Кир Булычев - Меч генерала Бандулы Страница 4

Бирманские пехотинцы в ужасе бросились в разные стороны. Серые гиганты не различали ни своих, ни чужих.

Бандула и его поредевшая свита вернулись на холм. Иван даже не заметил, как генералу удалось вырваться из гущи боя. Он пытался разглядеть, не ранен ли Бандула, но издали не было видно. Низкое солнце светило прямо в глаза.

Иван повернулся в другую сторону, к левому флангу, и то, что он увидел там, немного успокоило его. Красные мундиры англичан и шлемы бирманцев смешались в схватке, которая кипела уже за линией укреплений. Пушки англичан там замолчали, чтобы не поразить своих, и артиллеристы, размахивая длинными банниками, старались не подпускать бирманских солдат к самим орудиям.

Бандула тоже увидел слабое место в английской обороне, и по его знаку на левый фланг бегом устремился резервный араканский полк, надежная гвардия Бандулы, ветераны, прошедшие с генералом не одну военную кампанию.

Тем временем слоны, оружие старомодное и ненадежное в бою с европейской армией, добились только того, что полностью рассеяли бирманский центральный отряд. Разъяренные шумом, пороховым дымом, криками, вспышками выстрелов, они все неслись вперед. Но Иван, уже видевший их в боях, почти не сомневался, что англичане, привыкшие к слонам в Индии, не растеряются.

Так и случилось. Цепочки стрелков в красных мундирах поднимались на вал и вскидывали ружья. Они целились в ноги слонам. Вот один из гигантов упал на колени, и башня на его спине угрожающе накренилась. Стрелки посыпались из нее, попадая под ноги бегущим сзади слонам. Еще один слон захромал. Еще один...

И тут случилось неизбежное. Отряд слонов, вернее, уже не отряд, а взбешенное стадо развернулось и бросилось назад, спасаясь от выстрелов. Слоны неслись, подпрыгивая от страха и боли, сбрасывая со спин башни с солдатами, растаптывая остатки бирманских пехотинцев...

Сюда не заберутся, с облегчением подумал Иван, полагаясь на крутизну холма и рвы, выкопанные заранее по его приказу.

Отступила и манипурская конница на правом фланге. Всадники, вырвавшись из зоны огня англичан, придерживали коней и собирались в тени деревьев, неподалеку от Бандулы. «Хорошо, что не разбежались, – с облегчением подумал Иван. – Они еще пригодятся».

Только на левом фланге пришедшие на помощь араканские гвардейцы вытеснили англичан с передовых позиций, захватили батарею и теперь упорно дрались с подоспевшими английскими подкреплениями.

Что же предпримет Бандула? Вряд ли теперь удастся одолеть англичан, и лучше всего было бы трубить отбой. Сражение проиграно уже потому, что враги были готовы к бирманскому наступлению. Англичане знали о сегодняшнем бое. Значит, прав был генерал – английский лазутчик был не один.

Солнце поднялось уже высоко. Было жарко, разогревшийся воздух стал горьким от дыма. Земля мелко дрожала – и от ударов о нее ядер и снарядов, и от бестолкового бега слонов. Некоторые из них добежали до реки и остановились там, у воды. Остальные исчезли среди деревьев.

Обернувшись к реке, чтобы посмотреть, что же будут делать слоны, Иван вдруг увидел несколько больших лодок, поднимавшихся вверх по течению. Лодкам удалось незаметно пробраться во фланг бирманским войскам. В каждой сидело несколько десятков солдат в красных мундирах, и на носу стояла небольшая пушка. Это был отряд, так не вовремя вернувшийся из Пегу.

Заметили лодки и англичане. И вот уже первые шеренги их солдат переваливают через вал и быстрым шагом пересекают равнину. Перед шеренгами идут барабанщики с белыми портупеями и знаменосцы несут синие, с красными крестами знамена. Треск барабанов особенно громок в наступившей тишине – замолкли пушки англичан.

Пора было вступать в дело бирманской артиллерии. Но Иван ждал. Рявкнули пушки второй и третьей батарей, Иван ждал. Пороха и ядер немного, тратить их зазря никак нельзя...

Запыленный гонец прискакал на холм:

– Генерал спрашивает, почему не стреляет батарея?

– Скажи, чтобы не беспокоился.

Гонец с недоверием взглянул на Ивана и ускакал.

Редкие цепи бирманских солдат выстраивались у подножия холма, на котором стояла батарея Ивана. Солдаты посматривали наверх и что-то кричали. Видно, тоже торопились стрелять.

С ревом прилетел и разорвался английский снаряд. Англичане перенесли огонь своих батарей подальше.

– Заряжай картечью, – приказал Исаев.

4

ИВАН ПОЛУЧАЕТ ПРИКАЗ

Вечером отступившие бирманские полки устраивались на ночлег. Бой был проигран. И хотя батарея Исаева держалась дольше всех и дала возможность отступить основным частям бирманской армии, спасти положение не удалось. Были потеряны почти все слоны, погибла половина манипурской конницы и многие из гвардейцев.

Из батареи Ивана уцелело всего три пушки. От других батарей и того не осталось. Иван уж и не помнил, как ему удалось в последний момент привязать к лошадям оставшиеся целыми орудия и догнать отступающую армию. Его спасло то, что англичане, преследуя бирманскую пехоту, в сутолоке боя пропустили бешено мчавшиеся упряжки.

В тылу вдоль пересохшего ручья Бандула задолго до боя приказал выстроить бревенчатую стену. На всякий случай. Теперь эта стена спасла армию от полного разгрома. Англичане, тоже измученные тяжелым боем, остановились перед ней, затем отошли на холмы, еще утром занятые бирманской армией.

Иван сидел у костра со своими канонирами. Он пил чай. Может быть, уже сотую чашку. Удивительно, как хочется пить. Кажется, ничем не утолить жажду, ничем не заглушить тяжелый запах дыма и пота.

– Артиллериста Ивана к генералу Бандуле! – сказал солдат, останавливаясь у костра.

Солдат был так же грязен и измучен, как и сидевшие у костра канониры.

Иван шел через лагерь, мрачный лагерь побежденных, где раненые стонали у костров, а уцелевшие спали, сморенные боем.

Генерал Бандула сидел в небольшой палатке на циновке, скрестив ноги. Один рукав его был засучен, и лекарь перевязывал руку повыше локтя. Генерал жмурился и топорщил усы.

– Садись, – сказал он Ивану. – Садись, тебе говорю!

Иван сел.

– Даже чая нет. Ординарца убили. Понимаешь?

– Хотите, скажу своим – сварят.

– Не хочу. Мы англичан разобьем. Ты не думай, разобьем... Скоро закончишь?

– Сейчас, одну секунду, – ответил лекарь.

– Болит, понимаешь? Я командиру слонов приказал голову отрубить, и правильно сделал. А он кто – знаешь? Двоюродный брат короля. Глупость в бою – самое большое преступление. Я этих слонов напоследок берег, когда феринджи близко подойдут. А этот – своих давить... Ну, скоро ты?

Лекарь поклонился и, пятясь, вышел из палатки.

На несколько секунд наступило молчание. Рядом с палаткой громко верещали цикады. Им и дела нет до боя. Кто-то вскрикнул – то ли раненый, то ли во сне.

Бандула поморщился:

– Болит рука. Я тоже неумен – поскакал в бой. А если бы меня убили? Жалко, мне голову рубить некому. Нам еще учиться надо, в другие страны ездить, оружие покупать. Твой король продаст нам оружие?

– Не могу знать. Может, и продаст.

– Посольство послать надо. Приедешь домой, спроси у своего короля, что он хочет за оружие. Можем дать рубины, слонов, тиковое дерево, рис.

– Я у себя в стране маленький человек. Меня царь слушать не будет.

– Будет. Ты у меня большой человек. Жалко, у меня второго меча нет. Я бы и второй тебе подарил. Но тебе и одного хватит, а?

– Я свое дело делал.

– Хорошо делал. Теперь другое дело делать будешь.

Бандула уселся поудобнее, стараясь не шевелить раненой рукой. Он внимательно посмотрел на Ивана, прищурился, как бы проверяя, говорить дальше или нет.

– Слушай, артиллерист. Я обещал тебе, когда кончится война, поедешь домой. Но я не знаю, когда кончится война. И меня тоже могут убить. Поезжай домой сейчас.

– Да мне не к спеху, – сказал Иван.

И сказал вполне искренне. Он сейчас не собирался уезжать. Его долг – не бросать в беде своих, а бирманцы стали своими, особенно сейчас, когда вместе сражались.

– Слушай, не перебивай! – сердито сказал Бандула.

Не на Ивана злился генерал – на проигранный бой, на англичан, на руку, которая болела.

– Я тебя не просто домой отпускаю. И, может быть, вчера еще и не отпустил бы. Сегодня твоя артиллерия кончилась. У тебя три пушки осталось да по одной в других батареях. Я их своему офицеру отдам. Справится. А для тебя дело поважнее.

Бандула поманил Ивана, чтобы подвинулся ближе. Понизил голос и продолжал:

– Завтра отступаем. Здесь нас Кемпбелл может голыми руками взять. Но я думаю, его солдаты тоже устали. С восходом солнца отправишься на север, в столицу, в Амарапуру. С тобой поедет мой адъютант Аун То. Ты его знаешь.

Иван кивнул головой. С Аун То они были даже приятелями. Молодой бирманский офицер, любознательный и веселый, нередко заходил к русскому канониру, расспрашивал его о дальних странах и морях, мечтал и сам повидать мир.