Кэтрин Кейв - Генри Гоббс, , покоритель космоса Страница 3

Отбой.

— Прилетает звездолет. — Голое у папы Артура стал какой-то не такой. — Сюда. На Омикрон. На эту станцию. Сегодня. — Он идет к двери, распахивает ее и делает глубокий вдох. — Надо готовиться, готовиться!

Снаружи сияет солнце. На капустных листьях сверкают капельки воды, трепещет на ветру ботва нового урожая моркови. Посреди островка одуванчиков, пробившихся через бетон площадки для челнока, прихорашивается стервятник.

Я понимаю, что имеет в виду папа Артура. Конечно, подготовиться к приему гостей не помешало бы.

4. Суматоха

Все утро я бегаю.

Вместе с Артуром мы бежим за его мамой, чтобы позвать ее помочь прибраться на станции. Я бегу на продовольственный комбинат одолжить там кое-каких принадлежностей для конторы начальника. Я бегу обратно на станцию с целой охапкой папок, конвертов и лотков для бумаг, двумя телефонами и маленькой резиновой печаткой со словом «СРОЧНО». Я обещаю маме, что мы все вернем — завтра, когда кризис минует.

На станции я бегаю туда-сюда с капустной рассадой под одной мышкой и морковью под другой. Звездолетчики ничего не смыслят в овощеводстве. Даже если они не сядут прямо на грядки, все равно могут их помять. Останавливаюсь я только для того, чтобы копать и пересаживать. Это трудно. Еще не надо забывать о стервятниках. Они не любят суматохи.

— От них надо избавиться, — говорит мама Артура. — Сантименты нам ни к чему, и на антенне этим птицам делать нечего. Антенна — собственность галактического правительства.

Так что мы с Артуром бегаем туда-сюда, хлопаем в ладоши и кричим, чтобы спугнуть стервятников. Потом мы бегаем туда-сюда, хлопаем в ладоши и кричим, потому что стервятники за нами гоняются. Мы едва-едва успеваем скрыться в конторе. Как только мы оказываемся внутри, птицы плавно взлетают обратно в гнездо.

— Просто смешно, — говорит папа Артура. — У нас уйма работы, мы даже не начали пересаживать кабачки. Небось у начальника космопорта на Филиппоне таких забот нет. Нет, Артур, это не поможет. Артур! Я сказал: «НЕТ!»

Артур его не слушает, и вид у него, как на математике.

— Не, папа, честно, все получится, — говорит он. — А чего плохого-то?

Он вертит какой-то диск на приборной доске рядом со столом и нажимает кнопку.

Раздаются скрип и скрежет, а потом на нас обрушивается лавина оглушительного визга. Тарелка антенны начинает вертеться, сначала медленно, потому что совсем проржавела, потом все быстрее и быстрее.

— Артур, я тебя убью!

Папа Артура кидается к кнопке, но поздно. Оглушительный визг переходит в гудение, тарелка набирает полную скорость, и вот стервятники у нас уже везде, в том числе и на ковре, а в крыше виднеется дыра, через которую они к нам и попали. Хорошо, что у них кружится голова и они ничего не соображают.

Пока птицы трясут головами и шатаются, папа Артура выставляет их за дверь. Потом он идет за лестницей и снимает тарелку. Мы с мамой Артура оттираем с тарелки ржавчину, а затем ставим ее обратно — вверх дном. Вообще-то это я придумал.

— Артур, я все равно тебя убью, — говорит его папа, — но отложу это до завтра. Вы с Генри нужны мне в конторе.

Навести порядок в конторе — это просто. Мама и папа Артура латают крышу табличкой «ЖДИТЕ ЕСЬ». Мы с Артуром разбрасываем повсюду папки, открываем несколько конвертов, сминаем бумагу в шарики и набиваем ими мусорную корзинку. Мы расставляем лотки для документов и на всем печатаем «СРОЧНО».

— Вот как должен выглядеть настоящий кабинет начальника, — говорит папа Артура, потирая руки. — Генри, один телефон на стол, другой к окну. Мишень для дротиков запихни поглубже под диван: если сесть на корточки, ее видно.

— А зачем им садиться на корточки и смотреть под диван? — спрашивает мама Артура. — Думаешь, они чокнутые?

— Они звездолетчики, — говорит папа Артура. — Они на все способны.

Я запихиваю мишень подальше под диван. Теперь, чтобы ее увидеть, придется лечь на ковер.

— Чудесно, — говорит папа Артура. — Если они лягут на пол, я их чем-нибудь отвлеку. Дротики тоже спрячь, неважно куда, просто засунь куда-нибудь.

И я втыкаю дротики в диван снизу.

В обеденный перерыв, съев бутерброды, папа Артура, как обычно, устраивается на диване отдохнуть. Дротиков он не замечает, по крайней мере, пока не ложится, а это, по моему мнению, доказывает, что тайник придуман хорошо. Правда, папа Артура считает иначе.

— До свидания, Артур, до свидания, Генри, — говорит папа Артура, успокоившись. — Пожалуйста, закройте за собой дверь. Я не хочу, чтобы птицы появлялись здесь до завтра.

— Ну что, идем? — спрашивает Артур, и мы, кажется, действительно уходим.

Вообще-то уборка начинает мне надоедать. До прибытия звездолета еще больше двух часов, так что у нас есть время устроить битву на лазерах у Артура дома. Победа обязательно будет за мной, потому что вместо лазерного ружья у меня насос Роло, а у Артура — простой отрезок металлической трубы. Так или иначе, я — космический разведчик, а Артур — инопланетная форма жизни, а побеждает всегда разведчик.

— Получи, омерзительная форма жизни! — кричу я полчаса спустя, занеся насос, чтобы нанести смертельный удар. — Умри!

Я опускаю насос, чтобы похлопать Артура по плечу — и все, никакого насилия, — а он всего-навсего поднимает трубу, чтобы отбить насос.

ХРЯСЬ! Насос Роло разлетается на миллиард кусочков.

— Ты сломал свой насос, — говорит Артур. Вот глупость, будто я сам не вижу. — Я победил.

— Это не мой насос. Это насос Роло.

— Тебе конец, Генри, — говорит Артур, всегда готовый поддержать и утешить. — До встречи в следующей жизни. Хочешь — попьем чая, перед тем как возвращаться на станцию?

— Спасибо, не хочу.

Я вспоминаю, что сказал утром Роло, особенно то место, где он стучал кулаком по столу и кричал: «И не думай, что я шучу! Я не шучу!»

Я начинаю думать, что на сей раз Артур совершенно прав. Если Роло узнает про насос, я погиб.

Быть вынужденным покинуть дом и друзей, даже таких, как Артур и Гонзо, и отправиться в неизвестность, спасая свою жизнь, — это ужасно. А если нет никакой неизвестности, в которую можно отправиться, — это еще хуже.

Ну почему я не родился на планете с нормальным ландшафтом, спрашиваю я себя, пробираясь в тот день домой (правда, ничего страшного не происходит. Роло дома нет. Если бы он был, я бы слышал его пыхтение).

Пещера, лес, несколько гор, думаю я (на всякий случай прижимаясь ухом к двери спальни), — все это сделало бы жизнь гораздо проще. Многого мне не надо — всего лишь убежище на то время, пока Роло привыкает к жизни без насоса. Хватит и недели. Но есть ли такое место на Омикроне? Между прочим, я вас серьезно спрашиваю: если такое место есть, я бы хотел об этом знать. Не собираюсь всю жизнь проводить так, как я провел эти каникулы.

На случай, если вы об этом не слышали, с Омикрона отправляется только один рейс — челнок на Минимус. Дорога туда и обратно занимает неделю. В прошлом году нас свозили на такую экскурсию — это было в программе по природоведению. Вернувшись, можно смело сказать: «А знаете, Омикрон — не такая уж скверная планета, бывают места и похуже». Вот ради этого экскурсию и устраивают.

Однако сегодня я бы пробрался на челнок на Минимус, не тратя ни секунды на размышления и невзирая на риск умереть от скуки. Но челнок прилетает по вторникам, а сегодня среда. Я не могу столько ждать.

Часы в кухне бьют четыре раза. Роло вернется с минуты на минуту. Надо шевелиться. С тем же успехом я могу отправиться на станцию и стать свидетелем исторического события, пока цел. Тогда в последний миг, перед тем как Роло разорвет меня на мелкие клочки, можно будет сказать: «Что ж, зато я видел, как на Омикрон приземляется звездолет».

Пока я иду к входной двери, меня осеняет идея. И такая хорошая, что я едва с ног не падаю: звездолет приземлится, это да, но это только полдела. После того как он приземлится, он снова взлетит. Он взмоет в небо, оставив далеко позади станцию, продовольственный комбинат, Академию, Артура, мистера Томаса, Роло… главное, Роло.

Я возвращаюсь от входной двери, и мысли у меня так и мелькают. Мне понадобятся провизия, одежда, комиксы и какая-нибудь сумка для всего этого. Мой рюкзак совсем старый, так что я беру рюкзак Роло. На его кровати лежат чистые носки. Я их тоже беру, потому что мои все грязные. Его комиксы я уже почти все читал, но лучше прихватить их с собой, чтобы не скучать в пути, и еще я беру его карманный набор инструментов — вдруг пригодится. Все это я запихиваю в рюкзак, а сверху кидаю несколько шоколадок и пакетов быстрорастворимой еды. Маме я пишу записку, так что волноваться она не будет.

Ну вот, на часах у меня 4.30, и пора бежать на станцию.