Эдуард Веркин - Большая книга ужасов. 1 Страница 22

Спирт зашипел, в башке у меня взорвался серебряный вихрь, рана вспыхнула и захолодела.

– Терпи. – Жена Коляскина набрала на ватный тампон густой мази. – Может снова быть больно.

Она намазала мне шею и замотала ее бинтом. Больно не было, мазь мне помогла почти сразу. Кожа стала стягиваться, чесаться и, как мне показалось, даже потрескивать.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– За медицинскую помощь не благодарят. А кто это тебя на самом деле? – спросила она. – Подрался? Побили?

– Не, в яму упал, я же вам сказал. Там какую-то теплотрассу раскопали, я и провалился…

– Ну, не хочешь, не говори. Коляскин придет, позвонит твоим. Тебя повесить, что ли, пытались? В городе черт-те что происходит… Коляскин говорит, что кошке недавно челюсть вырвали…

Я презрительно поморщился.

– Тоже слышал? – улыбнулась жена Коляскина. – Или кошек не любишь? Ладно. Надо еще укол от столбняка сделать.

Она открыла небольшой шкафчик и стала искать лекарство.

– Куда все катится? – ворчала она. – Собак вешают, кошкам челюсти вырывают… На людей кто-то нападает… Я говорю Коляскину – надо отсюда уезжать, надо поближе к сыну перебираться, а он все одно: сто двадцать восемь поколений Коляскиных жили и умирали здесь, и он отсюда никуда не поедет. Я ему говорю – поедем, а то поздно будет. А он все свое. Ну, хоть ружье тогда достань, говорю! А он и ружье не достал. Сказал, что в нашей стране честному человеку нечего бояться.

Она нашла нужную ампулу и стала спиливать колпачок.

– Коляскин, говорю, тебе что надо, чтобы реки кровью потекли? Чтобы земля трястись начала?

Это она, конечно, преувеличивала. Никакого конца света у нас тут не планировалось. Просто одна маленькая мерзкая тварь.

Жена Коляскина набрала в одноразовый шприц противостолбнячной сыворотки и велела мне стоять смирно. Затем сделала мне укол.

– Готово. – Жена Коляскина бросила шприц в корзину. – Можешь идти. А домой тебе мы позвоним. Пусть там разберутся. А если не разберутся, то я сама в милицию позвоню. А то так мы до чего докатимся-то?

Я слез со стола. Подошел к ней.

– Спасибо, – снова сказал я.

– Спасибо не говорят, дубина. Иди, иди, мне еще готовить надо…

Я потупился и стал пятиться к двери.

– Погоди-ка! – Она вспомнила о чем-то и выбежала из кабинета.

Она накормила меня сырниками. Много я есть не стал, хотя проголодался сильно, запросто навернул бы, наверное, целую тарелку, а то и две. Но я съел всего пять штук, чтобы не очень себя отяжелять, а потом ушел.

К вечеру я вернулся домой. Меня встретила Ли. Она сидела в гостиной и читала книжку. «Винни-Пух и все-все-все», глава про наводнение. Я подошел к ней и сел рядом.

– Жутко выглядишь, чувак, – сказала она. – Всклокочен весь, перемазан в чем-то… Кровь, что ли? Зеленка? Давай я тебя вытру.

Ли достала носовой платок и стала вытирать мне лицо.

– В яму свалился, – объяснял я. – Поцарапался весь, коньки чуть не отбросил…

– Осторожней надо, – приговаривала Ли. – Тут кто-то опять в городе чего-то натворил. Предки не говорят, но милиция приезжала. Предки странные. Закрылись у себя в спальне, сидят, шушукаются… А я вот книжку читаю…

Я заглянул в «Винни-Пуха». Пятачок сидел возле окна и смотрел на наводнение. Самое роскошное место во всей книжке.

Прибежал Бакс, понюхал. Тявкнул. И сунулся к Ли, ему не понравилось, как от меня пахло.

– Бакси, – оттолкнула его Ли. – Не мешай!

– Я пойду, помоюсь, – сказал я. – Устал я чего-то…

Я принял душ. Изучил себя в зеркале. Шрам на шее выглядел просто роскошно – будто мне пытались отпилить голову, а потом приставили обратно. Пришили суровыми нитками. Я было хотел оставить все как есть, но затем все-таки замотал шею бинтом. Нечего пока. Смазал царапины на лице перекисью и поплелся к своей комнате.

Проходя мимо спальни, я увидел, что дверь не закрыта. Остановился. Па и Ма разговаривали. Про меня. Я затаил дыхание и стал смотреть в щель. Они курили. Курили прямо в спальне.

– Надо что-то решать. – Ма смотрела на Па.

Он промолчал.

– Что ты молчишь?

– А что мне прикажешь? – злобно произнес Па. – Взять револьвер и пристрелить его?

Теперь промолчала Ма. Она молчала довольно долго, потом сказала:

– Ты говорил, что у тебя есть какой-то друг на севере.

– Есть, – кивнул Па. – Есть. Я ему позвоню…

– Позвони. – Ма докурила сигарету до фильтра и затушила ее о подошву домашней туфли. – Ты уже говорил, что позвонишь…

– Завтра же позвоню… – как-то нерешительно произнес Па. – Найду телефон…

– Мне кажется, это все неспроста. – Ма смотрела в пол.

– Что неспроста? – не понял Па.

– То неспроста. Еще одного мальчика сегодня покусали…

– И что? – У Па вдруг затряслись руки.

Ма закурила вторую сигарету.

– Милиция считает, что это могло сделать какое-то животное…

– Какое животное? – тупо спросил Па.

– Большое. Волк. Размером с волка.

– Не хочешь ли ты сказать, что это сделал наш Бакс? – Па сделал большие глаза. – Что Сеня натравил Бакса? Своего пса?

– Я ничего не хочу сказать! – Ма сломала пальцами сигарету. – Я ничего не хочу сказать! Я боюсь.

Па почесал голову.

– Я боюсь, – снова проговорила Ма. – Я его боюсь. Помнишь ту книжку? Где собака жила с одними людьми, а ночью уходила в поселение и убивала детей. Потому что, когда она была щенком, какие-то дети каждый день привязывали ее к батарее и душили проволокой. Ночью она убивала, а утром приходила домой и ложилась спать как ни в чем не бывало. И никто не знал, что это та собака. Но однажды она пришла с пропоротым боком…

Па хихикнул.

– Чего ты смеешься? Ничего смешного нет! Он вполне мог это сделать. Мальчика покусали как раз тогда, когда мы с Ли уезжали на олимпиаду. А ты помнишь, где Сеня был все то время?

– Нет, – покачал головой Па. – Не помню. Я тоже на работе был… Мне кажется, что его вообще дома не было. Он где-то болтался…

– Зря мы все это…

– Что зря?

– Зря мы взяли этого парня. Мы ведь не знаем, кем были его родители. Наследственность – это очень серьезная вещь, а вдруг его родители были маньяки?

– Ну, полно…

Забавно, подумал я, а вдруг мои родители на самом деле были маньяки? Кто их знает?

– Ты видел его сегодня?

– Нет еще, – ответил Па.

– Он пришел весь перемазанный в крови. И вообще выглядел страшно. Шея перемотана бинтом.

– Так надо спросить, да и все…

– Нет, – сказала Ма шепотом. – Он соврет. Скажет, что подрался или упал куда-нибудь…

Па почесал подбородок.

– Только не вздумай сказать Лиз, – попросила Ма. – Ничего не говори, пусть она об этом не думает…

– Конечно, – закивал головой Па. – Конечно, не скажу…

Он отобрал у Ма пачку и закурил. Жадно закурил, дым пополз под дверь.

– Сегодня мне на работу звонил Коляскин, – сказала Ма.

– И что?

– Не знаю. Связь была плохая, он что-то сказал про него, я не разобрала. Перезванивала потом, но связи нет.

Па взял со столика бутылку виски, налил рюмку, выпил.

– И еще. Я слышала, что милиция видела возле дома первого мальчика большую коричневую собаку.

– Ты серьезно считаешь, что все эти нападения совершили Сеня и Бакс? – спросил Па.

– Он мог это сделать, – сказала Ма. – Он вполне мог это сделать. Баксу все равно на кого нападать, на тебя он уже рычал! А вдруг в Бакса кто-то вселился?

– Прошу тебя, давай обойдемся без всей этой ерунды, ладно? На дворе двадцать первый век, а ты мне говоришь про какое-то переселение душ, про одержимых собак… Похоже на дешевый фильм ужасов.

– Вот именно! – тихо вскрикнула Ма. – На фильм ужасов! Именно на фильм ужасов. Ты должен его убрать отсюда.

Они предали меня. Но я не очень обиделся. Они ведь были не моими родными родителями. У них была своя дочь, они за нее волновались. Я не очень на них обиделся.

– Погоди-ка…

Ма замолчала.

– Что? – спросил Па.

– Он слушает.

– Кто слушает?

– Он.

Па выглянул в коридор. Мы встретились глазами. Па долго смотрел на меня, а потом не выдержал и отвернулся.

– Его нет здесь, – произнес Па. – Тебе показалось.

Я выскочил в гостиную, сел на диван, отдышался и выкинул из головы все мысли. На кресле валялся раскрытый «Винни-Пух». Я почитал немного, а затем поднялся наверх, к комнате Ли. Открыл дверь.

Ли лежала на своем диване и слушала музыку. Риммы в ее комнате не было.

– Привет еще раз. – Ли спрыгнула с дивана мне навстречу. – Тебе лучше?

– Лучше, – ответил я. – Скоро еще лучше будет.

– Ты совсем плохо выглядишь, но это ничего. Мы поедем в одно хорошее место, и ты там сразу поправишься. Сразу-сразу. Там целебная вода.

– До свидания, Ли, – сказал я. – Пока.

Но Ли не слышала меня.

– Хочешь, я тебе куплю целый килограмм мороженого? – спрашивала она. – А Баксу сосисок… Или наоборот…

– Я ухожу, – повторил я. – До свидания.

– А я завтра тоже уезжаю, – сказала Ли. – У нас опять математическая олимпиада. Если я войду в тройку лидеров, то смогу попасть даже на международную. Это будет здорово! Так что опять еду… А вы с Баксом остаетесь тут за хозяев. Присматривайте за домом. Смотрите, не обижайте Римму. Я Баксу уже сказала.