Илона Волынская - Наследник Магнитной горы Страница 2

– Ползи! Ползи, говорю! – где-то поблизости яростно заорал Хакмар. К лязгу и постукиванию настигающей твари прибавился размеренный скрип… Жрица запрокинула голову… Плита опускалась! Мальчишка запустил пресс!

Лечь ей больше не хотелось. Взмахом руки она швырнула себе за спину волну Голубого огня – хоть на пару ударов сердца задержать тварь! И поползла на четвереньках быстро, как могла – даже быстрее! Локти и колени горели от соприкосновения с жесткой платформой. Воздух вздохнул над ней – она мгновенно распласталась по платформе и поползла, извиваясь, как змей. Позвоночником она чувствовала опускающийся пресс, а пятками – настигающего монстра. Вокруг сгущалась темнота – пресс все ниже… ниже… Впереди виднелась тонкая полоска света – но она не успевала, не успевала!

Чужие руки просунулись под пресс, ухватили ее за запястья и рванули. Жрицу проволокло животом по платформе и выдернуло наружу. Она отлетела к стене пещеры…

Из-под опускающегося пресса показалась блестящая металлическая башка преследователя. Скрежеща железным позвоночником по плите, он упорно лез наружу. Выбрался по грудь, лапа снова потянулась к жрице…

Каменная плита впечаталась в платформу, превращая ожившего черного кузнеца в тонкий блин листового металла. Торчащая из-под платформы рука задергалась, стальные пальцы судорожно распрямились, словно железо могло испытывать боль. Вперенный в жрицу единственный алый глаз полыхнул дикой злобой… и медленно погас, растворяясь во мраке глазницы. Голова монстра со скрипом обвисла.

Не отрывая безумных глаз от остова чудовища, жрица со всхлипом потянула воздух.

– Кажется… Это уже где-то когда-то было… Не здесь… Не сейчас… Не в этом мире… – как в трансе прошептала она. – Терминатор… Уничтожитель…

– А вы, оказывается, наш, горский, жаргон знаете, – тяжело дыша, пробормотал привалившийся рядом к стене мальчишка и поглядел на нее подозрительно – будто сомневался, не рехнулась ли она.

– Скррра-ап!

Жрица взвизгнула и заскребла пятками по полу в бессильной попытке отползти подальше.

Ярко-голубые искры с сухим треском замельтешили по гладкому металлическому черепу, замерцали на медных зубах, пробежали по стальным сочленениям позвоночника. Бухх! – в бочкообразной груди свисающего из-под пресса монстра будто шарахнуло взрывом. Вырванный кусок металла ахнул об пол пещеры. Волоча за собой полуоборванные разноцветные веревочки, из дыры с глухим стуком вывалилась пластинка с крохотными рычажками. Послышался знакомый пронзительный, до ломоты в зубах, визг, и следом из груди кузнеца наполовину выпорхнула, наполовину выпала… маленькая мохнатая летучая мышь. Какие тысячами спят под потолками заброшенных пещер.

Мышь спланировала на пластинку и, недовольно вереща, принялась топтаться по ней, теребя рычажки крохотными лапками. В ответ голова железного монстра дернулась раз, другой, выпустила струю пара прямо из щелей между медными зубами… и затихла окончательно. Мышь пискнула снова, выражая возмущение.

Послышался топот множества бегущих ног, и в пещеру ворвались перепуганные мужчины клана.

«Однако, не спешили они!» – мрачно подумала жрица и покосилась на чудом уцелевшую в своем поставце временну́ю свечу. Недоуменно сморгнула – тщательно расчерченная по всей длине белая свеча прогорела всего на одно деление. А ей-то казалось, что с тех пор, как черный монстр слез с костра, миновало свечей двадцать! [1]

Немолодой кряжистый бородач кинулся к ним… и остановился.

Жрица Голубого огня медленно поднялась на ноги. Оправила изорванную и покрытую грязью рубаху. Поглядела на пищащего зверька.

– А у нас на севере, когда мышь залетает в чум, говорят, это к счастью, – задумчиво сказала она. И жестко добавила: – Ее ловят и прибивают над входом! Ну? – Она обвела топчущихся перед ней мужчин недобрым взглядом сапфировых глаз. – И кто именно все это придумал? Кто здесь у нас такой изобретательный? – и медленно повернулась к стоящему рядом мальчишке. К своему спасителю. Получив в ответ совершенно невинный взгляд темных раскосых глаз. В их глубине таилась глубокая, как здешние пещеры, и жестокая, как сами горы, насмешка.

Двумя свечами раньше

Свиток 1

О том, что даже на празднике Голубого огня можно хорошо повеселиться, если постараться

– Возможно, вы правы, досточтимый егет [2], и я просто не понимаю современной живописи, – протянула жрица, запрокидывая голову, чтобы при свете многочисленных фонарей разглядеть стену. – Сейчас, конечно, и краски ярче, и техника сложнее… Но на меня большее впечатление производит классическое граффити. Как в пещере Шульген-Таш: волки, медведи, первобытные охотники… Такая выразительность линий… Примитивизм ваших предков я ставлю выше современного абстрактного искусства! – Жрица еще раз оглядела сияющую свежими, еще даже мажущимися красками стену пещеры и решительно кивнула, тряхнув гривой голубых, как Огонь, волос.

Могучий бородатый мужик, возвышающийся над тоненькой женщиной, как скальный утес над хрупкой сосенкой, мрачно промолчал. Зато стоящий рядом и чуть позади худощавый бронзовокожий скуластый мальчишка едва заметно скривил губы. Однако в голосе его даже самое опытное ухо не смогло бы уловить ни грана издевки – лишь бесконечную почтительность:

– Слова драгоценной енге жрицы воистину удивительны! Ведь в древних наскальных рисунках совершенно не отражена руководящая и направляющая роль Храма!

Голубоволосая жрица повернула голову, разглядывая центральную часть росписи. Меж вздымающихся кузнечных молотов, полных необузданной силы, меж очерченных несколькими простыми, но выразительными мазками краски наковален и пылающих Синим пламенем печей, вокруг которых, казалось, дрожал от жара раскаленный воздух, меж ковшей, кипящих алым металлом, затерялась выполненная ну в очень абстрактном стиле женская фигура. Ее контуры были изломаны и перекручены, отчего фигура казалась колченогой и горбатой. Опознать в ней жрицу Храма можно было только по разводам синей краски вокруг сплющенной, как от удара молотом, головенки.

– А в современных, значит, отражена, – пробормотала жрица.

Собеседник стрельнул взглядом ей в спину, открыл рот…

– Хакмар! – предостерегающе прошипел бородатый.

Мальчишка тут же старательно-демонстративно сжал губы. Жрица еще некоторое время разглядывала покрывающие стену рисунки, кивая каким-то своим мыслям, потом повернулась и молча зашагала по уходящему в глубь скалы пещерному коридору. Почтительно держась у нее за спиной, мужчина и мальчик последовали за ней.

– Сын, говорящий при посторонних, позорит своего отца, – чуть слышным шепотом выдохнул бородатый мужчина. – Тринадцать Дней уже, а все как маленький!

– Прости, отец, – Хакмар почтительно склонил голову. На губах его играла шкодливая усмешка.

Мужчина длинно вздохнул, словно смиряясь. Мальчишка прикусил губу, чтобы не захихикать, и на всякий случай отвел глаза, рассеянно разглядывая старомодно «надутые» очертания рисунков и надписей на стенах тоннеля. Вот уж «прадедушкина радость», как раз во вкусе жрицы. Тенгри – Высокое Небо, какое же все это старье!

Они ступили на небольшую платформу подъемника, и отец отжал торчащий из стены рычаг. Послышалось журчание перетекающей по желобам воды, и подъемник пополз вверх. Свет надвигался переливчатым сиянием, к которому добавились звуки музыки. Подъемник выплыл из узкого штрека и остановился. Сияние было везде и всюду – язычки Голубого огня, трепещущие в светильниках, отражались в сверкающих призмах льда.

Хакмар подал жрице руку – даже с голубоволосой ведьмой истинный егет не должен забывать о воспитании! Ледяные колонны – толстые, как стволы деревьев, и тоненькие, будто вязальные спицы, – спускались из-под теряющегося в вышине свода или, наоборот, вырастали из пола, застыв подобно бело-голубым фонтанам. Каскады льда ниспадали вдоль стен и сложным лабиринтом прозрачных скал вздымались по всей пещере. Сосульки звенящей бахромой спускались по воздвигнутым изо льда галереям. С потолка пещеры на длинных витых шнурах свисали гроздья крупных топазов и изумрудов. Мерцание сверкающих граней отражалось в прозрачных глубинах льда. Кое-где взгляд выхватывал искусные – будто созданные природой – вставки малахита и яшмы. Хакмар глубоко вдохнул холодный воздух, наполненный чистым запахом воды. Недаром парадную пещеру Магнитной горы все кланы горных мастеров считают прекраснейшей!

– Да, – задумчиво сказала жрица. – У меня тоже каждый раз, как я это вижу, дыхание перехватывает…

Хакмар кинул на нее раздосадованный взгляд. Эрлик ее забери, лучше бы она свой Храм нахваливала! Почему-то ему всегда казалось, что похвала ведьмы, будто кипящая слюна змея, может растворить царящую вокруг красоту. И похоже, не только ему!