Андрей Жвалевский - Здесь вам не причинят никакого вреда Страница 35

Второй раз она появилась перед мальчиком, громко топая и гремя, как испорченная колокольня.

Мальчик перестал бледнеть и почти улыбнулся.

– Ну привет! – сказала курсантка самым грубым голосом. – Как дела?

– Хорошо, – сказал мальчик, – ты не он.

«Ну и денек, – подумала Мари, – все видят во мне женщину».

– Угадал, – сказала она, – я не он. Я она. А он – это кто? Папа? Отчим?

Мальчик помотал головой.

– Папа у меня хороший. Они с мамой уже спят.

«Ну вот, – подумала Мари одновременно с облегчением и сожалением, – наверное, выскочил и дверь захлопнул».

– Не проблема, – сказала девушка, – я через форточку могу залезть.

– Хорошо, – серьезно сказал мальчик, – только давай через час. А то скоро одиннадцать. А Он вылезает из шкафа в одиннадцать. Ты со мной посидишь?

«Он? Омордень? – подумала девушка. – Или не Омордень? Из шкафа вылезает, значит, кто-то из крупных».

Она села на лавочку.

– Пока мы все равно сидим, расскажи-ка мне про него… то есть про Него.

Мальчик вдруг обнял курсантку и заговорил прямо в ее куртку:

– Он уже два раза приходил. Он сказал, что сегодня снова придет. И съест меня. Я папе говорил, а он шутит, он говорит: «Тебя, Алекс, давно пора съесть, потому что ты сам ничего не кушаешь». А я потому и не кушаю, что его боюсь. Не папу боюсь, а этого. Он в одиннадцать… я вылез… они спят…

Мари посмотрела наверх, куда тыкал Алекс. На четвертом этаже, совсем рядом с пожарной лестницей, она увидела раскрытое окно.

«Ого, – подумала девушка, – здорово его припекло».

– Это ты сам по лестнице спустился! Молодец! И не страшно было?

– Страшно, – мальчик оторвался от куртки, глаза его, как ни странно, были совершенно сухими, – но Он страшнее.

– Все равно, Алекс, ты страшно сме… очень смелый. А ужасы, они только трусам могут навредить.

Алекс помотал головой.

– Нет, – прошептал он, – этот может и смелого съесть. Он сам говорил, что съел шесть полицейских. В полицейские только смелых берут, правда?

«Ну вот, – отрешенно подумала Мари, – ловец и прибежал к зверю».

– Точно, – сказала она, – я сама полицейский. Курсант Мари. Вот, смотри, шеврон. А вот это – значок Высшей Школы Полиции.

– А-а-а, школы… Плохо.

– Почему?

– В школе плохо. Я подсказал на уроке… одной девочке, а учительница сказала, что за это ко мне придет ночью кошмар. И он пришел.

– Нехорошо, – сказала Мари.

– Подсказывать? Вот и учительница сказала…

– Да подсказывать-то ладно, тем более девочке. А вот твоя учительница… – курсантка в последний момент удержала себя за язык, – …ну, с этим мы потом разберемся. А сейчас…

«А что сейчас? Вызывать спецназ?»

Мари вытащила мобильник и прошлась по адресной книге. Спецназа в списке не оказалось.

«Да и не успеет спецназ за пятнадцать минут. Значит, сама. Что я могу сама?»

Она может посидеть на скамейке с мальчиком до половины двенадцатого. Омордень придет, увидит, что в детской никого нет, и уйдет. И больше сюда не придет, некогда ему проверять пустые кровати. А она опять не будет знать, где его искать. Глупо.

Она может уложить мальчика в постель, сама для страховки затаится в углу. Омордень придет, попугает, уйдет. Утром она пойдет к Георгу, Георг организует засаду, и в следующую ночь Омордня схватят. Разумно.

«А если Омордень действительно съест мальчика? Прямо сегодня? Я успею выскочить из своего угла? Ужасы не едят детей, они питаются детским страхом, им нет смысла есть тех, кто их кормит… Но Омордню нужно много страха. А человек, которого… едят, боится особенно сильно. С другой стороны, человек, который уверен, что его съедят, боится вряд ли меньше».

Мари посмотрела на Алекса, на часы (22:49) и приняла сразу три решения.

1. Она не будет сидеть с мальчиком на скамейке.

2. Она не будет укладывать мальчика в постель.

3. Она все сделает за полчаса и успеет к Ирэн.

– В индейцев играть любишь? – спросила Мари.

– Нет. Я в «Дьябло» люблю. И в «Контр-страйк».

«Ах, да, – вспомнила девушка, – сейчас дети не играют друг с другом, они играют с компьютером».

– Ну, пусть будет «Дьябло». А в чем там смысл?

Алекс посмотрел недоверчиво. Или с жалостью – вот, дескать, как вас замордовали в вашей Школе Полиции, элементарных вещей не знаете.

– Ты играешь за могучего героя и убиваешь всяких злодеев.

«Да это же про меня! – обрадовалась Мари. – Я играю за могучего героя – Георга, а всяких злодеев убиваю… то есть изолирую от общества».

– А у могучего героя бывают помощники?

– Да. Можно нанять лучника. Или копейщика.

– Ну тогда я… могучий герой, нанимаю тебя в качестве… разведчика.

Мари опасалась, что ее кандидатура на роль могучего героя не пройдет, но мальчик охотно поддержал идею.

– Ты будешь амазонка Мари. А я – типа Баррив. Баррив ни с кем не дерется, а просто приводит героя в нужное место.

– Ну, Баррив, – курсантка вновь перевела обмундирование в боевое, бесшумное положение, – слушай первое задание…

– Миссию…

– Миссию, ага. Сейчас амазонка с Барривом засядут в засаде… укроются в укрытии… короче, подкараулят злыдня и надают ему по башке. Готов?

Алекс посмотрел на окно спальни и кивнул. Мари подсадила мальчика на лестницу и запрыгнула следом.

По лестнице Алекс взбирался довольно резво, но напротив своего окна остановился и оглянулся на курсантку. Мари пришлось взять его в охапку и рискованным, не слишком грациозным прыжком перелететь на подоконник.

– А если бы я мимо не проходила? – спросила она, ссаживая Алекса на пол. – Как бы ты домой попал?

– А у меня ключи есть, – Алекс тихонько достал из кармана блестящую связку.

Так курсантка невольно узнала первое правило ролевых компьютерных игр – прежде чем куда-то лезть, расспроси местных.

– Мари, а где мы засаживаться будем? Под кроватью нельзя, Он там меня в прошлый раз нашел.

– Я – в твоей кровати. А ты…

Девушка огляделась.

– Вот тут, на кресле у двери.

Она почти замаскировала Алекса в кресле пледами и рубашками, когда тот высунул нос из укрытия:

– Мари, а мы сохраняться будем?

– Сохраняться?

– Да. Я, когда в «Дьябло» играю, перед каждой миссией обязательно сохраняюсь. Если убьют, можно вернуться и заново пройти.

«Отличная идея, – подумала Мари. – Надо будет выступить перед руководством с инициативой обязать полицейских сохраняться перед опасными операциями».

– Эту миссию, Баррив, мы с первого раза пройдем. Тебе три задания: сидеть тихо, смотреть молча и, главное, не бояться. Если что, беги в спальню к родителям и поднимай их.

– Если что? – Алекс шептал на пределе слышимости.

– Если ничего.

Курсантка прикрыла нос разведчика кепкой и принялась аккуратно, как ее учили на занятиях по разминированию, раскладывать шкатулки. То есть на разминировании ее учили обнаруживать и обезвреживать, но если знаешь, как найти, можно придумать, где прятать.

Через минуту четыре шкатулки из двенадцати разместились между кроватью и шкафом, убедительно замаскированные под машинки и паровозики. Наверное, хватило бы и двух, но рисковать не хотелось… однако приходилось – трудно не рисковать, устраивая самодельную засаду на Омордня.

Девушка глянула на часы: 22:58.

– Все, – сказала она, – сидим тихо.

Амазонка поправила одеяло, легла сверху. Взяла в одну руку мешок, в другую – пульт управления шкатулками и накинула на себя покрывало.

23:00.

23:05.

23:10.

«Не пунктуален господин Омордень, – озабоченно подумала Мари на одиннадцатой минуте. – Неприлично опаздывать на свидание к молодой красивой девушке, даже если думаешь, что это маленький испуганный мальчик. Или он соврал и сегодня не при…»

И тут она услышала, как шкаф ожил, наполнился, покачнулся.

«На живца и зверь бежит… то есть на ловца!» Мари нахмурилась. Оговорка ей не понравилась. Она положила палец на кнопку включения китайской музыкальной дребедени, отогнула краешек покрывала и осторожно выглянула.

Так и есть. Из шкафа потянуло морозом. А затем потянулась и рука Омордня.

Монстр выбрался наружу, огляделся, принюхался, растянул в резиновой улыбке щель рта и сделал шаг вперед. Курсантка откинула покрывало, села и нажала кнопку. Шкатулки запиликали адскую смесь, в которой с трудом угадывалась только «Ода к радости».

От симфонии-какофонии китайского производства Омордень аж затрясся. Монстр заткнул уши руками, попятился, начал поворачиваться к шкафу и… увидел Мари.

– Ты?! – сказал он. – Опять ты?!

Омордень швырнул длинную руку вниз и смел шкатулки к стене. Те жалобно пискнули и заткнулись. Кошмар сделал три шага к кровати. Посмотрел на мешок в руке девушки. Наклонился. Нижняя челюсть Омордня поползла вниз, сминая, морща, деформируя тело чудовища. От коктейля из холода и паники Мари заколотило.