Дмитрий Емец - Таня Гроттер и проклятие некромага Страница 20

– Честь имею, господа! Не смею более вас задерживать! Уверен, вас ждут еще дела. Что касается пострадавших боевых магов – обещаю: в ближайшее время им помогут, – сказал он, решительно открывая взглядом дверь.

И куда исчезла вся его мягкость? Хотя Таня, знавшая академика давно, удивлена не была. Недаром Склепова, чьей интуиции можно было доверять, утверждала, что Сарделькокопал похож на плюшевого зайчика, внутри которого не вата, а стальной трос. Полувампиры, даже наглые, даже не лишенные магического дара, даже с боевыми кольцами, все равно не могут не опасаться мага уровня Сарданапала. Шутки шутками, а шакалы со львами на равных не сражаются.

Недовольно оглядываясь, посланцы Магщества потянулись к выходу. Судя по всему, оба не пропустили мимо ушей, что академик, во-первых, не обещал выдать им Бейбарсова, если тот объявится; во-вторых же, поклялся лишь уничтожить зеркало, но не вернуть его Магществу.

На пороге гнусавый на минуту остановился и, обернувшись к Тане, сказал со значением:

– Мы будем рядом! Если появится Бейбарсов – сразу позови!

Он распахнул куртку, и Таня увидела, что за ремень у полувампира заправлена короткая булава. Булаву венчал яркий камень.

– Знаешь, что это? «Раздиратель некромагов». Единственное реально действующее против них оружие. Направляешь камень на некромага, произносишь слово и – пуфф! В него впиваются пять раскаленных сверл. Некромаг кричит, пытается затянуть раны, но сверла не отпускают его. Когда же тело уничтожено, дух, не успевший передать дар, обречен на вечные страдания. Жуткое зрелище! – надувая щеки, сказал Вацлав.

Его заплывшие глазки нездорово поблескивали. Еще бы: ствол есть, приказ есть, а пальнуть пока не в кого. Ну не печально ли? Заметив, какое впечатление слова Вацлава произвели на Таню, Франциск поспешил вступиться за напарника:

– Ты думаль, это слишком агрессив? У нас нет иной чойс. Изобретатель «раздиратель» черный маг Шмоллинг имел много ризонс не любить некромаг. По слухам, его жена ушла к одному из некромагов. Она видель этот некромаг первый раз в жизнь. Он всего один раз улыбнулься ей и сказаль буквально три фрасс: «Брось все! Иди за мной! Ты моя!» Этот дурачка все бросиль и топаль за некромаг. Хи-хи! Замечательни подробност! Уш ви-то, уверен, меня понималь?

– Вы сплетничаете как старая баба! – сказала Таня с внезапной досадой.

Возможно, досада была вызвана тем, что она очень ясно представила себе картину. Женщина бросает благополучного, богатенького, умненького, не исключено, что даже красивого Шмоллинга и идет за некромагом в сырую землянку, стены которой пробуравлены дождевыми червями. Возможно, даже вскоре умирает, потому что некромаги мало церемонятся с теми, кто их любит. Неудивительно, что Шмоллинг потом всю жизнь изобретал свой «раздиратель».

Франциск заморгал красненькими глазками, выискивая подходящий ответ. Наконец нашел.

– Сам ты баба! От баба и слышу! – произнес он.

Когда за посланцами Магщества захлопнулась дверь, академик устало опустился на стул и погрузился в размышления. О присутствии Тани он едва ли в этот момент помнил и удивленно шевельнулся, когда услышал ее голос.

– Вы считаете, что Глеб действительно взял жидкое зеркало Тантала?

Академик быстро искоса взглянул на нее. В этот момент Сарданапал был похож на уставшую хищную птицу, которая сидит на скале и смотрит вниз.

– Он мог это сделать, – неохотно ответил академик.

– А что за зеркало Тантала?

– Отвратительный темный артефакт! Чтобы получить его, Тантал убил двенадцать единорогов, сто жар-птиц, двух русалок и одну принцессу. У каждой жертвы он взял по капле крови, добавил желчи ехидны, воды из Леты и кипятил двенадцать дней на медленном огне, который поддерживал осиновыми дровами. Зеркало Тантала было почти готово, когда на поляну с лаем выскочили псы. За псами следовал отряд профессиональных охотников за некромагами, с которыми было несколько сильных волшебников. Принцесс нельзя убивать безнаказанно… Хижину окружили арбалетчики. Маги наложили на ее стены сильное заклинание, которое помешало некромагу скрыться. Погоня застала Тантала в момент, когда он был измотан. Собственный ритуал и двенадцать дней без сна обескровили его, лишили сил. Он понимал, что ему не уйти. Все же Тантал заперся изнутри и напустил на погоню всех висельников и всех казненных разбойников с ближайшего кладбища.

Таня поморщилась.

– Какой смысл? Что они могли сделать магам?

– В сущности, ничего. Но Танталу нужно было выиграть время. И он добился своего. Пока маги и охотники сражались с мертвяками, он успел закончить зеркало. Когда дверь хижины вышибли, то увидели Тантала. Он стоял у большого котла. И хотя огонь под ним уже погас, в котле кипела отвратительная, вязкая жидкость, в которой отражались все предметы этого мира и все живущие в мире, кроме того единственного, кто смотрел в котел. Это и было жидкое зеркало некромага Тантала.

– Это невозможно. В мире слишком много людей и предметов, чтобы одно зеркало было способно вместить все! – сказала Таня.

Сарданапал грустно улыбнулся.

– К сожалению, возможно. Скажу больше: достаточно, не страшась боли, опустить в котел руку, и можно извлечь из него любой предмет, который ты видишь, как бы далеко он ни находился. Но это должен быть обязательно темный предмет. Кроме того, у зеркала Тантала есть и другие магические свойства.

– Какие? – спросила Таня.

Она напряженно пыталась понять, зачем жидкое зеркало Тантала могло понадобиться Бейбарсову.

Академик быстро взглянул на Таню.

– Зеркало Тантала наделяет даром особого оборотничества. Оно будет проявляться только ночью и только при лунном свете. Жизни двух людей – твоя и того, чей облик ты примешь хотя бы раз – с этой минуты сливаются воедино. Единая кровеносная система судьбы. Уколется один – кровь у обоих. Постепенно их сознание тоже начнет объединяться. Тот из двоих, кто нравственно сильнее, будет влиять на более слабого даже в том случае, если они никогда не увидятся…

Таня опустила глаза. Ей вспомнился Серый Камень.

– Так что стало с Танталом? Его убили? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Нет. В него не успели выпустить ни одной искры. Тантал прыгнул в кипящее зеркало и исчез.

– А кому он передал свой дар? Некромаг не может умереть, пока не передаст дара.

– Это долгая история, – уклончиво ответил академик.

– Но Тантал погиб?

– Принято было считать, что он в Потустороннем Мире, – сказал Сарданапал.

– Было? Значит, теперь нет???

Сарданапал потянулся к карману и за золотую цепь вытянул часы – большая, с мелкими бриллиантами луковица была подарена ему князем Потемкиным за помощь в присоединении Крыма.

– Мне пора, Таня! Прости, что привел к тебе охотников из Магщества. Они были чудовищно назойливы, – сказал он и, поклонившись, вышел.

Заметив, что академик забыл закрыть дверь, Таня хотела сделать это искрой, но внезапно поняла, что не слышит шагов главы Тибидохса по коридору. Неужели так спешил, что телепортировал? На мага его уровня школьные блокировки, разумеется, не распространяются. Таня подошла к двери и увидела, что академик стоит шагах в пяти и поднимает к глазам ладонь, на которой проявляется лицо Поклепа. Магу уровня Сарданапала не требовался зудильник, когда ему нужно было кого-то вызвать.

– Сколько срабатываний Гардарики было за последние два дня? – услышала она голос академика.

Что ответил Поклеп, Таня не разобрала. Сарданапал кивнул.

– А сколько реально гостей прибыло?

Ему снова ответили. Сарданапал подул на ладонь, и лицо Поклепа исчезло.

– Этого я и опасался, – сказал академик.

Глава 5

Подвал – это чердак, которому не удалось возвыситься

Единственное, что имеет цену, – это здоровая, горячая, энергичная кровь. Не только умная, но и способная умерить свой ум, когда он становится неподъемной ношей.

Едва полувампиры и академик ушли, как через окно на пылесосе ворвался взбудораженный Ванька. Свитер на нем был разодран. Лицо в копоти. На щеке – пять длинных царапин, загибающихся книзу.

– Ну, Тарарах и дает! В драке он настоящий гладиатор! Видела бы ты, какую взбучку мы задали этим уродам! Их было восемь, не считая тех, что так и не рискнули сунуться!.. – крикнул Ванька, спрыгивая с пылесоса прямо на стол.

– Я догадывалась, куда вы полетели. Надо было хоть Поклепа с собой взять, – сказала Таня, озабоченно разглядывая Ванькино лицо.

– Мы и сами справились. Входим в конюшню, а там концлагерь. Пегасы загнанные, на крыльях болячки, на шеях следы укусов. А тут подваливает хозяин и начинает требовать денег, что мы задержали Пегаса! Жирный такой упырь. Ротик в сале прорезан, глазки блестят… Тарарах, не тратя слов, сразу вложился справа, а я еще две искры добавил, уже от себя. Тут на нас накинулись конюхи и пошло-поехало. В общем, когда мы оттуда уезжали, у них в конюшне не было ни одного животного. Мы всех выпустили.