Любен Дилов - Звездные приключения Нуми и Ники. В 2 книгах Страница 47

— Так мы платим землянам за то зло, которое они нам причинили. И становимся добрее друг к другу.

Услышав его ответ, Ники раздумал смеяться. В сущности, это не так уж и глупо… Наверное, было бы неплохо, если бы и на Земле народы не объявляли своим врагом то одного, то другого соседа, а сделали пугала и колотили бы их почем зря. Ведь каждый народ на Земле тоже считает себя самым умным и самым добрым. Может, глупость повсюду одинакова и это один из законов Вселенной?

Вслух он не стал говорить об этом, потому что на Пирре, судя по этой девчонке, даже пугало не стали бы бить. Конечно, вон она опять возмущается:

— Как ты можешь считать врагами людей, которых вообще не знаешь!

Ну и наивная эта пирранка! Да ведь чем меньше знаешь человека, тем легче считать его врагом! Стоит узнать его поближе, и окажется, что он такой же, как и ты, а там уже нетрудно и подружиться! И Ники вдруг вспомнил про Пламена.

Был скучный воскресный день. Ники один-одинешенек шлялся по улице и вдруг увидел перед собой незнакомого мальчишку. «Эй, — крикнул он новичку, — ты случайно не из соседнего квартала?» «Да», — ответил мальчишка, явно обрадованный, что ему есть с кем поговорить. «А почему я раньше не встречал твою рожу, — поинтересовался скучавший Ники, — или ты не выходишь на драку? Может, ты трус?» «Я тут новенький, — робко ответил парень, — мы только позавчера переехали». Ники обрадовался, что можно придраться к парню, и сказал: «Ага, не успел переехать и сразу явился в наши места! Вот я тебе сейчас расквашу нос!» Парень ответил: «Я не виноват, что нам дали здесь квартиру», — и приготовился к обороне.

У Ники был хитрый маневр: вступая в драку, он со свирепым воплем отпрыгивал в сторону, чтобы сбить противника с толку. Так он и поступил. Парень в растерянности повернулся к нему, споткнулся и упал. Но Ники, вместо того, чтобы накинуться на него, помог ему встать, отряхнуться и повел к себе домой — мазать ободранный локоть йодом. С тех пор Пламен стал его лучшим другом, хотя ни в одну из двух банд так и не вступил. Может, он тоже потихоньку колотит какое-нибудь пугало?

Вождь что-то скомандовал, дети отступились от пугал и снова выстроились полукругом. Вид у них и в самом деле был довольный и счастливый. Тогда на трибуну, покрытую цветами, поднялся мальчишка, который так враждебно рассматривал пришельцев. Оказалось, что живот у него не просто вздутый; на нем торчала здоровенная шишка, которая ходила ходуном, будто в ней сидел какой-то зверек.

Вожак принялся объяснять:

— Он хочет исполнить в вашу честь песню. Он старше остальных и уже имеет право творить искусство.

Нуми обрадовалась точно так же, как радовалась песням Короторо на планете звездных жителей, однако слова надутого мальчика звучали чересчур воинственно. Должно быть, это было все-таки стихотворение, а не песня. Она выслушала его до конца и готова была перевести, но не знала одного важного слова и тихонько спросила Ники:

— Как на вашем языке называется эта круглая штука посреди живота?

— Пупок. Пуп.

— А он может развязаться?

— Не знаю. Вообще-то, когда ребенок рождается, ему перевязывают пупок. В народе говорят: он пупок надсадил. Наверное, у такого человека от натуги развязывается пупок. Вот и этот парень так надрывался, читая свои стихи, что у него развязался пупок, — ты только посмотри на его живот!

Певец замолчал, и дети шумно захлопали ладонями по бедрам. Нуми зашептала Ники на ухо содержание песни:

Мои пуп! Прекрасный пуп, он развязался,

но и я — неглуп!

К волшебнице пойду я, к Лата Мете,

что знает мудрость всех тысячелетий,

она уж сможет завязать мой пуп!

Эй, вы, земляне!

О родине моей вопите здесь и там!

Я не терплю таких импровизаций!

Я за нее последний пуп отдам,

ему для этого лишь надо завязаться!

Пирранка с ее необыкновенными способностями наверняка почувствовала ироническое отношение земного мальчика к этим стихам, потому что, не переводя дыхания, сказала ему:

— Не надо, он может обидеться!

— Что верно, то верно, поэты — народ обидчивый! — ухмыльнулся Ники.

Местный поэт еще издали начал им выговаривать:

— Почему вы не одобряете мое искусство?

— Но мы ничего такого не сказали, — смутилась Нуми.

— А почему вы тогда не хлопаете? У нас не разрешается не одобрять!

Нуми осторожно удивилась:

— Что, нужно одобрять все подряд?

— Да! Человек счастлив только тогда, когда все одобряет. Так велел бог.

Нуми перевела земному мальчику эту странную божью заповедь, и Ники захлопал ладонями по скафандру.

— Что ты делаешь? — всполошилась она.

— Одобряю. Видишь, как он расцвел!

Поэт закивал Ники совсем как птица-слухарь.

— Но это неправда! — возмутилась Нуми. — В душе ты его совсем не одобряешь!

— А разве можно одобрять все подряд и при этом говорить правду, — засмеялся Ники и похлопал парня по голому плечу. — Браво, браво! Ты большой поэт и патриот! Смотри только, постарайся, чтобы тебе как следует завязали пупок. Ведь не пойдешь на Землю войной с рваным пузом!

Нуми отказалась переводить его слова, и поэт-патриот попросил ее: пусть она что-нибудь скажет, что они могли бы одобрить.

Нуми с готовностью поднялась на трибуну, стараясь не наступать на цветы.

— Милые дети, мы очень рады познакомиться с вашей красивой страной, — торжественно начала она, и дети тут же захлопали руками по бедрам. — Мы облетели множество миров и убедились, что жизнь всюду интересна, что человек счастлив лишь тогда, когда он постоянно трудится и познает мир. Вот почему мы готовы передать вам наши знания.

Дети и это одобрили. Наверное, им было все равно, что слушать, главное — время от времени хлопнуть себя руками по бедрам.

— А на Земле вы были? — перебил ее поэт, и шишка у него на животе опять заходила ходуном.

Девочка с Пирры не умела лгать.

— Да. Там люди тоже работают, и учатся, и творят искусство, и ищут истину, и мечтают побывать на других планетах.

Дети опять захлопали, будто никогда не считали землян своими заклятыми врагами. Но их вожак и поэт-патриот быстро подошли к трибуне и подали Нуми Руки, приглашая ее сойти вниз.

— Уходите сейчас же! — сказал ей вожак.

— Разве мы сделали что-нибудь плохое?

— Сейчас же, сейчас же, сейчас же, — пропел поэт.

— Иначе вас накажет наш бог! — добавил вожак. Глаза Нуми налились слезами, она всхлипнула:

— Нас прогоняют!

— Значит так! Когда говорят они, все должны одобрять, а сами?.. Пошли, Нуми, мы им мешаем быть счастливыми! — рассердился Ники и крикнул шеренге равнодушных детей: — Эй, вы, олухи царя небесного! Счастливо оставаться! Ауфвидерзеен! Гудбай! До свиданья!

Дети и ему похлопали, хотя не поняли ни слова. Ники стало жалко ребят, у которых все бедра посинели от хлопков, и он добавил:

— И поменьше слушайте своего господа! Мой мудрый дед говорил: «Кто согласен во всем, быстро станет дураком!» Переведи им, Нуми.

По правде говоря, это были слова самого Николая Буяновского с планеты Земля, по которым вы можете судить, что он мог выражаться в рифму не хуже патриота с надсаженным пупком. Ники даже пожал новые аплодисменты, как только Нуми перевела его слова.

Не хлопали только мальчики и девочки постарше. Они проводили гостей задумчивыми взглядами, и это вселило в наших друзей крохотную надежду. Потому что, хотя за плечами у них не было долгой и нелегкой жизни, они знали: человек становится хорошим не потому, что бьет своих врагов и не потому, что соглашается с друзьями, а потому что мыслит.

7

Может ли красота навевать грусть

Были ли Адам и Ева изгнаны из рая

Нуми приходят в голову шальные мысли

Как только ребята перешли вброд ручеек, к ним подлетели две райские птицы и радостно закивали: «Вот и вы, вот и вы!» Откуда-то примчался клетчатый поросенок, высунув коварный язык. Ники был еще сердит и хотел было отогнать непрошеную свиту, но птицы отступили на безопасное расстояние и снова закивали: «Гонишь? Ничего, ничего! Вас тоже прогнали!»

— Будь у меня сейчас ружье. — сказал он, — я бы сначала истребил этих гадов, а потом построил бы в одну шеренгу всех истинокопателей…

— Кто это? — безучастно спросила Нуми. — У вас, кажется, нет такого слова.

— Ну, этих штукарей, которые будто бы стремятся к истине, а сами не дают человеку рта открыть…

— Буф-ф, Ники, — вздохнула Нуми, — когда ты перестанешь, наконец, думать про ружья и убийство? У себя на Земле делайте, что хотите, но так вести себя в космосе — недостойно.

— Значит, эти здесь тебе больше нравятся, да? Ну, и оставайся с ними! А я возвращаюсь на Землю!

И Ники прибавил шагу, будто был готов тут же отправиться на родную планету. Но Нуми не обратила внимания на его резкость — должно быть, поняла, что он не говорит всерьез. Она задумчиво сказала: