Александр Мирер - Субмарина «Голубой кит» Страница 40

Инженер Дювивье, как и адмирал Перрен, уже ничего не мог узнать. Катя улетела. Единственный человек, посвященный в тайну, — капитан Эриберто Солана — сошел с ума. Говорящая Рыба не умела рассказывать о своих создателях. Да и услышать ее теперь было мудрено — Мак единолично занял институтский бассейн, чем и сорвал воскресную тренировку пловцов общества «Труд» в городе Дровня…

37. ЧАЙ — КОФЕЙ

Радиограмму с «Марианны» передали в Дровню по телефону уже во втором часу ночи. Игорь крепко спал, опустив голову на холодный лабораторный стол. Пронзительный, длинный сигнал телефона превратился для спящего Игоря в сирену санитарной машины. Игорь бежал под грозовым ливнем за машиной, на которой везли Катю. Сирена завывала, гремел гром. Игорь проснулся и увидел, что все бегут к телефону. С грохотом катился стул по кафельному полу, кто-то на бегу включил полный свет.

— Москва, Москва, плохо слышу!.. — кричали у телефона. — Во, теперь слышу, давай текст!.. Товарищи, тише, пожалуйста!.. Тишина! — заорал грандиозный бас. И все услышали сорванный голос москвича:

— Повторяю полный текст, товарищи. «В шестнадцать часов Гринвича Екатерина Гайдученко принята на борт океанографического судна „Марианна“. Девочка отправлена с сопровождающим в аэропорт Нью-Йорка — Айдлуайд, извещено посольство». Всё, товарищи!

Теоретики закричали «ура». Кто-то целовал Якова Ивановича, обхватив его голову белыми рукавами халата. Московский начальник держал директора за пуговицу и сипел:

— Повезло, повезло вам, уральцы!.. Тем не менее будете и ответ держать, дорогие уральцы!

Сквозь толпу прошел академик, как будто игла сквозь ткань. Поздравил Катиного отца, что-то спросил вполголоса и плавно зашагал к выходу. Аккуратный, в наглаженном костюме, он смотрел вперед и вверх, а глаза у него были такие, что Игорь еще полминуты стоял и думал: на кого был похож сердитый дяденька? Непонятно вроде бы и, однако, понятно. Все равно непонятно — будто у него все лицо ушло в круглые черные глаза и прямой залысый лоб… Квадратик не любил вдаваться в чужие переживания, он был человеком действия. Однако убитое лицо академика его поразило. Почто теперь убиваться? Перемещение кончилось благополучно, Катерину везут домой, полмира перевидает! Когда еще Игорь станет морским радистом, и побывает в Атлантическом океане, и на аэропорт Айдлуайд посмотрит. Катерина все это уже видела. Даже подводные лодки, которые ей, по девчоночьей глупости, безразличны. Без сомнения, девчонке повезло!

Размышления Квадратика были прерваны Катиным отцом. Он говорил по телефону и, не отрываясь от трубки, поманил мальчика к себе.

Игорь подошел и умостился рядом. Было слышно, как женский голос спрашивает: «Почему ты не говоришь правду?»

— Чистую правду, — рокотал Яков Иванович, — как слеза младенца! Сейчас прибуду пр-ред ваши очи, дор-рогая!.. Надюша, я не паясничаю. Дочь пропадала и нашлась, о господи! Разве я тебе врал когда-нибудь? Через десять минут буду дома, ставь чайник… Ну вот и хорошо! Сейчас прибудем.

Он положил трубку осторожно, будто она и была плачущим младенцем с чистыми слезами. Наклонил голову к Игорю.

— Ну, друг и опора, поехали к нам на чай? С украинским вишневым вареньем. Без косточек.

Игорь вежливо сказал:

— Спасибо. Отец со смены возвратился, пойдет искать.

Яков Иванович заторопился и заволновался. И все кругом стали говорить: как же так, забыли, что мальчика ждут дома… Забегали, вызвали машину, чтобы поскорей отвезти домой, а он внезапно вспомнил про Митю. Он же велел Митрию сидеть на берегу и ждать. Еще днем!

Побежали на берег все по той же дорожке вдоль забора к Верхним Камням и нашли Митю Садова. Синий от холода и лунного света, он спал между глыбами на берегу. С трудом его растолкали и заставили бегом лупить до ворот, а там он проснулся и наотрез отказался ехать домой. Он хныкал по возможности мужественно и говорил, что мать «забьет его в землю по самы уши». Его уговорили, пообещали заступиться. И наконец мотор зафыркал по спящему городу. Поехали. Сначала завезли Игоря на Зимний овраг, но и без него машина оставалась полной, так что Митя сидел у Якова Ивановича на коленях.

Тяжело переваливаясь по рытвинам, машина потянула наверх из оврага. Игорь стоял на мостике и смотрел вслед машине, чтобы не видеть лица Ергина-старшего. В землю его не забьют, конечно, однако и чаю-кофею с вареньем ожидать не приходилось. Вот, начинается!

— Поступок твой хороший, — сказал отец. — Хороший. Но предупредить семью ты был должен. Бессовестный ты. Пойдем!

38. НЕТ КОНТАКТА

Субботний день кончился поздно и хлопотно. За субботой наступило беспокойное воскресенье.

У Гайдученок ждали Катю. В институте возились с рыбой. Кроме того, директор и начальник Проблемного отдела писали длинное объяснительное письмо высшему начальству. Они объясняли, как вышел такой конфуз с Катей Гайдученко, что лепесток действовал на камнях и таскал Катю в перемещения. Некоторые сотрудники поговаривали, якобы директора теперь снимут с работы. По городку даже прошел слух, что начальник Проблемного отдела сам подал заявление, чтобы его освободили от должности.

А радисты и биологи возились с рыбой. Понаставили вокруг бассейна палатки с приборами. Длинные провода тянулись и в здание института. Несколько магнитофонов записывали рыбьи высказывания. Трещали пишущие машинки — переводчики старались передать на русском языке все тонкости английской речи Мака. Эти листы читали и перечитывали лучшие специалисты, но толку было не слишком-то много. Работать с говорящей рыбой оказалось не легче, нежели с обыкновенной. Даже с кормом была целая история. В бассейн выпустили килограммового судака. Мак забормотал:

— Большая рыба командир большая рыба…

Поразмыслив, решили, что судак слишком велик для Мака. Попробовали другого судака разделать на кусочки — снова неудача. Мак брезгливо отплыл на другой конец бассейна и заявил:

— Лишены формы молчат почему молчат, — и замолк сам.

Биологи решили, что Мак потребляет в пищу только живую рыбу, но маленькую. Это мнение подтвердилось — привередливый Мак сказал, что мог бы съесть маленькую рыбу. Пришлось послать в Свердловск машину с приказом — перевернуть все рыбные магазины, но достать живую мелкую рыбу.

Машина от ворот была возвращена Евграфом Семеновичем. Он пришел в институт, несмотря на выходной день, и потребовал, чтобы ученые взялись наконец за ум. Мелкой живой рыбы в продаже не бывает. Нужна мелкая рыба — идите с удочками на Нижние Камни. Затем начальник караула попытался вызвать панику среди ученых; дескать, на рыбине висит мина, и он, как старый сапер, эту мину чувствует. Его осмеяли. Но Евграф Семенович занял пост у забора и замахивался на всех прикладом винтовки:

— Не подходи! Принесете рыбешку, пропущу на минуту, а до тех пор не шастайте… Приборы там стоят, и хватит. Жалуйтесь директору!

Директор был занят, и на Евграфа Семеновича управы не нашлось. Так он никого и не пускал к бассейну, пока четверка молодых сотрудников не принесла бидон с полудохлой плотвичкой. Полтора десятка рыбешек выпустили в бассейн. Наглый судак набросился на плотву, предназначенную для говорящей рыбы.

Мак заволновался:

— Командир, могу съесть рыбу, могу съесть маленькую рыбу.

Оказалось, что Мак даже не ест без разрешения неведомого командира. Правда, побормотав несколько минут, он смолк и очень сильно ударил хвостом по воде. Биологи стали прорываться мимо Евграфа Семеновича — старик прислонился спиной к калитке. Неизвестно, что случилось бы дальше, так как обе стороны распалились до предела, но Мак заговорил снова.

— Настиг большую рыбу настиг ударил, — записала магнитофоны. — Командир какие приказания могу съесть маленькую рыбу.

— Хозяйская рыбина! — с удовольствием сказал Евграф Семенович. — Распорядилась! Во-он в щелочку смотри — вон судак плавает кормой кверху. Чужого не жри… Товарищи сотрудники, как же выходит? Она с вами беседует, а вы и возразить не умеете?

Получалось именно так. Рыба говорила с ними при помощи гидрофонного устройства, укрепленного у нее на спине. Ученые думали, что она услышит такой же ультразвук, на котором говорит сама. Так мы привыкли думать. Ведь животные звуками сообщаются со своими сородичами, и то, что «говорит» любой из них, должны слышать и остальные. Зачем, например, кошке мяукать, если другие кошки не могут услышать мяуканья? Незачем, конечно. А подводные разговоры Мака не были адресованы к другим рыбам-мечам. Он говорил с человеком, называя его «командиром». И потому слышать мог одни звуки, а сам издавал другие.

До этой простой мысли биологи додумались только к середине дня: нужно попробовать говорить с Маком на другой полосе частот. Это значит вот что. Любой слышимый звук издается каким-нибудь источником звука: горлом, радиоприемником, струной или падающей каплей. Казалось бы, между ними нет ничего общего, а на самом деле есть. Звук может издавать только колеблющееся тело — дрожащее, если говорить не по-ученому. Дрожат голосовые связки в горле, дрожит струна на гитаре. И звучит только потому, что дрожит. Человеческое ухо может слышать звучание некоторых предметов, но не всех. Предмет должен колебаться не реже шестнадцати раз в секунду и не чаще тридцати трех тысяч раз в секунду. Это полоса звуковых частот. Если тело колеблется чаще, то у него ультразвуковая частота колебаний. Простым ухом таких колебаний не поймаешь, нужны приборы, умеющие слышать ультразвук. С их помощью можно слышать, как пищат летучие мыши и как рыбы шумят в воде — ведь рыбы, киты и дельфины вовсе не молчальники, как мы думаем! Они говорят по-своему, как и все животные. Дельфины так же шумливы, как, например, куры. Только дельфины и рыбы шумят в другой полосе частот, нежели куры.