Борис Батыршин - Коптский крест Страница 32

Солнечные лучи, не разбирая, ласкали и дамские шляпки в витринах модной лавки, и лаковое дерево и вороненую сталь ружей за толстыми стеклами оружейной лавки по соседству. А под ружейными пирамидами, в радующем глаз порядке, выложены пистолеты, револьверы, охотничьи ножи, кинжалы и коробки с патронами. Все эти хитроумные механизмы, любовно разложенные в витрине, были новенькими и призывно блестели гладкими полированными частями. На заднем плане, на фоне зеленого бархата, затянувшего витрину сверху донизу, красовались чучела зверей и птиц. Головы кабанов и медведей скалили зубы на проходящих людей, которые останавливались, любуясь блестящими стеклянными глазами и восхищаясь искусством неведомых мастеров, что вернули зверям жизнь, отнятую с помощью таких же изящных стальных игрушек.

Стайки гимназистов, проходя мимо после уроков, мечтали об оружии и об охоте на диких зверей, никогда вблизи не виданных, но казавшихся особенно заманчивыми — ведь оружие было изысканно-изящно и блестело, а звери и птицы манили к себе гладкими шкурками, лаковыми клыками и пестрыми перьями…

И мальчишки, прильнув со стороны улицы к толстенному, особому стеклу витрин, подолгу рассматривали оружие…

О, эти винтовки, заманчиво расположившиеся на специальных стойках! Изящные, точно литые приклады, аккуратно сработанные из тяжелого, как железо, дерева, нарезанного острой сеткой в тех местах, где приходится браться рукой — чтобы не ладонь скользила. Толстый, длинный граненый ствол синей вороненой стали с крошечной, подобно горошине, дырочкой дула. Отливающая синевой стали мушка. А как, наверное, легко слушается умелой руки рукоять затвора!

Николенька мог часами любоваться выставленными в витрине огнестрельными сокровищами. Поблизости от его гимназии оружейных и охотничьих лавок, правда, не было — но мальчики нередко, после уроков, бегали в центр города, на Никольскую — и надолго прилипали к витринам самого крупного в Москве оружейного магазина. А порой, когда хватало смелости, гимназисты по одному, бочком, просачивались в двери этого храма оружейной стали и дымного пороха, чтобы насладиться не только видом вороненой стали, но и неповторимым запахом ружейной смазки и любовно ухоженного металла.

Любой из юных посетителей лавки мечтал, чтобы приказчик, заскучавший в отсутствие посетителей, снизошел до них и позволил бы подержать одно из ружей, поцелиться в звериные головы на стене. И тот иногда доставлял гимназистам это удовольствие. Когда в магазине были посетители, об этом нечего было и думать, но когда те уходили — можно было подольститься к приказчику, и тогда…

А порой случалось и вовсе невероятное — кто-то из посетителей, например, холеный, элегантный офицер, выбирающий себе предписанную уставом смертоносную игрушку, мог сжалиться над подростком и позволить взять в руки один их револьверов, так загадочно поблескивающих под стеклом прилавка.

Но сегодня все должно было обернуться совсем иначе.

— Добро пожаловать господа! Чем могу помочь? — человек, стоящий за прилавком, радушно улыбнулся юным посетителям. Он давно привык к визитам гимназистов, и, не видя в них покупателей — и тем не менее, вел себя с ними подчеркнуто вежливо, как со взрослыми, что немало льстило юным посетителям. Приказчик и сам любил оружие, разбирался в нем — и был готов приобщить к своей вере любого неофита, лишь бы тот выказал достаточно почтения к местным святыням.

Продавец оружейной лавки мало походил на привычных приказчиков-пройдох из мелочных московских лавочек. Он не суетился, держал себя спокойно, уверенно и солидно.

Опрятно и дорого одетый, он больше походил скорее на чиновника средней руки, чем на тех ушлых молодцов, что возникают перед взором обывателя при слове «приказчик». Да и то сказать — здесь не пуговицами торговали. Хозяин специально отобрал такого работника — серьезного и по-настоящему любящего то, что он предлагал немногочисленным, солидным клиентам.

— Господа желают приобрести оружие? Пистолет, револьвер? Или, может быть, охотничье ружье? — Это тоже было непременной частью игры. Конечно, приказчику и в голову не пришло бы, что кто-то из гимназистов, плющивших носы о стекло витрин и порой осмеливающихся проникнуть внутрь, приобретет хотя бы склянку с ружейным маслом. Не те у мальчишек были доходы. Впрочем, законы Российской Империи этого не запрещали. При наличии средств оружие мог приобрести любой студент — да что там, даже гимназист старших классов. Конечно, десятилетнему мальчишке приказчик револьвера не продал бы — кому нужны неприятности? — а вот юноша лет 15-ти, вроде того, что зашел сейчас в лавку в сопровождении приятеля помладше, вполне мог купить любой понравившийся ему товар. Однако, такого на памяти приказчика не случалось ни разу. Как правило, подростки из приличных семей являлись сюда в сопровождении своих отцов, солидных горожан или холодно-учтивых офицеров в чине не ниже майора — и терпеливо ждали, пока родитель выберет своему повзрослевшему чаду первый взрослый подарок. Обычно им оказывалось либо легкое охотничье ружье, либо наоборот, большой револьвер с длинным стволом, из которого так удобно стрелять по насаженным на шесты крынкам где-нибудь на заднем дворе маленького подмосковного имения.

А вот московские студенты, наоборот были частыми посетителями оружейной лавки. Как правило, покупали они карманные револьверы, а то и вовсе дешевые бельгийские «пепербоксы» — из числа тех, что удобно умещаются в карман форменного кителя, с недавних пор предписанного к ношению новым университетским уставом. Молодые люди видели в обладании оружием признак независимости и тяги к свободе, считая револьвер таким же непременным атрибутом бунтаря-карбонария, как широкополая шляпа, длинные волосы или — знак особого шика — небрежно перекинутый через плечо клетчатый плед. И, хотя нововведения Александра 3-го заставили студентов забыть о вольностях в выборе платья, привычка к карманным револьверам осталась.

Но этот молодой человек был слишком молод для студента. Присмотревшись к нему, приказчик заинтересовался — уж очень цепким взглядом посетитель обшаривал выставленный на прилавках товар. Совсем не то, что его спутник, типичный гимназист — тот стоял с разинутым ртом посреди торгового зала и восхищенно озирал развешанные на стенах изделия мастеров Тулы и Льежа.

— Так что желаете приобрести?

— Нас интересуют револьверы. Новые модели есть? — коротко спросил юный покупатель. Приказчик машинально отметил, что манера речи посетителя не похожа на обычный, заискивающе-просительный тон гимназиста, надеющегося, что ему позволят подержать в руках ружье с витрины.

— О, не извольте беспокоиться, самые новейшие образцы! Извольте посмотреть — новый бельгийский каталог, получили совсем недавно — а у нас уже есть все представленные в нем новинки! — гордо произнёс приказчик.

Разглядывая подростка, листающего каталог, приказчик гадал — кто же перед ним? Нет, наверняка не студент — молод, не та стрижка, да и ходят студенты теперь все больше в форме. Скорее уж, гимназист старших классов, сменивший, по случаю жаркой майской погоды казённое серое сукно на цивильное платье. А вот спутник его остался верен гимназической форме… брат, наверное? Да нет, вроде и не похож.

— Какая модель вас интересует господа? Сию же минуту покажу в лучшем виде!

— Принесите-ка нам… — юноша слегка замялся, неопределенно покрутил пальцем в воздухе. — А вынесите нам, пожалуй, несколько «Бульдогов»!

— Странное название — «Бульдог», — посетитель помладше проводил взглядом спешившего за товаром приказчика. Было видно, что тот уверился в серьезности намерений юных покупателей, и теперь спешит выполнить любой их каприз.

— Собака такая есть, английская. А револьвер этот придумали тоже в Англии, вот название и прилипло. Сам погляди — как похож. Короткий, морда тупая, широкая, — с этими словами мальчик протянул «Бульдог» юному спутнику. Тот неуверенно кивнул (было видно, что о собаке под названием бульдог он слышит впервые) и осторожно взял опасную игрушку.

— Ваш друг совершенно прав, — вступил в разговор приказчик. Он, по требованию покупателей, вынес для обозрения несколько образцов карманных револьверов, и теперь раскладывал их на прилавке.

— Впервые «Бульдог», и правда, появился в Англии — продолжил продавец, — модель Веблей N2. Сделан он под патрон системы «Боксер» — так что из-за него, а так же из-за необычного внешнего вида, и получил название «Боксер» или «Бульдог». Сейчас такие револьверы весьма популярны, их производит множество фирм, по всей Европе. Вот, посмотрите, молодые люди — и компактно, и, в то же время, недорого.

Старший мальчик взял принесенный приказчиком револьвер.

— Подходящий размерчик, верно, Николка? — его спутник торопливо кивнул, пожирая глазами кургузое изделие британских оружейников. А старший мальчик, тем временем, продолжил: