Юлия Галанина - Трое из Города Страница 24

– Конечно, могу! – улыбнулся Пробой. – Это для деда я до сих пор маленький, а ведь мне уже десять Зим. Если мы выберемся, я выкую вам такие кинжалы, что вы ахнете! Может хоть это деда убедит… – добавил он уже не так уверенно.

– Теперь сюда! – Затычка указал на узкий проход. – Мы тут все излазили за несколько ночей. Эти ходы, оказывается, сделаны не просто так, а ведут к пещерам. Только очень узко, особенно на входах и выходах. В некоторые даже я с трудом пролажу. А знаешь, Пробой, я вот раньше твердо знал, что быть Гонцом – самое лучшее занятие в мире, ничто с ним не сравнится. А теперь все думаю… Кузнецы, оказывается, тоже таким шикарным ремеслом владеют, металл себе подчиняют… А мне кинжала не в жизнь не выковать… И пирра в схватке не победить… Ты понимаешь, о чем я? Я-то сам толком не пойму…

– Я тебя понял! – сказал Пробой. – В каждом ремесле есть свои хорошие и плохие стороны, это только со стороны все кажется гладким. Я, например, всегда завидовал Гонцам: они бывают в разных городах, знают все новости, видят мир. А я не смогу пробежать даже вокруг Аквилона. Наверное, всякое ремесло что-то дает и что-то отнимает. Но, зато, я могу сделать тебе кинжал, а ты принесешь мне из соседней страны привет от друга, и оба мы будем довольны.

– И необязательно с пирром в рукопашную вступать! – добавил Шустрик. – Смешной ты, Затычка! Ты же сегодня их уже победил. Головой. Значит, не последний человек на земле.

– И то, правда! – вздохнул Затычка.

Они прошли по узкому ходу до конца и уперлись в каменный монолит. Но Шустрик несильно толкнул ладонями стену и громадный кусок, оказавшийся искусно пригнанным блоком, повернулся вокруг оси, открыв доступ в круглую пещеру.

Их ждали.

Мастер Халиб кинулся к внуку, обнял его и дрожащей рукой стал гладить по голове. По лицу его катились слезы. Пробой сначала смутился и застеснялся перед новыми друзьями, но когда заметил, что те совсем не смотрят в его сторону, а о чем-то говорят с принцессой и Полосатиком, то успокоился и тоже изо всех сил прильнул к деду.

– Жива еще справедливость на свете! – сказал Мастер Халиб, с трудом отрываясь от внука. – Сегодня я помолодел на четверть века!

– Мы не видели, что было снаружи. Все шло по плану? – спросил Шустрик.

– Да! – кивнул Мастер Халиб. – Этих бестий так проняло от страха, что они сразу побежали за Пробоем и теперь шагу не сделают в штольню. Они думают, что я сошел с ума! – добавил он довольно.

– Почему? – удивились данюшки.

– Когда его вывели из башни и повели в рудник, – Мастер Халиб погладил внука, – я смеялся от радости, что он, наконец-то, обретет свободу. Они решили, что я спятил с горя! Горн и Наковальня выторговали мою жизнь, точнее, естественную смерть у пирров, чтобы те не разделались со мной, как с обглоданной костью.

– Так вы теперь будете сумасшедшим? – спросила принцесса Бурунди.

– Нет, прекрасная дама, я придумал кое-что поинтереснее! – хитро прищурился Мастер Халиб. – Я нужен в штольне.

– Тебе, дед, в цирке выступать надо! – восхищенно сказал Пробой. – Ты, оказывается, ловкий артист! Кричал там, на террасе, прямо как настоящий!

– Кто настоящий? – удивился Мастер Халиб.

– Ну, я хотел сказать по-настоящему, – поправился Пробой.

– Теперь работа должна пойти быстрее, – сказал Шустрик. – А куда отколотые куски из потайного хода девать будут?

– В пустую выработку по соседству, – объяснил Мастер Халиб.

Он задумчиво смотрел на железного истукана в углу, похожего на оплывший холмик воска от свечки.

– Есть одна задумка… Устрою я им напоследок сюрприз!

Утром, чуть свет, двое поспоривших пирров наперегонки поспешили к круглой пещере, чтобы узнать, кто же выиграл.

К их удивлению, Мастер Халиб не умер.

Впечатления помешанного он тоже больше не производил.

И мало того, прямиком направился к братьям-атаманам.

Разочарованные пирры, сообразившие, что сводить счеты с жизнью Мастер не собирается, почесывая в затылках пошли обратно.

– Тю-ю, старикан-то ожил?! – присвистнул Сеченый при виде Мастера. – Чего тебе?

– Я думаю, можно ускорить пуск плавильной печи, – строго сказал Мастер Халиб, глядя в глаза атаману. – Вы же этого хотели?

– А что это ты так радеешь за наше дело? – мягко спросил Резаный, неслышно подойдя сзади. – У тебя, вроде, и интереса теперь нету? А?

– Есть! – выпрямился Мастер Халиб. – За эту руду Горная Дева взяла жизнь моего внука. Я вычерпаю гору до дна. До последнего куска руды. До последней песчинки. Слишком дорогую цену взяла Хранительница Гор!!!

Он повернулся и пошел к выходу.

Братья переглянулись.

– Ну, как ты думаешь, крутит или нет? – спросил Сеченый.

– Вряд ли… – поковырял в носу Резаный. – Он озлобился, и будет мстить за внука Горной Деве. А это даже более крепкий крючок, чем живой мальчишка. Пусть работает.

Глава одиннадцатая

Теперь рудник работал по-другому.

Пирры командовали на террасе, но внутрь горы никто из них и шагу не делал. Сеченый и Резаный считали, что их угроза помочь Горной Деве возымела действие: хоть пирры и не входили в штольню, руды пленные добывали даже чуть больше, чем раньше. И Мастер Халиб начал готовить плавильную печь, намереваясь вот-вот начать варку железа.

Плавильную печь построили предыдущие партии пленников в одной из пещер и своим видом она больше всего напоминала каменный горшок высотой в несколько человеческих ростов.

Те же пленники наготовили для ее топки древесный уголь: они вырубали деревья (как раз в том месте, за которым Мастер Халиб посоветовал данюшкам поставить лагерь) и пережигали их в земляных ямах.

Подземный ход в горе удлинялся на глазах.

И вот в один прекрасный день Мастер Халиб, Мастер Горн, Мастер Наковальня объявили атаманам, что запускают печь.

Довольные братья расчувствовались, насколько это было возможно для их бесчувственных душ, и приказали удвоить порции еды на ужин. Не для всех, упаси покровители Пиррайа, а только для трех мастеров.

Теперь в пышущей жаром плавильной печи начался долгий и загадочный процесс варки железа.

Подсчитывая будущие барыши, пирры (на радостях) упились.

Всю ночь Серая Башня ходила ходуном. Из ее стен над безмолвной долиной неслись крики, песни, ругань. Казуар надорвал себе спину, вытаскивая объедки и прочий мусор с застолья, а веселящиеся разбойники гоняли его, подкалывая своими ножами. Обиженный Казуар спрятался в подвале и затих, решив, что лучше переждать веселье.

К этому времени большая часть пирров уже не сидела за грубо сколоченными столами, а лежала под ними. Факелы чадили, покрывая копотью каменные стены зала. Нахлебавшись рому до ушей, атаман Резаный (как обычно) принялся держать речь перед своими бандитами:

– Глупые вы головы, оторви и выбрось! – вопил он, вскочив на стол и махая костью. – Вы даже не можете понять, что произошло! Скоро эти трусливые людишки своими руками скуют нам громадную власть, а своим детям вечное рабство!

– Что-то мудрено мелешь ат-таман! – рыкнул в ответ пирр в рваной безрукавке. – С твоим железом возни больно много. Надо было золото добывать. Готовая деньга без всяких фиглей-миглей!

– Тупая башка, вот ты кто! – топнул по столешнице Резаный. – Железо – это оружие. А тот, кто владеет мечом, может, конечно, продать его, как последний дурак, и купить все что надо. Но, может, придти с этим мечом и просто взять то, что ему хочется! Если у него на плечах не тыква приделана!

– А я на золото куплю все, что мне хочется! – упорствовал пьяный пирр. – И тебя с мечом куплю! Нужник стеречь!

– А я тебе брюхо пропорю, утоплю в твоем же нужнике и спокойненько заберу золотишко! – отрезал Резаный. – Потому-то вы и пробивались мелким разбоем, что вместо мозгов у вас солома!.. Только мы поняли, что нужно, чтобы взять всех в кулак! Скажи братан!

Сеченый оторвался от громадной кружки и кивнул:

– Т-точно!

– Без оружия мы ничто! Грязь из лужи! Забыли, как доставался нам каждый меч, каждая кольчуга?! А сколько обозов прошло мимо, когда мы сидели в кустах и щелкали зубами, потому как охрана там блестела копьями и мечами, а у нас на пятеро ребят приходилось по одному топору и хлипкому клинку? Забыли, как Пол-уха не выдержал и кинулся на них с кастетом? Славного ежа он напоминал, утыканный копьями от макушки до задницы! А забыли, как бежали от нас те же охранники, когда у каждого из вас появился ядреный тесак, меч или секира?! Я знаю, что делаю! Рудник нужен нам! Он будет тем ключом. Нет вру, тем ломом, что откроет нам замки всех городов!

И остаток ночи Резаный простоял на столе.

Он произносил речи, не замечая, что его собутыльники один за другим засыпают там, где сидели или лежали, пока сам не заснул прямо на столешнице.

Вечеринка явно удалась.

Утреннее солнце осветило безлюдную террасу, безмолвную Серую Башню, затихшую долину.

Единственным более-менее живым существом был дым, валящий из отверстия штольни.