Nora keller - Король звезды Страница 29

Батильда Бэгшот в своей «Истории магии» сообщала, что ведьм огонь не убивал, им было даже приятно гореть, испытывая «приятное покалывание во всём теле и тёплое дуновение воздуха». Судя по этому, ответом на вопрос профессора Бинса должно было стать слово «нет»: смысла сжигать ведьм не было, потому что на самом деле они не погибали в огне. Но ответить так Карлу показалось нечестным по отношению к тем женщинам, у которых просто были зелёные глаза и рыжие волосы, которые не умели замораживать огонь и кричали на костре не от наслаждения, а от боли.

Своё сочинение Карл написал шариковой ручкой на обычном тетрадном листе в клетку. Оно получилось коротким: имя, фамилия — Карл Штерн, и три предложения: «Убийство — это преступление. У преступления не может быть смысла. У преступления должно быть наказание».

Профессор Снейп задал на лето работу по Уменьшающим зельям, но эти зелья Карл научился готовить в течение нескольких последних вечеров в кабинете зельеварения.

Перед отъездом мальчик попытался отыскать ещё какие-нибудь книги Альфреда фон Дитриха, но, похоже, «Ангел усталый…» был единственным сборником. Сведений о биографии поэта он тоже не нашёл, только короткую справку в энциклопедии: «Дитрих Альфред фон (1920–1949) — немецкий лётчик, автор сборника стихотворений «Ангел усталый покинет меня поутру…»».

Оставалось ещё одно дело — попросить у заведующей разрешение посещать Хогсмит, деревню, где живут только волшебники. Ходить туда можно, начиная с третьего курса, сообщил профессор Снейп, но для этого нужен документ с подписью родителей или тех, кто их заменяет. В случае Карла таким человеком была заведующая. Мальчик не хотел врать, но и сказать про волшебную деревню не мог. Судя по лицу профессора Снейпа, когда он говорил о Хогсмите, в этом месте не было ничего интересного. Но Карлу казалось нечестным, если все будут туда ходить, а он — нет. Поэтому он решил во что бы то ни стало выпросить разрешение. В сказке для заведующей Хогсмит превратился в музей средневекового искусства. Не отпустить ребёнка в музей было непедагогично, и первого сентября Карл приехал на вокзал Кингс Кросс с подписанным разрешением.

На вокзале царило большее оживление, чем обычно. Из обрывков разговоров Карл понял, что сбежал какой-то преступник. Опасались, что он появится в Хогварсте, но в этом Карл сомневался. Зачем преступнику школа?..

Забравшись на верхнюю полку свободного купе, он задумался о том, каким окажется для него третий курс… И помнит ли профессор Снейп, что почти весь прошлый год он приходил по вечерам в его класс?..

Станция за окном начала медленно двигаться, Карл отвернулся к стенке и закрыл глаза, пробормотав: «Следующая остановка — Хогвартс…»

Но на этот раз поезд остановился, не доехав до школы. Чёрные тучи заволокли небо, почти касаясь вершин гор. Стало холодно… Карл слез с полки — и вдруг погас свет… Сначала ничего не было слышно, только где-то рядом беспокойно хлопал крыльями Рабэ. Потом раздался вздох — такой тяжёлый, словно идущий нёс в себе и горы, и небо. Дверь медленно открылась — и на пороге появилось существо, сотканное из тьмы более густой, чем простое отсутствие света. Существо потянулось к Карлу — в его движениях была какая-то обречённая жажда, словно узник, которому несколько дней не давали пить, увидел бокал с отравленным вином.

Мальчику вдруг показалось, что он находится в комнате — чёрной и тёплой. Потом в глаза ударил яркий свет. Стало холодно и очень тоскливо…

Существо снова вздохнуло и вернулось в коридор.

Придя в себя, Карл выбежал из купе, пытаясь понять, что это было, но существо уже исчезло. Вместо этого он столкнулся с кем-то весьма осязаемым.

— Извините!.. — быстро проговорил Карл.

— Всё в порядке, — судя по голосу, это был взрослый, наверное, преподаватель. — Но тебе лучше вернуться в купе. Думаю, поезд скоро отправится.

Карл послушался.

Через несколько минут свет включился, но ощущение тоски не исчезло. Глядя в окно, всё ещё покрытое инеем, мальчик пытался представить профессора Снейпа, сидящего в купе красного экспресса…

Когда поезд остановился во второй и последний в этом путешествии раз, уже стемнело. Их снова везли крылатые кони-призраки, на которых никто не обращал внимания. Драко изображал Гарри Поттера, упавшего в обморок при виде существа из тьмы. Слушая слишком громкий смех, Карл думал о том, что почувствовал сам Драко, когда существо проходило мимо его купе. Тоску, одиночество?.. И, наверное, страх… Страх оказаться не настолько Малфоем, как его отец… Поэтому он рассказывал всем, как испугался Гарри, — чтобы заглушить собственный страх… Друзья Драко с готовностью смеялись над его шутками: может быть, им тоже было страшно…

Карл не чувствовал страха, только тоску… И чем ближе они подъезжали к Хогвартсу, тем сильнее она становилась. Профессора Снейпа он встретил в коридоре около Большого зала. Карл поклонился и поздоровался. Профессор ответил лёгким кивком. Если он и помнил о вечерах в классе зельеварения, то для него они ничего не значили.

Тоска заполнила всё. Директор что-то рассказывал о существах из поезда, представлял новых преподавателей, но Карл почти не слушал его. Внутри звучал другой голос, полный безысходного одиночества. Змей умер, поэтому приходилось признать, что это его собственный голос и его собственное одиночество…

Признание поразило и испугало Карла. Он даже потрогал лоб, решив, что заболевает. С чего бы ему чувствовать потребность в ком-то? Тот мальчик умер! Волшебное зеркало сказало, что тот мальчик умер!..

«А башня сказала, что он жив…» — напомнил голос.

Неправда!.. Неправда, неправда, неправда!.. Ему никто не нужен. Он не может нуждаться в ком-то, потому что это бесполезно! Одиннадцать лет он был никому не нужен! И два года в Хогвартсе ничего не изменили… Люди бросили его! Поэтому нельзя нуждаться в людях!..

Карл повторил слово «нельзя» много раз, и постепенно голос стих. Осталась только пустота… Но в пустоте была своя прелесть: она не могла болеть…

С трудом дождавшись конца банкета, Карл поспешил к выходу, но у дверей Большого зала уже собралась толпа детей. Протискиваясь между ними, он услышал разговор двух девочек.

— …кареты не едут сами по себе, — терпеливо объясняла маленькая студентка Когтеврана с необычными серёжками, — их везут фестралы.

— Никто их не везёт! — возразила её подруга. — А фестралов ты выдумала!

— Зачем мне их выдумывать, если они и так существуют?.. Если бы я решила выдумать, — это было бы что-то совсем нереальное… Что-то, чего ещё нет в мире… — она мечтательно улыбнулась.

— Почему же другие не видят твоих фестралов?

— Фестралов видят только те, кто видел смерть, — вздохнула девочка.

Фестралы? Крылатые кони-призраки — это фестралы?.. Карл хотел расспросить странную девочку, но она уже скрылась в толпе студентов.

Она сказала: их видят те, кто видел смерть… Но он не видел смерть!.. Змей умер у него на руках, но это было в конце второго курса… Может, единорог?.. Нет, когда они с Гарри пришли, единорог уже был мёртв… И вряд ли имеется в виду смерть животного…

Но он не видел, как умер человек!.. Ни разу!.. Даже той зимой в приюте, когда погибло много детей, — ни один не умер у него на глазах… Он не помнит ни одного…

Не помнит!.. Если он видел, но не помнит, значит, это была… Мама!..

Карл быстро оглянулся, пытаясь отыскать взглядом профессора Снейпа, но тот уже ушёл. Мальчик побежал в подземелье. Прыгая через ступеньки, он спустился по лестнице и распахнул дверь класса.

— Профессор!..

Северус Снейп повернулся, спрятав свои мысли под обычной маской презрительного равнодушия.

— Вам не кажется, что врываться сюда…

— Профессор, правда, что кареты везут фестралы?.. Кареты, на которых мы ехали… Их везут фестралы?..

— Да, но…

— И их видят только те, кто видел смерть?..

— …Да…

Профессор удивлённо смотрел на своего ученика: он не был похож на мальчика, два года назад вошедшего в двери Большого зала, на мальчика, сидевшего по вечерам в его классе. Впалая грудь вздымалась так, словно лёгкие хотели сломать рёбра и вдохнуть весь кислород, который есть в воздухе, бледные щёки залил лихорадочный румянец, глаза горели безумным блеском.

— Я вижу их!.. Но я не помню человека, смерть которого видел!.. Значит, это была мама!.. Профессор, это была моя мама?.. Может, профессор Дамблдор ошибся?.. Может, моя мама была волшебницей? И тот тёмный маг — Волан-де-Морт — он напал на неё и убил, как маму Гарри Поттера!.. А меня не смог убить, потому что мама очень любила меня!.. Правда, профессор, она любила меня?!

— …Может быть… — ответил Северус Снейп.

Мальчику этого хватило. Он ушёл, унося с собой надежду, которую одиночество и боль превращали в пожар…