Джеймс Дашнер - Дневник загадочных писем Страница 28

Его жизнь абсолютно точно необратимо изменилась.

Как только они вернулись к Норберту, папа Тика позвонил тете Мейбл и сказал, что они не вернутся до завтра, а потом позвонил в полицию, чтобы разобраться с последствиями аварии. Фрупи и Норберт рылись в кухне, пытаясь найти еды на всех. «Смертельные автогонки явно пробуждают аппетит», — подумал Тик с урчащим животом.

Тик и София сидели рядом на том самом несчастном диване в гостиной, обсуждая последнюю полученную подсказку. Им приходилось довольствоваться экземпляром Софии, потому что Тик свой потерял во взятой напрокат машине, не успев засунуть его обратно в дневник при попытке спасения. Комнату освещала только пыльная старая лампа без абажура, которая резала по глазам, стоило посмотреть прямо на нее.

— Здесь, похоже, то же самое, что и с первой подсказкой, — сказал Тик, пока София перечитывала текста. — Только здесь речь идет о времени, а не о дате.

— Вы, Американцы, такие умные! — отозвалась она. — Как ты только до этого додумался?

— У тебя слишком острый язычок для богатой итальянской девочки.

— Девочки? — сказала она, прищурившись. — Я похожа на маленькую фарфоровую куколку?

Тик рассмеялся:

— Вот уж не думал, что в реальности ты окажешься еще ужаснее, чем по почте.

София сильно пихнула его локтем в живот:

— Просто вспомни, что я тебе говорила: прошлым летом я вздула семнадцать мальчиков. Никто не лезет к Пачини.

— Хорошо, не люблю затевать драки с де… то есть, с юными леди, владеющими компаниями по производству спагетти.

— Уже лучше, мальчик по-американски. А теперь давай это разгадаем.

— Звучит неплохо… женщина… по-итальянски… — Тик не очень понимал, почему ей можно называть его мальчиком, а вот он не должен называть ее девочкой. Ему снова захотелось рассмеяться — по непонятной причине ему было очень комфортно рядом с ней, — но он совсем не горел желанием получить очередной тычок под ребра. Вместо этого он взял у нее шестую подсказку и снова ее прочитал, пока она смотрела прямо перед собой и думала.

«Ровно в семнадцать минут от четверти часа после отметки в шесть часов до полуночи плюс сто шестьдесят шесть минут минус семь четвертей часа плюс минута, умноженная на семь, округлить до ближайшей половины, плюс три, и ни секундой раньше, ни тремя секундами позже должен ты произнести волшебные слова.

(Да, я в курсе, что тебе потребуется секунда или две, чтобы их сказать, но я говорю о времени, когда ты должен начать их произносить. Не тормози!)»

И снова в записке проглядывало чувство юмора М. Д., и Тик поймал себя на том, что очень хочет встретиться с тем, кто уже наносил вихит Норберту. По крайней мере, теперь они знают его настоящее имя.

Мастер Джордж. Звучит как что-то из «Звездных войн».

— Сколько тебе потребовалось, чтобы разгадать первую подсказку? — спросил Тик.

— Сколько требовалось тебе? — ответила София. Она периодически делала ошибки в английском, но она знала его почти идеально.

— Как только я уселся и разложил все по местам, мне потребовалось около часа.

— Тогда у меня ушло полчаса.

— Да, конечно.

София злобно ему улыбнулась и подняла брови:

— Может, засечем время сейчас? Что-то вроде Олимпиады от Мастера Джорджа.

Тик думал, что они разгадают загадку вместе, но в этой идее было что-то очень заманчивое. «Если я был ботаником раньше, теперь я в Марианской впадине по шкале нормальности», — подумал он.

— Я за, — сказал он, готовый к соревнованию.

— За что? — спросила она. — Сделай одолжение, говори по-английски.

Тик закатил глаза:

— Что ж, мы положим подсказку на этот маленький кофейный столик, где мы оба можем ее видеть. Ни один из нас не может ее тронуть. Я сбегаю к Норберту и возьму у него бумаги и карандашей, чтобы тебе было, на чем писать. — Он встал.

— А тебе? — спросила она.

Тик извлек дневник:

— Я буду писать здесь. А чего ты не захватила свой?

София пожала плечами:

— Устала таскать его с собой. Кому это нужно? — Она постучала пальцем по голове: — Все равно все хранится вот тут. Как насчет приза? Что получит победитель?

— Да, хороший вопрос. — Тик почесал шею и с ужасом осознал, что шарфа на нем не было: очевидно, его унесло ветром во время их плясок на капоте.

— Что-то не так? — спросила София.

— Что? Нет, все хорошо. — Он остановился. Шарфа на нем было, но София не сказала ни слова о его родинке. Может быть, он и вправду может жить без… нет. Дома у него был припасен еще один, и Тик в глубине души знал, что намотает его себе на шею в первый день школы.

— Тик, — сказала София, пристально глядя на него, — твой мозг замерз?

— Нет, нет, просто… пустяки. — Он щелкнул пальцами. — Придумал. Победитель приедет к проигравшему следующим летом. Но в любом случае платишь за это ты, потому что ты богаче.

— Ничего себе сделка!

— Я вернусь через секунду и все принесу.

Через пару минут они вооружились карандашами, и гонка началась.

Как и при работе с первой подсказкой, Тик выписал в дневник осмысленные словосочетания. После этого он снабдил каждое из них букво, чтобы обозначить порядок, в котором их следует считать. Поскольку он уже делал это раньше, теперь задача казалась легкой.

Самой большой проблемой было выяснить, о какой полуночи шла речь — о начале шестого мая или о конце. Потом он понял, что, коль скоро в ответе будет явно не полночь, в конце все станет ясно само собой.

Он нервно глянул на Софию, которая явно больше думала, чем писала, и стучала карандашом по лбу, уставившись в подсказку.

«Я опережаю ее», — подумал он и продолжил царапать вычисления.

Через пару минут страница его дневника выглядела так:

«Начало: полночь.

A. Отметка в шесть часов до полуночи — 18.00.

B. Четверть часа после A — 18.15.

C. Семнадцать минут после B — 18.32.

D. C плюс 166 минут — 21.18.

E. D минус 7 четвертей часа — 19.33.

F. E плюс минута умножить на 7 — 19.40.

G. F округлить до получаса — 19.30.

H. -G плюс три получаса — 21.00 шестого мая».

— Бинго! — закричал он, оборачиваясь, чтобы сказать время вслух. Его слова застряли в глотке, когда он увидел ухмылку Софии и ее лист бумаги с написанным поперек ответом: «21.00».

— Блин, — пробормотал Тик. — Но ты даже ничего не записывала!

— Зачем мне записи, если есть мозги?

Тик сложил руки:

— Я беру свои слова назад. Ты не женщина, а девочка. И я ненавижу спагетти.

— Не можешь смириться с тем, что продул, или как там выражаются американцы?

— Примерно так.

София заложила руки за голову, уставилась в потолок и глубоко вздохнула, наслаждаясь победой:

— Сгораю от нетерпения увидеть твой домишко в Вашингтоне. Твоя мама ведь приготовит мне хот-дог?

Тик схватил со стола шестую подсказку и встал:

— Если тебе повезет. А что заставляет тебя думать, что у нас не дом, а домишко, а, богатая девочка?

София опустила руки на колени и оглядела Тика с головы до ног:

— Я посмотрела на твою одежду и сказала себе, что этот мальчик, должно быть, живет в маленьком домике. — Она подмигнула и сильно ущипнула Тика за ногу.

— Ай! — вскрикнул он, потирая пострадавшее место. — Зачем?

— Нужно же дать тебе понять, что я шучу.

Тик покачал головой:

— Ты ненормальная.

— Чья бы корова молчала, твоя бы мурчала.

Тик сложился пополам от хохота и упал на диван, держась за живот.

— Что такого?

— Для начала, ты сказала все наоборот. И корова, наверно, все же мычала.

— Все равно. Вот приеду к тебе и возьмусь учить тебя итальянскому, чтобы можно было поговорить, как положено умным людям.

— Спасибо большое, я не думаю, что мне нужно знать что-нибудь по-итальянски, кроме «спагетти». Ну и еще есть пицца.

София попыталась снова его ущипнуть, но Тик опередил ее, подпрыгнув и выбежав из комнаты, чувствуя, что погоня настигает его. К счастью, в кухне уже был готов обед — лапша быстрого приготовления и бутерброды с арахисовым маслом.

На следующий день Тик с тяжестью на душе попрощался с Норбертом, а затем с Фрупи и Софией, высадившими их у агентства по прокату машин: богатой итальянке и ее дворецкому надо было спешить на самолет. Всего за день они стали одной семьей, и он не мог думать о том, что больше никогда их не увидит. Что ж, по крайней мере, всегда можно было рассчитывать на электронное письмо от Софии, и Тик надеялся, что она действительно приедет к нему этим летом.

Конечно, к тому времени волшебный день уже пройдет, и никто не может знать, что тогда изменится.

После еще пары насыщенных дней в компании сверхзаботливой тети Мэйбл, жаждущей обрисовать внучатому племяннику всю его будущую жизнь, Тик с папой направились обратно в Вашингтон.