Андрей Фролов - Механическое сердце Страница 22

– Накликали беду, дураки…

Ребята остановились перевести дух, одновременно сгибаясь и упираясь руками в бедра. По щекам, несмотря на прохладу, катился жгучий пот.

– Думаешь… – Димка глотнул воздуха, закашлялся. – Думаешь, если бы не разговоры, она бы из Гранда не выбралась?

– Причем не вчера… – Витька выпрямился, заставив и сестру это сделать – так легкие получали больше вентиляции. – Слышали, она про урядников говорила? Значит, следила за нами!

– Мамочка… все это время? А как же зона карантина?

– Не знаю… может, Стража опоздала? Тогда Великосветского Гранда жалко… если оборотень освободилась, Лифту не поздоровилось. Он сам не смог бы отбиться от старухи, ему же нечем…

Настины щеки запылали от гнева, едва она в полной мере осознала, что Лифт мог погибнуть, защищая их непутевые жизни. Но сейчас время для бессильной ярости было определенно неподходящим – потому девочка лишь тяжело вздохнула, справляясь с собой.

Голос лже-бабушки, блуждающей где-то неподалеку, раздался снова. Она, житель лабиринтов, уже давно не видавших человека с цивилизованных полян, пребывала в своей стихии. Там, где беглецы делали сто шагов, она лишь десять, кружа вокруг жертв и продолжая бормотать, шептать, угрожать.

– Бежите, детишечки? Это плохо, гадкие детишечки… Кровушка ваша станет густой и невкусной, мышцы твердыми, как железки… Зачем убегать? Постойте на месте, отдохните. Бабушка Красимира вас чайком угостит, спать уложит… Обещаю, гадкие злобные дети – тихонечко заснуть я позволю только первому из вас! Остальных ждет моя месть, которая не будет быстрой!

И тогда, стискивая зубы и жадно всасывая воздух, они побежали снова. Как ртутные шарики бездумно перекатываются по наклонной поверхности, сталкиваясь и разбегаясь, так и близнецы катались по технической дуге поляны – туда-сюда, назад и вперед, уже давно и безнадежно заблудившись.

Подстегиваемые нашептываниями старухи-оборотня, ребята рвались вовсе не в коридоры, теоретически способные вывести их в глубь города, а, подчиняясь первобытным инстинктам, сворачивали лишь туда, где горел свет. В одном из таких освещенных мест Крася их и настигла…

Помещение было просторным, низким и очень жарким – всю его центральную часть занимали сразу пять хитроумных аппаратов по сохранению и распределению поступавшего снизу тепла. Толстокожая асбестовая пароизоляция хоть и поглощала часть исходящего от установок жара, но весь забрать не могла. Поэтому в зале, ярко освещенном целой дюжиной исправных ламп, было не только светло, но и очень душно.

В другое время дети с интересом разглядели бы накопитель, похожий на нагромождение перевернутых табуретов и маховиков. Но сейчас они видели перед собой лишь угрюмую конструкцию, выпустившую из хаотичных переплетений их самого нежеланного знакомца…

Красимира вывернула из-за агрегата, ласково раскидывая руки, будто встретила любимых внуков и захотела нежно обнять. Те, неловко и болезненно столкнувшись друг с другом, молча наблюдали за ее приближением, невольно затаив дыхание. Оживший страх, по злому стечению обстоятельств обретший кровожадную плоть (которым обыкновенную ребятню только пугают, чтобы была послушной или доедала вечернюю кашу), второй раз за их юные жизни предстал перед нашими странниками. Он вышел из-за разлапистых фрагментов установки, улыбаясь как ни в чем не бывало. В отличие от того дня, когда Витя, Дима и Настя видели оборотня в прошлый раз, старушка была в человеческом обличье: милая, ухоженная, одетая в старенькую, потрепанную и застиранную розовую кофту, с аккуратно собранными в пучок седыми волосами.

Не зная ее звериной сути, бабушку вполне можно было принять за обычного человека, причем весьма покладистого и добродушного… Если бы не жуткий ожог на доброй половине лица, оставленный ей маленькими храбрецами при первом знакомстве. И не алый рубец на месте двух отсутствовавших пальцев левой руки, которые чудовищу пришлось откусить в кабине Гранда, чтобы не издохнуть от голода.

– Не смотрите ей в глаз… – завороженно прошептал Витька.

Впрочем, сказать было легче, чем сделать, и сам он не отводил взгляда от единственного уцелевшего зрачка (второй затянуло бельмом ожога). Еще, по-хорошему, старуху не нужно было и слушать – они хорошо помнили ее гипнотизирующие наговоры, – но это тоже стало непосильной задачей.

Переборов оцепенение и превозмогая ступор, Димка начал толкать остальных, не давая окончательно погрузиться в сон наяву. Мелким приставным шагом, будто у них были связаны ноги, дети двинулись в сторону. Смещались вбок, стараясь сделать так, чтобы тепловой накопитель постоянно находился между ними и изуродованной каргой.

– Куда же вы опять бежите, детишки? – обиженно спросила та, скаля белоснежные зубы. – Мы же только встретились, а вы уже уходите. Мама и папа не говорили вам, что это невежливо?

– Не смей упоминать наших родителей! – Злость придала девочке сил, и Настя гневно нацелила на старуху палец. – Убирайся, пока цела!

– Ой, опять угрожают бедной Красимире… – притворно огорчилась оборотень. – Что за гадкие детки… С другой стороны – где же найти подарок слаще, чем сбежавшие из дому негодники? Хи-хи…

– Не приближайся! – поддержал сестру Димка, но у него вышло неубедительно. – Иначе пожалеешь!

– Иначе что? – Баба Крася, казалось, изумилась настолько, что даже остановилась, жадно рассматривая добычу через сплетения патрубков установки по перераспределению тепла. – Если я сделаю еще шаг, что же ты предпримешь, грубый мальчик? Опять заманишь бабушку в Лифт?

Но в следующий раз старухе ответил не Димка.

И не Витька.

И даже не Настя, дробно постукивавшая зубами.

Голос раздался откуда-то сбоку, из узкого соседнего коридора, тоже выводившего в душный зал.

– Не-е-е… – знакомо и вальяжно протянул кто-то, сплюнув сквозь зубы. – Но моргало твое уцелевшее выбить могу легко. Не веришь, кошелка? Тогда рискни, фырки-пырки!

На короткий миг троице показалось, что пылинки, безмятежно танцевавшие в лучах электрического света, застыли в жарком сухом воздухе. Температура словно упала на несколько градусов, а по лицу оборотня мазнули невидимой кистью, сменив приторно-радушное выражение на гримасу недовольства и алчности.

– Ну что, решишься проверять, гнилая развалюха?

В разогретый печкой зал, слева от путешественников (и справа от старухи), вошли шестеро подростков, и Настя не удержалась, издав захлебывающийся вой облегчения. Мальчишки, оказавшиеся сдержанней сестры, чувств не продемонстрировали. Но кулаки разжали, с надеждой уставившись на нового участника этой диковатой беседы.

– Всемогущие процессоры, это же Подметка!

Крысеныш, когда-то познакомивший чужаков со странной и чуждой пониманию поляной Свалка (а затем указавший дорогу к спасительному Лифту), держался нахально и уверенно. Так, будто перед ним находилось не опасное существо, умеющее превращаться в жуткое чудище, а проштрафившийся первоклашка.

Новая одежка Подметки больше не напоминала лоскутную коллекцию, собранную из ненужных обрезков. Теперь на нем красовался потертый, но еще вполне справный комбинезон цвета выгоревшей охры. Впрочем, знакомые рабочие ботинки остались прежними – с разных хозяев, разного цвета и даже различного фасона. А вот пятеро мелких пацанят, сгрудившихся за спиной жителя Нор, как раз напоминали кучи ожившего тряпья.

Наспех осмотрев зал, Подметка повел огромным носом (ребята уже и забыли, какие до смеха здоровенные у крыс носищи), жадно втянул теплый воздух и улыбнулся. В руке у него покачивалась мощная, собранная из железных прутьев, резины и искусственной кожи рогатка, заряженная внушительной металлической гайкой. На нее-то пристально, будто сама впала в гипнотический транс, и посматривала Красимира: с опаской, с тревогой, с раздражением. Чуть спокойнее, но все равно нервно старуха косилась на обрезки труб и ржавые ножики, которыми ощетинилась малолетняя банда Подметки.

– Гадкие, гадкие крыски… – прошипела она, и на мгновение сквозь человеческие черты лица проступило что-то инородное, чужое, с мохнатой шкуркой и длинными зубами. – Ну почему вы так не любите бабушку Красимиру?..

Она отшатнулась, попятилась и благоразумно отступила за пышущую жаром центральную установку. Поближе к темным сырым коридорам, уводившим в глубь стены. Однако бежать не спешила – ее единственный глаз безумно дергался из стороны в сторону, высматривая что-то, запоминая.

– Да пользы от тебя никакой, дрянь, – бросил ей Подметка, словно не с пожилой женщиной разговаривал, а с кучей мусора. – Малышей со Свалки воруешь. Теперь вот приятелей моих обидеть хотела…

Вместе со своей крохотной армией он неторопливо двинулся по периметру зала, встав рядом с путешественниками. Мелкие крыски взволнованно водили смешными носами, с любопытством поглядывая на братьев и сестру. Но вопросов не задавали и дисциплинированно ждали приказов старшего.