Владислав Крапивин - В ночь большого прилива Страница 42

Мы дружно поддержали эту мысль. А Светлый штурман Иту Лариу Дэн убежал на нос и оттуда сказал, что пиратский адмирал Хака Баркарис был бы в восторге от такого бандитского экипажа, как мы.

Преследовать штурмана мы не стали. В этой похожей на храм бухте не хотелось дурачиться.

В узкие проходы среди камней вливалась вода, когда накатывал гребень. Плеск и журчанье наполняли бухту. Но всякий другой звук все равно вызывал гулкое эхо.

Свет падал сверху золотистыми столбами. Столбы эти уходили в толщу воды и постепенно растворялись в зеленом сумраке. Дна не было видно. Только смутные тени водорослей колыхались в глубине.

Володька и Братик легли животами на планшир и стали смотреть в воду.

— Если здесь бывали пираты, значит, на дне могут лежать сокровища, — заявил Володька.

Братик ту же его поддержал.

— А глубина-то, — сказал Валерка. — Разве донырнешь?

— Давайте смерим, — предложил Володька.

Они с Братиком отыскали на дне лодки уключину, покрытую окалиной морской ржавчины, и привязали к концу веревочки.

— В ней ровно двадцать метров, — сообщил Володька. — Достанет или нет?

Они стали опускать свой самодельный лот. Но достал ли он до дна, было непонятно. Веревочка, размотавшись почти до конца, ослабла, потом снова натянулась и так несколько раз. Братик переглянулся Володькой и потянул ее назад.

— Мамочка! — не скрывая ужаса, вдруг завопил Володька. Торопливо стуча локтями и коленками по шпангоутам, он уполз на корму.

На конце веревочки не было уключины. Вместо нее, прицепившись клешней, висел громадный краб.

— Да не бойся, — со смехом сказал Братик.

— Ага, не бойся! Чудовище такое.

Краб в самом деле выглядел страшновато. Его туловище было размером с чайное блюдце, а клешни каждая с Володькину ладошку. Панцирь оброс ноздреватыми ракушками, среди которых запутались обрывки водорослей. От этого краб казался замшелым каким-то, старым и сердитым.

Но Братик бесстрашно, словно котенка, посадил его на колени. Ласково поскреб твердую крабью спину.

— Совсем не чудовище. Он добрый.

Краб далеко выставил на стебельках глаза-шарики и повернул их к Братику. Мне показалось, что с любопытством.

— Хороший… — снова сказал ему Братик и отколупнул несколько ракушек. Из-под них блеснула чистая эмаль панциря — голубоватая, с мраморными прожилками.

Крабы, конечно, не умеют улыбаться, но мне, честное слово, показалось, что этот смотрит на Братика с улыбкой.

Братик ему тоже улыбнулся. Потом сказал, не поднимая головы:

— Володька, иди сюда.

— Я что, псих?

Братик опять засмеялся:

— Иди, иди.

Володька вздохнул и, как был на четвереньках, двинулся навстречу страху.

Краб ждал, приподняв клешни.

— Смотри, он все понимает, — сказал Братик. И сунул мизинец в крабью клешню. Володька охнул и зажмурился. Краб чуть-чуть сдавил палец Братика и тут же отпустил. Это было похоже на ласковое рукопожатие.

Володька приоткрыл один глаз.

— Теперь ты, — сказал Братик. — Не бойся.

Володька жалобно оглянулся на меня.

— Давай, давай, — сказал я.

И Володька совершил подвиг: дал крабу свой мизинец. Потом, когда ничего страшного не случилось, он шумно подышал, сел, привалившись к борту, и вытер капли со лба.

— Молодец, — прошептал Братик. То ли Володьке, то ли крабу.

— Это очень умные звери, — объяснил мне Валерка. — Некоторые ученые пишут, что у больших крабов есть свой язык.

— Крабы все понимают, как люди, — сказал Братик. — Давайте мы его попросим что-нибудь найти.

— Давайте! — совсем по-ребячьи обрадовался штурман Валерка.

— А как это — попросим? — слабым голосом поинтересовался Володька.

— А вот сейчас…

Братик взял моток веревочки, наклонился над крабом и, немного смущаясь, проговорил полушепотом:

Житель моря, добрый краб,Ты наш друг, а не раб.Будь так добр, достань со днаТо, что спрятала волна.

После этого он сунул крабу в клешню веревочку и отпустил его за борт. Мы увидели, как наш морской гость погружается в зеленую глубину. Белый шнурок потянулся за ним.

Скоро краб исчез в тени среди водорослей.

— Подождем, — сказал Братик и намотал веревочку на палец.

— А долго ждать? — спросил я.

— Не-а…

Прошло минуты две, и Братик стал выбирать шнур. Мы с Валеркой легли животами на планшир, но Братик сказал:

— Пожалуйста, не надо. А то он подумает, что мы жадные.

Мы были не жадные, но любопытные. И с нетерпением ждали, когда краб снова окажется в лодке. Даже Володька ждал.

Братик ухватил краба за твердую спину и посадил на планшир. Наш восьминогий друг встал на четыре задние лапы, а остальные конечности поднял, словно приветствуя нас. Глаза его весело блестели. В левой клешне у краба зажат был приплюснутый серый шарик размером с небольшое яблоко. Братик подставил руку, и краб уронил свой подарок ему в ладонь.

Потом он сам опрокинулся в воду. Но прежде чем покинуть нас, этот странный морской житель (я сам видел, честное слово) прощально помахал клешней.

— Ну вот, даже спасибо не сказали зверю, — заметил Валерка.

— Я сказал, только тихонько, — возразил Братик.

— А что он принес? — заинтересовался Володька. Он сразу приободрился, когда краб исчез.

На ладошке у Василька лежал панцирь морского ежа. Он был старый, иголки с него осыпались, и остались только мелкие бугорки. Панцирь был похож на круглую коробочку с отверстием в донышке.

Братик потряс коробочкой, и в ней что-то застучало, как в погремушке. Потом бок у панциря проломился, и на дно лодки упала светлая горошина.

Валерка схватил ее. Я увидел, что он даже слегка побледнел.

— Не может быть… — пробормотал он.

— Жемчужина? — спросил я, наклоняясь рядом.

— Жемчужины бывают в плоских раковинах, — недоверчиво проговорил Володька. — А эта в какой-то черепушке.

— Это не простой жемчуг, — тихо сказал Валерка. — Он не растет в раковинах. Это вечный жемчуг.

Я заметил, как вздрогнул и широко открыл глаза Братик.

Жемчужина лежала на ладони у Валерки. Светлая полупрозрачная бусина с затаенной голубой искрой внутри.

— А почему она вечная? — спросил я. — Не тускнеет?

— Это капли звездного дождя, они падают с неба, — объяснил Братик. — И застывают в море.

— Как метеориты? — спросил Володька.

— Почти, — задумчиво откликнулся Валерка и покачал жемчужину на ладони. — Только метеориты из камня или железа, а это… в общем, это звездное вещество… Между прочим, один такой шарик может сделать человека императором или перессорить целые государства…

— Ничего себе добыча, — опасливо заметил Володька.

А я сказал:

— Давай выкинем к аллаху…

Валерка улыбнулся:

— Зачем выкидывать? Мы с Васильком его вам подарим — тебе и Володьке. Вы же не собираетесь в императоры… Будете вспоминать нас.

Последние слова кольнули меня мыслью о близкой разлуке. Но я прогнал эту мысль: до конца Третьей Сказки еще далеко, и нечего грустить раньше времени.

Валерка взял мою ладонь и переложил в нее жемчужину. Весила она как добрая свинцовая пуля, а размером была с крупную ягоду смородины.

Я понимал, что отказываться нельзя.

— Спасибо, Валерка. Спасибо, Василек.

Братик сказал:

— Она в темноте светится. Как будто маленькая луна…

— А почему все-таки этот жемчуг вечный? — снова спросил я.

Валерка сказал с непонятной строгостью:

— Он горит вечно. Если зажечь, начинает сиять, как солнце, и уже никогда не гаснет. В Старом Городе на Западных островах одна жемчужная крупинка, в десять раз меньше этой, освещает целую площадь уже много веков. И ничто не страшно такому огню. Даже под водой не гаснет.

— Без воздуха горит?

— Звезды тоже горят без воздуха, — сказал Валерка.

Володька тронул пальцем жемчужину.

— Значит, она маленькая звезда?.. Какой хороший этот краб. Не буду я больше бояться крабов.

Мы засмеялись. Я положил тяжелую горошину в кармашек на плавках. Братик стал сматывать веревочку. А пиратский адмирал Хака Баркарис непонятно смотрел на нас со скалы.

9

С попутным ветром мы долетели до берега в несколько минут. Валерка ловко ввел в бухту лодку, мы ее привязали и по камням выбрались на пляж.

Близился вечер, и в воздухе прибавилось желтизны. Тише стал ветер, и звонче шелестела трава. Мы уже не шумели и не дурачились. Утомились немного.

Начинался отлив. Океан отступал, открывая мокрое песчаное дно с темными плетями водорослей и круглыми блестящими лужами.