Дмитрий Емец - Таня Гроттер и проклятие некромага Страница 37

– Рада, – ответил Тарарах.

– Рада? Чему она рада?..

– Это имя. Рада.

– А, ну да! Нормальное такое цыганское имя. Как я рада, что я Рада! А вы рады, что вы не Рады? – затарахтел Ягун.

Услышав свое имя, да еще произнесенное такое количество раз, дракониха повернула к нему морду. Ягун вновь вспотел. На этот раз от ужаса. Если дракон сейчас выдохнет пламя, то не спасут ни длинный язык, ни диплом об окончании Тибидохса.

– А что я такого сказал? Хорошая девочка! Умная девочка! Маленькая умная девочка пришла к папочке, потому что давно никого не ела! – торопливо забормотал Ягун.

Не слыша больше ни своего имени, ни знакомых команд, дракониха отвернулась. Маленькие болтливые обезьянки интересовали ее мало.

– Когда-то Рада жила в Тибидохсе. Прекрасный, умный дракон, быстрый, с горячим пламенем. В последнюю войну с нежитью Рада была ранена. И не только она. Три дракона погибли. Уцелели только Гоярын и она… Нежить прорвала Грааль Гардарику. Ползла со всех сторон, из-под земли, со стороны скал. Трижды они захватывали стены, и трижды мы отражали их. Та-Кого-Нет бросала в бой все новые рати. Ров был забит телами, которые продолжали двигаться, потому что, видишь ли, возможности нежити повторно умереть ограничены.

Тарарах поднял голову, вспоминая. По его губам заскользила улыбка, какая бывает у поживших людей, вспоминающих лучшие дни своей молодости.

– А какой грохот стоял! Смертельные заклинания разили всех подряд! Со стен лилась заговоренная смола! Кто влипал – оставался в ней навек. Но была и такая нежить, на которую заклинания действовали плохо. Я работал алебардой, как дровосек. Соловей свистел. Медузия… впрочем, ей хватало взгляда… А шума, шума! Медные орудия, бомбарды, фальконеты, пушки, двойные пушки, василиски, серпантины, кулеврины и другая подобная мелочь грохотали не переставая! Кого не могло убить магией, разрывало в куски банальным ядром, чуток заговоренным, конечно. Кажется, артиллерию доставил месье Рабле из Франции. Не то чтобы маг, но, как и у меня, допуск у него был. Он же привез великана. Здоровенный такой парень. То ли Гаргантюа, то ли его сынок Панте… Пантю… в общем, что-то в этом духе. Знатный был великан – рубился за семерых, зато ел человек за сто. Куда девалась разница – не знал никто. Так вот как-то за обедом, в Зале Двух Стихий, мы завязались с ним, кто кого перепьет, и оказалось…

– Ты, по-моему, говорил о Раде, – ворчливо напомнил Соловей.

Ему было известно, что «военные» излияния Тарараха могут продолжаться бесконечно. Более того, впечатлительный питекантроп вполне способен схватить дубину и размахивать ею, показывая, как, где и кому он нанес удар. И горе тому, кто усомнится, что великаны вбиваются в землю по уши с одного удара. Тарарах запросто может придушить «усомленца», как котенка, доказывая истину.

– А, ну да… – недовольно прогудел Тарарах. – В общем, история такая. У нежити были осадные машины, самострелы и много чего еще. Когда мы подняли в воздух драконов – увы, это был наш последний козырь, – они осыпали их стрелами метра по два каждая. Наконечники стрел были заговорены Той-Кого-Нет. Раде не повезло. Она получила стрелу прямо над лапой. Стрелу мы вытащили, но заклятье Чумихи было не снять. Оно сильно тормозило заживление раны. Вместо обычных двух месяцев требовалось лет пятьсот, не меньше. Да и само место неудачное. Рядом сердечная артерия. Инфекция и все такое. Если бы Рада продолжала двигаться – а поди убеди ее, что ей нужно триста лет не шевелиться, – мы бы ее потеряли. Тогда мы с Медузией и Соловьем доставили ее сюда, на остров. Здесь холодно, и мы знали, что она обязательно впадет в спячку. Камни тут лечебны. Инфекций нет. Отличное место, чтобы залечить рану. Требовалось только время.

– Не слишком короткий срок, – сказал Ванька.

– Драконам некуда спешить. Когда они в спячке, они не стареют. Веком больше, веком меньше – для магии это непринципиально. Вполне можно подождать у фонтана с цветочками! – влез Ягун.

Таня красноречиво покосилась на играющего комментатора и ничего не сказала. Она знала, что сам Ягун принимается вопить, даже если прождет Лоткову всего десять минут. С другой стороны, когда опаздывает Ягун, а Лоткова уходит, вопит опять же он, мол, что, подождать нельзя делового человека?

Соловей, прищурившись, смотрел на дракониху единственным глазом. Это был взгляд профессионала – не столько восторженный, сколько деловито-озабоченный. Взгляд человека, который прикидывает сроки и шансы.

– Сегодня мы доставим Раду в Тибидохс. Завтра у девочки генеральная уборка. Чистка чешуи и так далее. Если окажется, что она в форме, – начинаем тренировать ее для матча, – сказал он отрывисто.

Глава 10

В этой комнате никто не живет

Панург был мужчина лет тридцати пяти, не слишком высокий, но и не низенький. Манеры он имел учтивые, нос крючковатый и очень любил оставлять с носом других. Панург с детства страдал ужасной болезнью – отсутствием денег. Однако ж ему были известны шестьдесят три способа добывания денег, из коих самым честным была обыкновенная кража.

Ванька сидел за столом в комнате Ягуна и что-то быстро записывал срывающимся в галоп почерком. Таня тихо подкралась и закрыла ему ладонями глаза.

– Угадай кто? – спросила она.

Ванька накрыл ее ладони своими, нежно стянул вниз и поочередно поцеловал в запястья.

– Хамство какое! А если бы это была не я? – спросила Таня.

– Кто?

– Ну не знаю. Скажем, Милюля или Зубодериха, – сказала Таня, которую потянуло вдруг говорить глупости.

– Чур меня! Я чувствовал, что это ты.

– Чувствам нельзя верить… Что пишешь? Можно посмотреть?

Таня попыталась заглянуть в тетрадь, но прежде чем она что-то прочитала, Ванька захлопнул ее.

– Хорошо, что это сделала ты, а не кто-то другой, особенно из темных, – сказал он.

– Почему?

– Был бы взрыв. Мне не нравится, когда мой дневник выпасают как стадо овечек.

– Хорошо! Дай мне что-нибудь почитать! – попросила Таня.

Ванька быстро пролистал страницы.

– Это нельзя… И это, это, это тоже нельзя, – бормотал он.

– Эй! Не слишком ли много «нельзя» для человека, который тебя любит? – возмутилась Таня.

– Потому и «нельзя», что я хочу сохранить твою любовь. Любовь надо заслуживать и поддерживать каждый день. Она как костер. Если не бросать поленья – огонь погаснет. Нельзя относиться к любви, как к гантелям, которые один раз купил и они теперь всегда есть… Даже пыль с них можно особо не протирать.

– Это наезд на меня или самокритика? – поинтересовалась Таня.

Ванька ушел от ответа.

– Читай вот с этого места! – разрешил он, загораживая ладонью верхнюю треть страницы.

«Думал сегодня о том, как недолго мы все ходим по земле. Гораздо больше тех, кто уже там, под землей. Но это неважно. В сущности, мы очень сильные. Именно потому, что очень слабые. Сарданапал вчера при мне сказал Соловью, что, по его мнению, главное – научиться правильно и последовательно стареть. В гору-то все взлетают быстро, а вот скатываются с горы, ломая руки и головы. Хотя склон-то пологий», – прочитала Таня.

Прочитала и поморщилась.

– Мне неинтересно про это. Дай что-нибудь о тебе! – потребовала она.

Ванька задумался. Он открыл тетрадь в самом начале и показал первую страницу.

– Ну ладно! Тогда читай вот это! – разрешил он.

– «Вот это» – что?

– Мои жизненные принципы. Не скажу, что додумался до всего сам. В какой-то мере идеи витали в воздухе, – сказал Ванька.

1. У всякого человека есть чему научиться. Каждый чем-то меня лучше. Исключений нет.

2. Если кто-то ругает меня или критикует, надо не набрасываться на него, а здраво задуматься: не прав ли он хоть в чем-то. Если прав – стараться измениться.

3. Всякая палка о двух концах. Одним ты бьешь кого-то, другой конец бьет тебя.

4. Не давать миру внешнему хаосом впечатлений затапливать мир внутренний.

5. Не верить устоявшимся мнениям. Никаких чужих истин не принимать в разжеванном или готовом виде.

6. Не идти на поводу у стаи, но и не бояться толпы. Существовать автономно, независимо, но не замкнуто.

7. Никогда не спешить. Большинство непоправимых ошибок совершаются в спешке. Вазу куда проще вообще не разбивать, чем склеить.

8. Не позволять себе быть вялым и расслабленным. Вялость – билет на корабль, который идет ко дну.

9. Ничего себе не прощать. Другим же прощать все или почти все.

10. Быть верным людям, которые на тебя ставят, и своим идеалам. Хуже, когда первое входит в конфликт со вторым.

11. Жить или стараться жить ради великой цели. Когда живешь ради куска хлеба с маслом – предаешь сразу и цель, и кусок хлеба.

12. Ничего и никого не бояться. Страх не окупается. Бояться надо только того, что ты не успеешь совершить чего-то главного. Поэтому занимайся этим уже сейчас.