Джеймс Паттерсон - Последнее предупреждение Страница 26

Наклонив голову к могучему плечу, Гозен прислушивается к ветру. Буря крепчает. По счастью, ни ему, ни его солдатам она нипочем. Вьюга им даже на руку.

Он поворачивается к отряду:

— К захвату готовьсь!

55

Нет, найти Ангела среди пингвинов было бы слишком просто.

Едва мы с Клыком приземлились, нас практически сбило с ног. Быстро складываю крылья и, наклонившись вперед всем телом, стараюсь преодолеть ветер. Лицо будто кто наждаком трет, и кажется, что со щек уже заживо содрали кожу.

Встаем на колени и ползком движемся по исчезающему пингвиньему следу. Чуть ли ни обнюхиваем на снегу каждую метку. Кажется, вот тот отпечаток похож на след маленького ботинка. Но собачьих лап что-то не видно. Хотя что-либо точно сказать вообще невозможно. Ветер и снег спутали все карты. Решаю, что пойду по пингвиньей тропе, пока не дойду до стаи. Зачем, сама не знаю, не для того же, чтобы их про Ангела и собак расспрашивать.

Я махнула Клыку рукой, и он, как всегда, с легкостью прочитал мои мысли. Не так, как Ангел обычно их читает, точно я ей письмо подробное написала, а по-своему, по-клыковски, типа того что «я-то-тебя-милочку-как-облупленную-знаю». Поднимаясь на ноги, он споткнулся, и я схватила его за руку поддержать. Да так, пока мы за пингвинами шли, и не отпустила.

Взявшись за руки, мы ковыляем против ветра, нагнувшись вперед и разрезая головами воздух. Нормальный человек нашего возраста, даже взрослый, ни шагу сделать не сможет — сразу снесет. А чтоб не снесло, надо лечь и ползти. Но тогда поземкой заносит. Ветер режет глаза, и видеть становится все трудней и трудней. Заблудиться я не боюсь — наш внутренний навигатор нас всегда и всюду выведет, даже в кромешной тьме. Но как мы найдем Ангела?

Сколько же мы ее уже ищем? Кажется, много часов. Я окоченела насквозь, дрожу так, что стучат зубы. Откуда-то из глубины живота поднимается волна паники, и уже кажется, что все наши усилия бесполезны. Как вдруг, прямо на ровном месте, моя правая нога проваливается под землю. Я вскрикнула и осела. Хорошо, что Клык держал мою руку. Ухватив покрепче, он изо всех сил дернул меня вверх, вытащил и снова поставил на ноги.

— Помогите!

— Ангел! — кричу я, не понимая, откуда доносится ее голос. Оглядываюсь, но вокруг ни бугорка, ни сугроба, который мог бы спрятать даже Тотала.

— Макс! Где ты? Спасай!

— Мы здесь! Сейчас! — Клык держит меня двумя руками, а я пытаюсь перекричать ветер, сложив ладони рупором. — Где ты?

— Здесь, внизу. Ты только что на меня снегу насыпала.

Мы с Клыком ложимся на животы и осторожно ползем вперед к дыре, пробитой моей ногой. Слегка разгребаю вокруг нее снег, и дыра быстро превращается в здоровенную щель.

— Ты нас снегом посыпаешь, — кричит Ангел.

— Прости. Надо же вас отыскать сначала. Нам даже не понять, где вы и как провалились.

Наконец мы разрыли снег. Под ним глубокая трещина во льду. На поверхности она шириной примерно в ярд, но видно, что, уходя отвесно вниз, она быстро сужается. Теперь понятно: вылететь оттуда Ангел не могла и не сможет. И нам тоже туда залететь не получится. Вспоминаю мой нахальный ответ Бриджит, когда она про расщелину спросила, а я гордо брякнула, что оттуда вылечу. Какая же я все-таки была идиотка! Там такая теснота, что хорошо, если руку поднять можно, не то что крылья расправить.

— Давай веревку, — говорю я Клыку. Но он уже ее и сам развернул. — Ангел, мы тебе бросим веревку. Ты держись за нее, и мы тебя вытянем.

— М-м-м… — Голос у нее усталый и слабый.

— Что такое? — беспокоится Клык.

— У меня нога застряла. — Она явно испугана. — И со мной здесь еще Тотал и Акела. Они за веревку держаться не могут.

56

Кабы не Ангел, я бы выругалась сейчас по-черному. Но приходится воздержаться — вдруг она прочитает мои мысли.

Мы с Клыком переглянулись:

— Этого нам только не хватало.

Лежим плашмя на жестком спрессованном годами снегу. Глаза, рот, нос, уши забивает ледяным крошевом.

— Это все я. Я во всем виновата, — чуть не плачет внизу Ангел.

— Не бойся, все обойдется. — За годы утешительного вранья я так поднаторела в убедительности, что даже сама удивляюсь, как уверенно звучит мой голос. — Держись. Потерпи еще чуточку.

План… Надо придумать план.

— Мне холодно… А Тотал и Акела заснули и не просыпаются.

На это мне остается только мысленно чертыхнуться.

— Ангел, — кричу я, — собак можно вытащить, только если ты обвяжешь их веревкой, и мы сначала вытянем их. Тебе придется какое-то время побыть там внизу одной. Но мы тебя обязательно тоже достанем.

— Значит, сначала их?.. — по голосу слышно, что остаться там в ледяном одиночестве ей страшно.

— Ты сама сказала, что они за веревку не могут держаться. Но тогда тебе придется подождать. С другой стороны, если ты больше терпеть не можешь, мы можем сразу тянуть тебя… — Даже решившись сказать ей про оба варианта, я не могу докончить. Но Ангел не маленькая. Она не может сама не понять, что случится с Тоталом и Акелой, если мы ее вытянем, а их оставим. Если они еще живы, то мы оставим их на верную смерть.

Ангел молчит недолго:

— Я сначала обвяжу Тотала, — откликается она, и мое сердце переполняет гордость.

Тотал легкий. Вытянуть его наружу совсем нетрудно. Когда мы поставили его на ноги под жестокие порывы ветра, он недоуменно заморгал и слегка встряхнулся. Клык быстро затолкал его к себе под парку и наглухо застегнул молнию. Вот молодец! Он и сам-то дрожит от холода, а еще сосульку эту себе за пазуху запихнул.

Бросаем веревку в пропасть по второму разу. На сей раз пришлось изрядно подождать, пока Ангел обвяжет ее вокруг большущей Акелы.

— Акела очень тяжелая, — кричит, наконец, снизу Ангел. — Я как могла крепко узел завязала.

Вдвоем мы с Клыком потянули и без труда вытащили наружу сорокакилограммовую собаку. Так же, как и Тотала, ледяной ветер привел ее в чувство. Пока Клык снова закидывает веревку в расщелину, растираю Акеле бока и спину, чтоб разогнать ей кровь.

Из-под куртки Клыка доносится сонный голос Тотала:

— Ангел… Акела…

— Давай-давай, грейся. С ними все в порядке, — успокаивает его Клык.

— Ангел! Собаки живые. Не волнуйся, мое солнышко. Я тобой так горжусь. Теперь сама держись крепко-крепко. Еще минутка, и мы тебя вытянем.

— Я держусь. Только ногу мне не вытянуть. Она застряла. Мне отсюда не выбраться.

В ужасе смотрю на Клыка. Гипотермия — наша главная опасность. Мы вот-вот все замерзнем. На меня уже накатывает сонливость, и мне странно тепло. А голос у Ангела все слабее и слабее. К тому же, даже если мы вытянем Ангела, как мы до станции доберемся? А вдруг она лететь не сможет? А Акела? Как мы ее понесем в воздухе, если весу в ней не меньше, чем во мне?

57

— Но у меня…

— Я знаю, моя девочка. Все знаю. Ты веревку под мышками обвяжи вокруг груди. Попробовать все равно надо.

У нас с Клыком достанет силы тянуть так, что ее щиколотка сломается. Хоть не целой и не невредимой, но зато мы ее вытащим. При такой боли удержать веревку она не сможет. Потому я и попросила Ангела обвязать веревку вокруг туловища. Хотя сказать я ей об этом не смогла. Зачем ребенка пугать — ей и так страшно.

Про то, как домой добираться, думать будем после.

— Я готова, — раздается снизу ее слабый голос.

Клык и я согласно кивнули друг другу и на счет три резко потянули веревку. Слышу, как Ангел вскрикнула от боли, но веревка, если и поддалась, то совсем немного. Продолжаем тянуть, сильнее, еще сильнее. Внезапно Ангел закричала, и мы чуть не упали от того, что веревка резко ослабла.

— Ангел?

— Нога выскочила, — откликается она страдальческим голосом.

Не прошло и минуты, как мы оба одновременно кинулись ее обнимать.

Ангел смотрит на меня. Лицо у нее белее снега:

— Нам не вернуться на станцию. В такую пургу туда ни дойти, ни долететь.

— Она права, — Клык задумчиво оглядывается по сторонам. — Надо выкопать в снегу яму, зарыться в нее и там переждать, пока пурга стихнет.

Меня долго убеждать не пришлось — я и сама об этом думала. Тщательно нащупывая снег перед каждым шагом, осторожно отходим от трещины. Где бы теперь укрыться? Ярдах в десяти из снега выступают верхушки обледенелых каменных глыб. Медленно, с трудом, шаг за шагом продвигаемся к ним, крепко держа Ангела за руку и Акелу на коротком поводке.

Ангел и собаки сели на снег, пока мы с Клыком торопливо выкапываем пещеру между камнями. Руки у нас давно превратились в ледышки, мы их совершенно не чувствуем, и дело продвигается медленно. Наконец пещера достаточно глубока: тесно прижавшись друг к другу, мы все можем туда поместиться. С трудом, но все-таки можем. Хватаем Ангела, Тотала и Акелу и буквально запихиваем их поглубже в укрытие. Сами садимся спиной к выходу. Не проходит и пяти минут, как его заметает пургой, и мы оказываемся закупоренными в «снежном карцере» без окон и без дверей. Свист ветра не проходит через снежную стену, и на нас вдруг обрушивается оглушающая тишина.