Эдуард Веркин - Большая книга ужасов. 1 Страница 27

Хотя нет, знают. Любой доктор может сказать, что Римма была не человеком. Но не говорят, молчат. Значит, такие, как Римма, кому-то интересны. Они кому-то нужны. Может, спецслужбы из них какое-нибудь вещество выпаривать собираются. Или, может, они хотят их разводить и делать из них суперсолдат. А может, вообще на другие планеты забрасывать, кто его знает? Но то, что правительство в курсе, это несомненно. А может, правительство само все из таких тварей состоит…

Я не знаю, кто они на самом деле. Виток эволюции, пришельцы из космоса, просто чудовища. Леха, наверное, имеет на этот счет какие-нибудь мысли. Точно имеет. Но я спрошу его позже, сейчас Леха занят – следит за дорогой, ведет мотоцикл. Но мне почему-то кажется, что Лехе все равно, кто они такие. Они не люди, и они несут зло. Этого достаточно. Достаточно, чтобы…

Мы свернули с трассы, машин стало меньше, и Леха прибавил газу. Старенький мотоцикл завизжал и почти полетел сквозь стынущий воздух. Я вцепился в ручку сиденья и теперь думал о том, чтобы не упасть на дорогу.

Мотоцикл прогрохотал по старому деревянному мосту, Леха снизил скорость, срулил на узкую лесную дорогу и остановился. Я слез на землю и поприседал, разгоняя кровь.

Леха осмотрел место, удовлетворенно хмыкнул и достал из бардачка мотоцикла длинный моток проволоки.

– Я хочу увидеть Ли, – сказал я. – Хочу попрощаться.

– Нет, – покачал головой Леха. – Забудь. Ты теперь мертв.

– Как это мертв? – не понял я.

– Мертвее не бывает. А ну-ка, сними рубаху.

– Зачем? – насторожился я.

Леха вытащил из-за голенища длинный зубчатый кинжал.

– Зачем нож?

– Снимай рубаху. – Леха воткнул кинжал в березу и принялся разматывать проволоку.

Я рассудил, что смысла Лехе меня убивать никакого нет, и послушно стянул рубаху. Леха сразу же оторвал у рубахи рукав, рубаху спрятал, а рукав бросил на землю, потоптался на нем и хорошенько извалял в грязи и листьях.

– Пойдет. – Леха отрезал ножом от мотка длинный конец, свернул петлю, проверил на прочность. – Иди сюда.

Я подошел. Леха взял мою руку, повертел.

– Сейчас будет больно. Придется потерпеть.

– Потерплю.

Леха надел мне на руку петлю, затянул, потом дернул. Петля сорвала с руки кожу, сразу потекла кровь. Я почти не почувствовал боли.

– Нормально. – Леха измазал проволоку в крови, затем закрепил ее на березе.

Со стороны выглядело, как будто тут кого-то повесили.

– Тебе в кино надо работать, – сказал я. – «Повешенный», часть девятая…

Леха испачкал в крови рукав моей рубашки и забросил в кусты.

– Отлично! – Леха удовлетворенно хлопнул в ладоши. – Все происходило так. Тебя отправили для изучения в область. По пути на машину напали. Охрану убили, тебя убили, тел не нашли. И не найдут. Ни одна собака не пройдет по такому следу, ты же сам знаешь. Но мне вообще кажется, что никто ничего искать не будет. Родителей у тебя нет, родственников тоже, никому ты не нужен. А у милиции других забот хватает. Так что будь спокоен. А это все на случай, если какой-нибудь грибник заглянет или охотник там… Домой приедем, переоденешься…

– А как я жить буду? – спросил я. – У меня ни документов, ничего… Как жить-то?

– Счастливо. – Леха достал из внутреннего кармана какие-то бумаги и кинул мне.

Это было свидетельство о рождении, медполис, еще какие-то документы.

– Паспорт тебе еще рано иметь, – сказал Леха, – а на свидетельстве фотографий нет. Так что ты теперь Ярцов Илья Юрьевич, запомни. Это мой брат троюродный. Был… Он в Тюмени жил, родители у него в автокатастрофе погибли, он к нам в начале лета приехал и почти сразу в реке утонул. Мать сначала хотела сообщить, а потом мы подумали и решили, что пусть так и будет… Мало ли. Теперь вот пригодилось. Так что ты теперь Илья… Юрьевич.

– Классная биография. – Я спрятал документы. – Родители погибли, сам утонул…

– Чего ты напрягаешься-то? Насколько я знаю, у тебя предков вообще не было, а что касается утонул… Тебя, мужик, два часа назад чуть не загрызли. Так что биография нормальная.

Я согласно кивнул.

Леха последний раз осмотрел место и вытер ладони о мох.

– А что мы делать будем? – еще раз спросил я.

– Ты же сам сказал – жить. – Леха запрыгнул на мотоцикл. – Будешь моим братом, жить будем у нас, осенью в школу пойдем. И готовиться будем. У нас еще много чего впереди, этих тварей становится все больше и больше. Время охоты еще не закончилось. Садись…

Я устроился на сиденье за Лехой.

– Погоди-ка! – Леха повернулся ко мне.

– Чего?

– Идея пришла. Ворот у куртки расстегни.

Я послушно расстегнул ворот.

– Как тебя там звали? – Леха натянул пальцем цепочку с серебряным долларом на моей шее.

– Сэм…

Но Леха не слушал, он рванул цепочку, она лопнула, медальон, что подарила мне Ли, остался на ладони у Лехи.

– Больше ты не Сэм. – Леха размахнулся и зашвырнул медальон в кусты. – Теперь все. Нам еще почти двести километров ехать.

Леха надел черные кожаные перчатки, шлем, пнул стартер. Двигатель заработал, машина устремилась вперед.

Перед тем как мотоцикл взобрался на насыпь, я оглянулся. Чтобы увидеть и запомнить место, где я умер и был похоронен.

И я увидел…

Из-за березы с болтающейся петлей вышла черная собака. Это был Бакс. Он смотрел на меня, пригнув к земле голову. Он не рычал и не улыбался.

Я закрыл и открыл глаза. Ничего. Никого. Показалось…

Правда о привидениях

Глава I

Без белых кошек

Тогда я увидел.

По лестнице поднималась кошка. Та самая. Белая, как молоко.

Она поднималась медленно, припадая на правую переднюю лапу. Когти мелко цокали по ступеням.

Пропустил один глаз. Где? Спальни, холл, кухня, гараж, кладовки, чердак… Нет, вроде все замазал. Все. Но она проникла. Просочилась. А может, она всегда была здесь? Всегда была с нами.

Я шагнул назад.

Кошка увидела меня и улыбнулась. Зубов у нее не было, просто красная дыра.

Я шагнул еще. Зацепился пяткой за ступеньку, больно шлепнулся задницей. Кошка снова улыбнулась. Я попытался подняться, но воздух неожиданно стал плотным и вязким, воздух удерживал меня, не отпускал. Больше того, он потянул меня вниз, навстречу этой проклятой твари, навстречу ее глазищам.

Раскинул руки, попытался схватиться за перила лестницы и подтянуться, не получилось – слишком далеко, лишь съехал еще на ступеньку вниз.

Кошка приближалась. До нее уже было не больше десятка ступеней, я мог разглядеть каждую шерстинку на ее загривке, разорванное ухо, непропорционально большие лапы и когти. Когти.

Я рванулся. Как только мог. Оттолкнулся ногами, оттолкнулся всем телом… Сгустившийся воздух уступил. Я оторвался от лестницы и перевалился на пол второго этажа.

Подняться не смог, воздух давил, прижимал к паркету, как змею, плющил, плющил… Поэтому я пополз. Проталкиваясь через плотную, густую воздушную массу.

Дверь комнаты. Она была почти в самом конце коридора, метров двадцать до нее.

Я полз. Полз, задыхаясь, выбиваясь из сил. Не оглядывался, боялся, что эта белесая бестия подобралась уже слишком близко.

Перед дверью я упал лицом в дощечки и лежал секунд десять. В коридоре было тихо. Я так и не осмелился обернуться. Дотянулся до ручки двери, дернул и ввалился в комнату. Приткнулся спиной к двери. Закрыл замок.

Тишина. Тяжелая, пыльная тишина, тишиною залит весь дом.

Но что это? Дверь царапают. Легкое такое поскребывание. Скреб-скреб, скреб-скреб. У меня на руках поднимаются волосы, рубашка прилипает к спине, я ясно ощущаю присутствие зла… Зло у меня за спиной.

Я подпрыгиваю, поворачиваюсь к двери…

Шорох. Шорох за спиной.

Я не могу обернуться. Страшно.

Она в комнате.

Белая кошка. Я знаю, что это она. Белая.

На этом месте я всегда просыпаюсь. В голове срабатывает переключатель, подсознание бережет меня от того, чего я не хочу видеть.

Больше не хочу никогда видеть.

Дверь открывается. В комнату проскальзывает Катька. В руках у нее книжка. Сказки. «Путешествие Нильса с дикими гусями».[12] Закладка в виде золотой рыбки. Катька ставит книжку на тумбочку, садится на табуретку рядом с моей кроватью, берет меня за руку.

– Опять? – спрашивает Катька.

Я киваю.

– Белая?

– Белая.

Катька достает из кармана пижамы теннисный мячик и начинает стучать им в стену. Снизу, с первого этажа, стучат по трубе родители.

– Проснулись, – вздыхает Катька. – Может, тебе к доктору сходить?

– К доктору сходишь – потом на учет поставят, как дурачка – клеймо на всю жизнь. Не, лучше уж я так…

Катька подбрасывает мячик в потолок. Роняет его, и мячик закатывается под кровать.

Катька смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой.

– Ну, пожалуйста, – просит Катька.

Я плюю и лезу под кровать. Это довольно неприятно – ползти в темноту, но от Катьки ведь не отмажешься, будет до утра сидеть и канючить.

Мячик отыскался в углу. Я стукнулся головой о раму кровати и набил шишку.