Андрей Жвалевский - Здесь вам не причинят никакого вреда Страница 37

«Может, прямо сейчас строевой заняться?» – подумал лейтенант, подбрасывая в руке инфрамет.

Но эти кровожадные планы, к счастью для дневальных, не осуществились. На пульте дежурного замигала лампочка КШП.

– Посыльный от замначальника Школы, – сдавленно доложил дежурный по КШП, – к вам.

– Пропустить, – сказал лейтенант, – и не спать у меня там!

Посыльный держал под мышкой скейтборд и смотрел хмуро. Запах от курсанта вполне мог подойти жабе, которая привиделась лейтенанту.

– Курсант Адам, третий курс! – с некоторой обидой доложил посыльный. – Прислан господином старшим майором узнать, не случилось ли чего.

– Все нормально, происшествий не случилось, – ответил О. – А у вас там еще долго?

– Два дня, если полковник не врет. – Курсант переступил с ноги на ногу. – Если врет, то дней пять. Завтра марш-бросок. А у вас это… срочного поручения для меня нет? По Школе?

– Свободен. Доложи господину старшему майору, что так мол и так…

Закончить мысль О. не успел: заголосил городской телефон. «Жизнь-то налаживается», – подумал лейтенант, поднимая трубку.

– Дежурный по ВШП слушает, – сказал он и нахмурился на посыльного.

– Здравствуйте! – сказала трубка голосом Мари. – Мне нужна курсант Мари!

Адам глазами показал, что ждет дальнейших приказаний, но не торопит господина лейтенанта.

– Кто? – не понял О. и махнул рукой Адаму: мол, давай, катись отсюда.

Посыльный с ненавистью посмотрел на скейтборд, отдал честь, но не вышел, а принялся что-то подкручивать в колесиках.

– Ну Мари! – крикнула невидимая Мари. – Курсант второго курса!

«Может, я все-таки уснул?» – подумал лейтенант и ущипнул себя за нос.

– А-а-а! – воскликнул он. – Вспомнил! Курсант Мари в увольнении, кажется, у сестры.

– Нет ее у меня, – всхлипнули в телефоне, – это я сестра. Меня Ирэн зовут. Она сначала пришла… а потом… потом… Мяу! Дина, уйди!

Слышать истерику голосом Мари, да еще сопровождаемую мяуканьем, ее отрядному командиру еще не доводилось. О. поднял брови, потом опустил, потом опять поднял.

– Так она все-таки к вам пришла? – спросил он, завершив зарядку для бровей.

– Да, но потом ушла!

– Ну все правильно, – сказал лейтенант, – я тоже так всегда делаю: сначала прихожу, а потом ухожу. А потом опять прихожу.

– А она не пришла! Она не могла не прийти, а вот не пришла! Уже час как! Она обещала! С ней что-то случилось!

– Девушка! – строго сказал О. – Ирэн! Мари себя в обиду не даст. Оплеух надавать может, а в обиду – ни за что. Так что давайте подождем до утра.

Успокоить сестру удалось не сразу. Она потребовала, чтобы лейтенант записал ее телефон и звонил если что. А также дал свой мобильный, чтобы она позвонила, если он не позвонит. Только после этого О. смог положить трубку.

Чтобы тут же ее поднять. На сей раз из городского управления звонил бывший однокурсник О. – лейтенант Р.

– Привет, – сказал он, – у тебя твои все на месте?

– Только наряд, остальные на маневрах.

– Далеко?

– День езды на велосипеде.

– Хорошо тебе. А есть у вас такая – курсант Мари?

– Нет. То есть есть. У нас такая есть, но сейчас ее нет. В увольнении.

– Так я и думал. Ну, пока. Извини, что побеспокоил.

– А чего звонил-то?

Трубка пару секунд помолчала.

– Да ерунда, – сказал Р., – позвонил какой-то пацан и заявил, что ваша курсантка вошла в подъезд и оттуда не вышла.

– И что? – не понял О.

– Вот и я говорю – и что? А он давай что-то лепетать про какой-то кошмар, которого курсантка прогнала, а кошмар будто бы ее за это в соседнем подъезде подкараулил.

Лейтенанту стало нехорошо.

– Вот и я говорю, – сказал однокурсник. – От этих компьютерных игр у детей крыша набекрень.

– Ага… – сказал О., – адресок этого пацана дай. Так, на всякий случай.

Записав адрес и положив трубку, лейтенант задумался. Сначала Ирэн, потом этот пацан… То есть нет, сначала жаба, которая что-то бормотала про «беду» с «девкой».

– Если я сплю, – сказал себе лейтенант, – или, скажем, сошел с ума, то за отлучку из школы мне ничего не будет. Если не сплю, то начальство еще два дня не вернется. Если полковник не врет. А если врет… В любом случае я ничем не рискую.

О. подумал и добавил:

– Да и пора бы мне хоть чем-нибудь рискнуть. А то скоро мхом покроюсь.

Лейтенант приободрился, выполнил команду «Кругом!» и обнаружил за спиной посыльного Адама. Курсант тут же уткнулся в колесики скейтборда, сделав вид, что не слышал, как старший по званию разговаривает сам с собой о странном.

– Сломал? – участливо спросил О.

Адам раскрыл было рот, но тут же его закрыл и помотал головой.

– Это хорошо, – сказал лейтенант. – А то за порчу казенного имущества сам знаешь… Дай-ка сюда.

– А как же я на маневры попаду? – испугался третьекурсник. – Пешком, что ли?

– Поговори мне еще, по-пластунски поползешь, – рассеянно ответил О., осматривая скейтборд. – Сгодится. Ладно, Адам, придумал я тебе… то есть нашлось для тебя срочное поручение. На время моего отсутствия назначаешься старшим по Школе. Чтобы дневальные не спали и все такое. И не спать мне тут!

– Ура! В смысле, слушаюсь, господин лейтенант! А вы куда?

– В больницу, – ответил лейтенант, – мне нужно.

Наказав на КПП не спать, а то головы пооткручивает, О. покинул территорию Школы.

На улице пахло сухими зелеными листьями.

А в подвале пахло мокрыми водопроводными трубами.

Впрочем, это было намного лучше, чем запах разреженного бетона, сопровождавший Мари во время самого неприятного путешествия ее жизни. В первый раз девушка видела бетон изнутри. Как только кошмары-похитители вонзались в стену, бетон вдруг превращался в сырую, серую и несладкую сахарную вату. Теперь курсантка хорошо понимала шефа, выпустившего из рук Хамелеона, – ощущения от полета в бетонной вате были такими отвратительными, что от них хотелось поскорее избавиться.

«А некоторые мечтают ходить сквозь стены, – подумала Мари. – И сахарную вату едят. Выживу – ни за что не возьму в рот ни кусочка сахарной ваты».

Подумала и непроизвольно сплюнула. А заодно и чихнула. И помотала головой – засохшие бетонные крошки забились и в рот, и в нос, и в уши.

– Жива пленница, – произнес немного гнусавый голос, – сие есть хорошо. Контракт не предусматривал иного поворота событий.

– Пока жива, – тявкнул кто-то в ответ. – Но это ненадолго!

Мари открыла глаза. Она находилась в довольно просторном подвале – насколько слово «просторный» подходит для описания замкнутых подземных помещений. Подвал явно принадлежал какой-то школе, не полицейской, к сожалению, а обычной, детской. Вдоль стен громоздились щербатые линейки, неправильные треугольники, гнутые указки, пробитые глобусы, треснувшие классные доски, увечные пластмассовые скелеты с проволочками между суставами и прочие наглядные пособия, уже показавшие все, на что были способны.

Обладатель гнусавого голоса стоял слева от курсантки. Закованный в черные латы, перехваченный на локтях, коленях и запястьях шипастыми железными полосами, с закрывающим лицо непроницаемым забралом, он, казалось, издавал лязг, даже не шевелясь. Сходство с гигантским трансформером усиливала странная конструкция на плече – то ли ножны, то ли направляющие для запуска ракет.

– Ненадолго, ненадолго! – второй похититель прыгал по школьному инвентарю в образе крупной ехидны.

Вообще-то Мари не очень хорошо представляла себе ехидн, но предполагала, что это должно быть что-то ехидное. Такой хитрый хорек, или, скорее, хитрая смесь енота с хорьком.

На полосатых боках предполагаемой ехидны желтели ловчие рукавицы Георга.

– Ненадолго, долго, до-о-олго! – ехидна соскочила на пол, оплывая в огромную каплю ртути красного цвета. – Вот придет хозяин и ску-у-ушает.

Курсантка пошевелила руками. Не шевелятся. Ее очень надежно, без вариантов привязали к изгибу водопроводной трубы. Оставались ноги… нет, ноги по-прежнему были привязаны, не к трубе, правда, друг к другу, но все равно – дотянуться пальцами ног до пальцев рук Мари сможет, но развязать веревку ботинками – нет.

– Скушает? – черный рьщарь задышал а-ля Дарт Вейдер, громко и с хрипом. – Человекоедство? Я, Мигель де Бристан фон Крюнге дель Антуан Мария…

– Давай лучше просто Мария, – хихикнул ртутный Хамелеон, – или Мари-Страшная. Чтобы с Мари-Хорошенькой не путать. А то хозяин не разберется да не того зажует.

Говорила красная ртуть пузырьками, вспухавшими на ее поверхности, так что «Мари-Хорошенькая» могла без труда видеть слова, произносимые Хамелеоном, Особого удовольствия пленнице это не доставило: слова коварного кошмара выглядели крайне неприятно.

Мари перевела взгляд на серый некрашенный потолок.

Георг отвел глаза от белого крашеного потолка. Свет был выключен, поэтому больничный потолок казался серым и некрашенным, наводя на мысли о мрачных подвалах, заполненных ужасными тварями.