся под ним, и управлял лошадью с привычным мастерским умением. Конь отвечал на малейшее движение руки всадника таким могучим рывком, что Ллуагор еле поспевала за ним. Ффлевддур крикнул Тарену, чтобы он чуть попридержал коня и дал им перевести дыхание. Гурджи, похожий на встрепанный ветром стожок сена, с радостью спрыгнул на землю. И даже Эйлонви вздохнула с облегчением.

— Поскольку уж мы остановились, — сказал Тарен, — Гурджи может раздать немного еды. Но сначала лучше найти укрытие, а не то мы промокнем до нитки.

— Промокнем? — вскричал Ффлевддур, — Клянусь Великим Белином, на небе нет ни единого облачка! Сегодня великолепный день, удачный во всем!

— На твоем месте, — посоветовала Эйлонви озадаченному барду, — я бы прислушалась к словам Тарена. Прежде бы я тебе этого не сказала. Но теперь обстоятельства несколько переменились.

Бард пожал плечами, но послушно пошел следом за Тареном через холмистое поле в неглубокий овраг. Здесь они нашли достаточно широкое и удобное углубление в крутом склоне.

— Надеюсь, ты не ранен? — спросил Ффлевддур. — У меня был военачальник, у которого рана каждый раз ныла к перемене погоды. Должен заметить, что это очень удобный, хотя и несколько болезненный способ предсказания дождя. Я всегда думал, что проще немного подождать, пока погода сама себя покажет. Рано или поздно это случается.

— Ветер изменился, — сказал Тарен. — Теперь он дует с моря. Он беспокойный и с соленым привкусом. К нему примешивается и запах травы и осоки. Это заставляет меня предположить, что мы недалеко от Морвы. Если все будет идти хорошо, мы к завтрашнему дню сможем достичь Болот.

Почти сразу, после того как они нашли укрытие, небо заволокло низкими тучами и на холмы обрушился холодный дождь. Через мгновение он превратился в отвесный ливень. Вода стекала ручьями по обе стороны их убежища, но спутники оставались сухими.

— Мудрый хозяин, — кричал Гурджи, — защитил нас от озябки и капкапки!

— Должен признать, — заметил бард, — ты точно все предсказал.

— Не я, — сказал Тарен, — Без пряжки Адаона, боюсь, мы бы промокли насквозь.

— Как это? — переспросил сбитый с толку Ффлевддур, — Я и не предполагал, что от пряжек бывает какой-нибудь толк.

И Тарен, как накануне Эйлонви, рассказал барду все, что знал о броши возлюбленной Адаона. Ффлевддур внимательно разглядывал украшение на груди Тарена.

— Очень интересно, — сказал он. — Что бы там еще она ни умела, эта чудесная пряжка, но на ней нанесены символы бардов. Вот эти три линии, похожие на наконечник стрелы.

— Я уже заметил их, но не знал, что это, — сказал Тарен.

— Естественно, — толковал Ффлевддур, — это же наука бардов. Я многое изучил, когда пытался подготовиться к экзамену.

— Но что они означают? — спросил Тарен.

— Насколько я помню, — вставила Эйлонви, — я уже как-то просила его прочесть одну надпись.

— Да, — смущенно откликнулся Ффлевддур, — но те были другими. Я отлично знаю все символы науки бардов. Вообще-то это секрет, но коли уж пряжка принадлежит тебе, то, думаю, мне позволено будет приоткрыть тебе смысл этих символов. Линии означают триаду — знание, правду и любовь.

— Это очень мило, — хихикнула Эйлонви, — не возьму в толк, почему знание, правда и любовь должны быть таким уж большим секретом?

— Секрет совсем не в том, — ответил бард — Но согласитесь, достаточно трудно найти хотя бы одно из этой триады. А сложите их все вместе, и вы получите нечто по-настоящему огромное и всесильное.

Тарен, задумчиво теребивший пряжку, беспокойно огляделся.

— Быстрей! — вскрикнул он. — Мы должны немедленно отсюда уходить!

— Тарен из Каер Даллбен, — возмутилась Эйлонви, — ты заходишь слишком далеко в своих предсказаниях! Я еще понимаю, когда ты уводишь нас от дождя, но я не желаю нарочно выскакивать под дождь!

Однако она послушно последовала за ним. Путники под торопливые команды Тарена отвязали лошадей и стали быстро спускаться с холма. Не успели они сделать и десяти шагов, как весь склон, осевший под ливнем, обрушился с ужасающим грохотом.

Гурджи завопил от страха и бросился к ногам Тарена.

— О, великий, смелый и мудрый хозяин! Гурджи благодарен! Его бедная слабая голова убереглась от ужасных грохов и опасных плохов!

Ффлевддур тихонько присвистнул.

— Ну и ну, это просто необыкновенно! Еще мгновение, и мы были бы погребены. Никогда не расставайся с пряжкой, друг мой. Это настоящее сокровище.

Тарен молчал. Его рука непроизвольно сжимала брошь Адаона, а сам он неотрывно и со все возрастающим удивлением смотрел на обрушившийся склон.

Дождь утих незадолго до наступления ночи. Промокшие и продрогшие путники проделали еще немалый путь, пока Тарен разрешил им отдохнуть вновь. Серая и безрадостная болотная трясина протянулась перед ними. Ветер и вода проделали протоки и расселины в раскисшей земле, будто великан сунул пальцы и разворотил размякшую почву. Путники разбили лагерь в узком ущелье и были рады, что у них есть возможность поспать пусть и на грязной, но чуть подсохшей горке. Тарен не спал, а лишь чутко дремал. Одной рукой он сжимал железную брошь на груди, а другой крепко ухватился за рукоять меча. Неожиданно для себя он не чувствовал особой усталости, хотя скакал, как и все, без передышки. Странное чувство возбуждения охватило его, но оно вовсе не было похоже на то состояние подъема, когда Даллбен подарил ему меч. Сны этой ночи были беспокойными и тревожными.

При первых лучах солнца путники снова пустились в дорогу. Тарен поведал о своих снах Эйлонви.

— Никак не могу их разгадать, — толковал он. — Я видел, что Эллидир находится в смертельной опасности. И в то же время я чувствовал, что руки мои связаны и я не в состоянии помочь ему.

— Подозреваю, что единственное место, где ты снова встретишься с Эллидиром, это твои сны, — ответила Эйлонви. — Ты же видишь, нигде нет ни единого его следа. Мы знаем лишь то, что он мог побывать в Морве и уйти оттуда. А может, он и вовсе не добрался до Болот. Жаль, что тебе не приснился более простой способ добывания Котла. Все бы закончилось значительно раньше. Я замерзла и промокла, и мне постепенно становится безразлично, у кого этот Котел.

— Я видел сон и про Котел, — тревожно произнес Тарен, — Но все было так перемешано и словно бы затянуто дымкой. Мне кажется, мы найдем его. И все же, — добавил он, — когда мы найдем Котел, я буду плакать. Так я чувствую этот сон.

Эйлонви промолчала, а Тарен не решился вновь заговорить о своем сне.

Вскоре после полудня они достигли Болот Морвы. Тарен почувствовал их задолго до этого, потому что земля стала зыбкой, набухшей и коварной и проваливалась под копытами Мелинласа. Он теперь замечал больше болотных птиц и слышал вдалеке странный одинокий голос полярной гагары. Нити тумана, словно извивающиеся змеи, стали подниматься от издающей дурные запахи почвы.