Эмили Родда - Роуэн и букшахи Страница 19

Тревожные предчувствия переполняли сердце Роуэна. Он сказал:

— Прежде чем отправиться в путь, надо зажечь факелы, ведь дорога наша длинна и трудна и в любой момент на нас могут напасть… — Он встретился с Шаран глазами и замолчал. Зачем было напоминать бедной девочке о тех ужасных тварях, что в любую минуту могли появиться из морозного тумана и наброситься на них?

Норрис по-прежнему хранил молчание. Он не произнес ни слова даже тогда, когда Роуэн вложил ему в руку пылающий факел. Только отвернулся и двинулся дальше — по вытоптанной букшахами узкой тропе.

Роуэн и Шаран переглянулись. Девочка с трудом скрывала беспокойство за брата.

— Пусть идет, — сказал Роуэн. — А мы — следом за ним.

Страх и жалость теснили его сердце, ведь он знал, что будет дальше, знал… но ничего не мог поделать.

«Когда узнаешь, что это, станешь таким, как я».

На небольшом расстоянии друг от друга они брели вперед. Роуэн будто снова видел себя и своих спутников со стороны — так живо ему помнилось все, что когда-то приснилось. Вот идет высокий юноша — он хромает и опирается на посох. За ним — тоненькая хрупкая девочка, прижимающая к груди деревянную шкатулку. А позади — он сам.

Не в силах побороть искушение, Роуэн посмотрел назад. Конечно, он никого не увидел. Только черные скалы, белый снег да высокую скалистую арку, откуда лился голубоватый свет.

Шаран испуганно спросила его:

— Что случилось?

Но Роуэн только пожал плечами и ничего ей не ответил.

Норрис остановился и тоже обернулся. В его глазах застыли усталость и боль, но помертвевшие губы были крепко сжаты. За весь путь он не произнес ни слова.

«Нет, сейчас все по-другому, совсем не так, как во сне, — подумал Роуэн, и в его сердце затеплился огонек надежды. — Я ничего не сказал друзьям о вещих снах, и вот мне удалось изменить предначертанное!»

— Пойдемте, — сказала Шаран, — ведь скоро стемнеет.

Губы Норриса искривила злая усмешка.

— Да какая разница? — вдруг сказал он. — Какая разница, здесь ли мы остановимся на ночлег или поднимемся выше? Ночь будет или день? Все равно мы обречены на гибель.

Норрис отшвырнул посох и факел и упал в снег.

Шаран кинулась к брату, стала дергать его за рукав.

— Норрис! Норрис! — кричала она.

Но Норрис отвернулся от сестры и зарылся лицом в снег. Так маленькие дети, не желая вставать, прячут голову под подушку.

— Роуэн, да помоги же ты мне! — плакала Шаран.

Роуэн поднял факел, брошенный Норрисом, и попытался заставить себя думать.

«Во сне я видел всех нас в пещере, — говорил он себе, — значит, из этого испытания Норрису суждено выйти живым. Значит, все мы в конце концов окажемся в пещере целыми и невредимыми. Однако плач и уговоры не заставят Норриса встать и пойти дальше. Нужно действовать как-то по-другому».

Но как? Не может быть и речи о том, чтобы нести Норриса на руках. Подъем крут, а тропка узка, так что даже волоком они не смогут втащить его наверх.

— Норрис, поднимайся! Прошу тебя! — причитала Шаран.

Она опустилась в снег и склонилась над неподвижным телом брата.

— Оставь меня в покое! — пробормотал Норрис. — Это конец.

«Это конец…»

Роуэн видел: Шаран хотела закричать, но лишь застонала. Он помнил, что на этом его сон оборвался — больше он ничего не увидел. Чем же все закончится наяву?

Роуэн подошел к Норрису и строгим голосом сказал:

— Послушай, дружище, это еще не конец, хотя ты и силишься его приблизить.

Норрис вздрогнул всем телом, глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Он поглядел на Роуэна и сказал:

— Нет, наше путешествие действительно завершилось. Каждый из нас сыграл свою роль. Помнишь: «Один будет грезить, другой — рыдать, третий — сражаться, четвертый — летать»? Ведь так говорилось в стихотворении?

Роуэн кивнул, но не произнес ни слова. Он ждал, что Норрис скажет дальше.

— Шаран заплакала, и ее слезы освободили нас от чар в этой ужасной пещере, — продолжал Норрис, уставившись в темное небо. — Ты, Роуэн, тот, кто грезит, — у тебя на груди медальон и ты произносишь пророчества. Зеел полетела. Ну а я…

Голос его оборвался, и Норрис закрыл глаза.

— Что — ты? Говори же! — воскликнул Роуэн. При одном упоминании о том, что он грезит, его сердце наполнилось чувством вины, но он уже не мог остановиться. — Говори! Тебе предстояло сражаться, разве не так?

— Да, так! — простонал Норрис. — В этом-то все и дело. Я думал, моя судьба — быть вашим защитником. Я был уверен, что смогу оградить вас от любой беды, и позволил слабенькой Шаран пойти с нами. Я хотел спасти вас обоих — и тебя, и ее.

Шаран всхлипнула. Норрис поглядел на сестру, но тут же отвернулся.

— Как я гордился тем, что мне предстояло быть вашим спасителем… — прошептал он. — Дедушка всегда считал меня за дурачка, и мне оставалось только доказать, что на самом деле я — отважный воин. И что же?..

Он горько рассмеялся.

— Норрис… — начал было Роуэн, но тот не слушал его.

— Когда пришло время сражаться, я бесстрашно ринулся в бой! — крикнул он, покраснев от стыда и вновь вспыхнувшей боли. — И лишь потом обнаружил, что разил не врагов, а тех самых друзей, которых поклялся защищать до последней капли крови. Теперь я изранен и превратился в обузу. Вновь оказался в дураках, еще раз доказав свою собственную глупость.

— Зеел и я тоже стали жертвами чар! — воскликнул Роуэн. — Не надо в том, что произошло, винить одного себя.

— Нет, надо. С меня — храброго воина-защитника — все и началось, — отвечал Норрис. — А теперь наше путешествие завершилось. Я понял это, увидев, как Зеел разворачивает воздушного змея. Шаран рыдала, я сражался, ты грезил, и, наконец, Зеел полетела. Каждый из нас исполнил предначертанное. Это конец.

Роуэн похолодел.

— Моя храбрость… — снова заговорил Норрис, — она не спасла нас, но, напротив, оказалась на руку тем злым силам, что сыграли с нами эту отвратительную шутку. Мы стали легкой добычей. И в этой игре я был всего лишь пешкой. — Слезы душили Норриса. — Оставьте меня здесь! — крикнул он. — Я не хочу дальше идти, ведь мы все равно погибнем. Силы зла сделали свое дело. Они заставили нас подняться на Гору, и здесь… здесь мы умрем!

Норрис уронил голову в снег, поджал ноги и съежился.

— Норрис! — закричал Роуэн и стал трясти его что было сил. — Норрис, даже если ты прав и нас завели в ловушку, разве можем мы так просто сдаться — лечь на землю и ждать смерти?

Но его друг даже не пошевелился.

Откуда-то сверху послышался громкий крик. Это был голос Зеел! Роуэн вскочил на ноги и поднял голову. Ярко-желтый змей парил в вышине. Его хвост слегка подрагивал и будто указывал вниз.

Огонек надежды вновь затеплился в сердце Роуэна. Зеел нашла пещеру! Нужно лишь забраться наверх — в пещере они будут почти в безопасности и смогут согреться и отдохнуть.

А тут этот Норрис, как бесчувственный чурбан, лежит на снегу и не дает им уйти из этого проклятого урочища. И что злило Роуэна больше всего, так это то, что дал слабину именно Норрис. А жители Рина так уважали его за отвагу и силу духа!..

Волна возмущения накатила на Роуэна. Он знал, что это недостойное чувство и что он не должен отдаваться его власти, но ничего не мог с собой поделать. «Вот если бы на своего любимчика сейчас посмотрела Ланн! Или Бронден! — думал он. — Что бы, интересно, они сказали?»

И вдруг он понял, что нужно делать. Ланн и Бронден сразу догадались бы, чем пробить ту броню отчаяния, в которую заковал свое сердце изверившийся Норрис.

Роуэн вздохнул и взял себя в руки.

— А ну вставай! — приказал он и презрительно пнул Норриса башмаком.

— Роуэн, как ты можешь? — ахнула Шаран. — Ведь он сам не знает, что говорит.

Но Роуэн, не обращая внимания на ее жалобные слова, еще раз ударил друга.

Тот открыл глаза.

— Оставь меня в покое, — простонал он.

— Трус! — глумливо сказал Роуэн. — Презренный трус!

Глаза Норриса, прежде безжизненные, вдруг вспыхнули огнем. Кровь бросилась ему в лицо, но Роуэн отвернулся — причем, как показалось Норрису, отвернулся с отвращением.

— Я трус? — медленно переспросил Норрис. — Ты меня назвал трусом?

Конечно, разъяренный Норрис не мог заметить, что его мучитель приложил палец к губам и подмигнул Шаран. Ужас и удивление, искажавшие лицо девочки, уступили место пониманию и надежде. Она больше не произносила ни слова и молча ожидала, чем все это закончится.

Норрис нащупал посох и медленно поднялся на ноги. Он был в снегу с головы до пят. Выхватив факел из рук Роуэна, он злобно сказал:

— Я еще покажу тебе, кто здесь трус. Иди за мной да постарайся не отставать!

Припадая на больную ногу, Норрис двинулся вперед, туда, куда вела вытоптанная букшахами узкая тропа. Роуэн и Шаран шли за ним.