Ллойд Биггл-младший - Все цвета тьмы. Часовой галактики Страница 28

— Ты говорил, — начал, наконец, Захария, — что готов обменяться информацией.

— Какой угодно, — подтвердил Даржек. — Если дадите слово, что не станете записывать для своих преемников.

— Конечно. Даже и запиши мы все, что ты скажешь, — они не воспользуются этими данными. Мы не справились с заданием, и потому любые сообщения от нас будут выглядеть сомнительными.

— Но ведь они наверняка захотят выяснить, что произошло, — в чем вы ошиблись, и тому подобное.

— Что взорвалась энергоустановка, они поймут с первого взгляда, — сказал Захария. — Вот это они, в самом деле, будут расследовать тщательнейшим образом. Подобных катастроф не случалось за всю нашу историю. А твое присутствие подскажет им, что мы ошибочно интерпретировали либо нарушили Кодекс, но никто не станет гадать и разбираться, почему мы это сделали.

— А вот мои соотечественники обязательно начали бы строить догадки, — сказал Даржек. — Они постарались бы выяснить первопричину для того, чтобы в будущем избежать повторения.

— Резонно. Но, вероятно, ваш образ мыслей и действий более единообразен. Что бы мне хотелось знать, из чистого любопытства: почему «УниТел» не прекратила обслуживать пассажиров, после того, как некоторые из них не достигли пункта назначения?

— Это объясняется просто. Таких пассажиров не было.

Захария отложил в сторону Даржеков карандаш.

— Но нам известно, что компания была информирована об исчезновениях! Они обсуждались на совете директоров. И тебя наняли для их расследования. Мы сами писали письма в газеты, чтобы о них узнали все. Тем не менее, компания продолжала работать, будто ничего не произошло.

— Так ведь и в самом деле ничего не произошло, — ответил Даржек. — Если бы в пути исчез настоящий, честный пассажир, его принялись бы разыскивать родственники и друзья, подключили бы полицию — словом, в случае даже одного такого исчезновения компания была бы вынуждена прекратить работу. Как только расследование показало, что исчезнувшие пользовались фальшивыми документами, мы сочли эти исчезновения мошенничеством, и не ошиблись. И все внимание компании было обращено на то, чтобы выяснить, каким образом это проделывается.

— Но наши документы были безупречны!

— Одна ничем не подкрепленная бумажка, пусть даже безупречная, не стоит ничего. Неважно, насколько точно изготовлены водительские права; они не выдержат простейшей проверки, если по указанному в них адресу лицо с такой фамилией никогда не проживало, или если самого адреса не существует в природе. Неудивительно, что газеты игнорировали ваши письма, пока не могли чем-либо подтвердить их подлинность.

— Я понимаю. Наш план был обречен на провал с самого начала.

— Более того: рано или поздно фальшивые документы втравили бы вас в неприятности. Кстати, зря вы, подделывая автомобильные номера, выбрали те, что принадлежат одному из руководителей «УниТел».

— Нам казалось, что все номера одинаковы, и этот — ничем не лучше и не хуже прочих, — сказал Захария. — Но все равно. Я уверен, что мы достигли бы цели, если бы не ты. Ты оправдал мои самые худшие опасения.

— Да! — воскликнул Даржек. — В ту ночь, возле моей конторы, — что вы собирались со мной сделать? Упрятать куда-нибудь, пока не покончите с «УниТел»?

— В таких крайних мерах не было нужды, — возразил Захария. — Кое-какие изменения в твоем мышлении, удаление небольшой части памяти, — и ты сам отказался бы работать на «УниТел». На все это понадобилось бы не более двух часов.

— Удаление памяти?

— Для нас это — обычная процедура, успешно применяемая в целом ряде областей… Несомненно, такая концепция кажется тебе странной и даже не пришла в голову.

— Вовсе нет, — ответил Даржек. — В то время она, действительно, не пришла мне в голову, но только потому, что я не знал, что вы — с другой планеты. Ведь инопланетяне всегда стирают людям память. На этот счет существует обширная литература…

— Я не понимаю. Мы еще никогда не подвергали этой процедуре ни одного человека.

— Ну что ж. Пожалуй, не упусти вы шанс на этот раз, нам обоим повезло бы куда больше.

— Согласен. Но тот полицейский начал свистеть, и мы испугались, что ситуация может усложниться. Решили дождаться более удобного момента, но так и не дождались.

— По меньшей мере, кто-то один из совета директоров снабжал вас информацией, — сказал Даржек. — За деньги?

— По сути дела, нет. Просто один из них — наш хороший друг. Мы владеем некоторым количеством акций «УниТел», и уполномочили его голосовать от нашего имени. Вполне естественно, что он, в свою очередь, информировал нас о деятельности компании.

— И кто же это?

— Мистер Миллер. Мистер Карл Миллер. Мы решили оказать ему поддержку, так как он, в силу собственного бизнеса, заинтересован в грузоперевозках. Если бы компания начала не с пассажиров, а с грузов, это намного упростило бы нашу задачу. Мы могли бы уничтожить ее оборудование, не боясь травмировать людей.

— Видимо, точно так же, как уничтожали трансмиттеры Арнольда.

— При включении мы помещали в них небольшие взрывные устройства. Но затем твой друг, Арнольд, улучшил конструкцию и лишил нас такой возможности. Он блестяще вышел из положения, учитывая, что не знал причины неполадок.

— Арнольд — человек на редкость умный. Я так понимаю, тот риэлтерский синдикат, пытавшийся скупить акции «УниТел», тоже — ваших рук дело. Должно быть, у вас — прекрасная база в Нью-Йорке, и связями вы успели обзавестись во множестве.

— Совершенно верно. Нью-йоркской базой, как ты выражаешься, руководила Гвендолин. Будь она там в момент устроенного тобой взрыва, мы бы давно были спасены. К несчастью, мы все собрались здесь, чтобы обсудить создавшееся положение и помочь Алисе разобраться с тобой.

— То есть, стереть мне память?

— Это — крайне деликатная процедура. Теперь ты все понимаешь?

— Сомневаюсь, что когда-либо смогу понять все. Например: зачем вам вообще скрывать свое присутствие на Земле? Да еще — такой ценой?

— Эта система действовала вполне удовлетворительно в установлении отношений с таким количеством миров, которое ты даже не можешь представить себе!

— И всякий раз она подразумевала торможение технического развития этих миров?

— Конечно, нет. Так мы поступаем лишь в тех случаях, когда это развитие может угрожать другим цивилизациям. Ведь ты без колебаний отнимешь у ребенка пистолет, спрячешь его подальше и позаботишься, чтобы ребенок не играл с чем не положено.

— Значит, человечеству следует повзрослеть, а уж затем обзаводиться трансмиттерами?

— Быть может, я слишком уж упростил, — произнес Захария.

— То есть, нам никогда не позволят иметь трансмиттеры, потому что тьма внутри нас — не того цвета.

— Наши соотечественники живут гораздо дольше, чем твои, Ян Даржек, но даже мы относимся к слову «никогда» с осторожностью.

— Ну что ж. Всегда ли ваша деятельность имеет деструктивный характер, или направлена на сокрытие информации, как на Земле? Или некоторым планетам вы помогаете? Скажем, делитесь научными открытиями или поставляете им пищу?

— Мы довольно часто способствуем ускорению развития некоторых планет. Все зависит от классификации.

— Иными словами — от цвета тьмы внутри тех, кто их населяет.

— Наверное, да. В переносном смысле.

— И помощь ваша так же засекречена, как и саботаж?

— Естественно. Так гласит Кодекс.

— А если я скажу, что, судя по этому Кодексу, вы — раса самонадеянных, самовлюбленных, слепых, эгоистичных фанатиков?

— Мне бесконечно жаль, если твои чувства диктуют тебе именно эти слова.

Даржек устало опустил взгляд.

— Что за шум там, наверху? — спросил он.

— Мы переносим часть припасов с двух верхних палуб вниз, — ответил Захария. — А после — закроем их. Алиса полагает, что мы будем расходовать остатки кислорода эффективнее, если все соберемся внизу.

— Но сколько времени нам осталось, она так и не сказала.

— Нет. Думаю, не более двух — трех ваших дней, но мне, конечно же, неоткуда знать… Но — вряд ли больше, это очевидно.

Джин Моррис со стуком поставила бокал с водой на стол и слегка подалась вперед:

— Взгляни туда, только осторожно. За нами следят.

— Кто бы это мог быть? — Арнольд взглянул в сторону бара. — Ах, этот. Это — всего лишь репортер, время от времени пристающий ко мне.

— И фамилия его — Уокер.

— Точно. Он и к тебе пристает?

— Он — друг Яна. Сразу после его исчезновения он долго ошивался в конторе, все хотел его видеть.

— Очень симпатичный, дружелюбный парень, когда не на работе. Жаль только, что «на работе» он — всегда… Значит, Эд снова отправился в Брюссель?

— Ему сейчас очень погано, но он не сдастся. Полагает, что, если след где-то и отыщется, то, наверняка, — в Брюсселе.