Дмитрий Емец - Танец меча Страница 5

Тартарианец отступил на полшага. По его опущенному клинку ползла единственная черная капля. Наемник стряхнул ее, коротко замахнулся и резким, отработанным ударом сверху вниз вогнал клинок через левую ключицу в сердце Арея. Сделав это, отвернулся и пошел. В его движениях была картинная небрежность профессионала, завершившего дело и не нуждающегося в проверке результата.

Спохватившись, что барон мрака убит без его участия и нечем будет похвастать, наемник с орлиной головой заспешил. Рванулся к Арею и булавой ударил его в висок.

Орл, залитый кровью и придавленный телом Арея, неуклюже выбирался. Цепи дархов спутались. Дархи сражались, как две пиявки, переплетая друг друга. Орл, вынужденный стоять на четвереньках над трупом, нетерпеливо дернул за цепь, растащив их.

— Долго возились! Меня едва не прикончили! — пожаловался он, кашляя и растирая шею.

Опьяненные кровью наемники что-то забормотали в свое оправдание. Орл уперся коленом в спину Арея и с усилием выдернул торчащий в его теле клинок.

— Мясник ты, братец! Зачем так глубоко-то? Не учат вас штыковому бою, — ворчливо сказал он.

Страж, чей клинок держал в руках Орл, протянул за ним руку. Однако кособокий медлил его отдавать.

— Хорошая сталь! Я даже, кажется, узнаю кузнеца… А вот заточка мне не нравится. Я еще понимаю: точить сабли или кинжалы, чтобы они перерубали волос, но полумечи — их-то за что терзать? Такая заточка сбивается после первого же боя — что в ней толку?

Наемники обменялись вопросительными взглядами. Такие разговоры были не в духе хромого стража. Орл с усилием провел рукой по лицу, стягивая его с себя, точно маску. Когда он опустил руку, перед тартарианцами стоял Арей. Страж с булавой попятился. Споткнулся о тело и упал на настоящего Орла, мертвого, как после недружественного визита Лиды Мамзелькиной.

Арей поднял ладонь. Прямо у пальцев, на подушечке, которую он недавно грыз зубами, острым ногтем были процарапаны два треугольника, соединенные волнистой прямой.

— Морок! — пояснил Арей. — Когда двое катаются по полу, их непросто различить. Правда, были неприятные моменты. Я так старательно поддавался, что Орл действительно чуть меня не придушил!

Страж с коротким мечом с громким криком бросился на Арея. Впервые за историю своего существования парные клинки-близнецы выступили друг против друга. Они успели встретиться трижды. Затем Арей шагнул навстречу удару, продавил защиту и вогнал клинок в глазницу своего противника.

Теперь остался только один — с орлиной буланой.

— Дерись! — приказал ему Арей. — Насколько я понимаю, этот клинок твоя булава не блокирует?

Охотник за дархами сражался отчаянно, не ожидая пощады. Булавой он владел недурно, и Арей, вынужденный сражаться чужим мечом, провозился с ним почти четверть минуты.

Когда все было кончено, Арей выпрямился и, вытерев мокрое лицо, отбросил чужой клинок. Установившуюся тишину нарушал негромкий трущийся щук. Дархи, прикованные к своим хозяевам, бились на цепях, пытаясь отползти и спрятаться.

Мечник направился было к дархам, но, о чем-то вспомнив, вернулся и поднял с пола булаву. Орлиную голову он расплющил несколькими ударами о стену. Саму булаву сломал и, сложив обломки в кучу, поджег. Пламя, черное, бездымное, непроницаемое, липкое, как смола, не нуждалось в веществе для горения — истинное пламя, пылающее в трещинах на дне Нижнего Тартара.

Арей отодвинулся в дальний угол комнаты, отвернул лицо. Он не любил напрасного риска. Даже капля этого огня, попав на кожу, прожигает до кости. Когда спустя несколько секунд пламя опало, от булавы не осталось даже пепла.

— Вот и все! Теперь ты снова самый сильный! — сказал Арей своему мечу и занялся дархами.

По очереди сдергивая их с шей у наемников, Арей бережно, чтобы не смешать с эйдосами осколки, раскалывал дархи снятым с пояса Орла кинжалом и пересыпал трофеи в собственный дарх. На несколько секунд замирал с закрытыми глазами, ощущая сухое, палящее возбуждение, понятное только стражам мрака.

Так продолжалось долго. Даже четверть часа спустя Арей ползал на четвереньках и выбирал из осколков дархов последние высыпавшиеся эйдосы.

Металлические двери не скрипят — они повизгивают. Барон мрака резко обернулся, нашаривая лежащий на полу меч. На заглянувшего в комнату Корнелия уставились глаза зверя. В них не было выражения, блеска, колебания. Даже злости. Пустой, ясный, деловитый взгляд.

Корнелий, редко размышлявший о глобальном отличии света и мрака, впервые осознал, что такое разные плоскости мышления. Сострадание — качество, коренящееся в абсолютном свете и только от него приходящее. Если связь со светом нарушена, невозможно и сострадание. Оно оказывается вне системы нравственных координат — как сейчас Корнелий для Арея. Мечник шагнул к нему, рванул Корнелия за руку с флейтой и, точно морковку, продернув его в комнату, приставил к горлу клинок. Корнелий ощущал узкий холод на шее и не понимал: может, это уже порез? Может, он ранен?

— Я свой! — торопливо промямлил Корнелий, чувствуя, что его жизнь висит на волоске.

— Моих у света нет! — отрезал Арей, алчно разглядывая крылья на шее у Корнелия.

— Я пришел сражаться! Где они? На шесть и по хлоп… — Корнелий осекся. — Сколько их было? Варвара сказала: трое! — Связной света со страхом посмотрел на кучи, сохраняющие форму тел. Их тоже было три.

Арей не то оскалился, не то улыбнулся. Все же связной света почувствовал, что имя «Варвара» подействовало на него успокоительно и стало для Корнелия пропуском в жизнь. Мир Арея представлял собой огромное, темное, раздувшееся «Я». И все, что за его рамками, для Арея не существовало. Одна только Варвара мерцала внутри этого ночного «Я» крохотным островком света.

Ручища Арея, державшая Корнелия, разжалась.

— Где Варвара?

— Я оставил ее наверху, с собакой. Я честно хотел помочь! — сказал Корнелий, переводя дух.

— Очень своевременно! Иди к ней! Я позову Варвару, когда наведу порядок. И запомни: ты ничего не видел! Они погостили и ушли.

Ссыпав эйдосы, Арей внимательно оглядел ладонь. Случалось, эйдосы прилипали к влажной коже.

— Вы их порабощаете! — с болью произнес Корнелий.

Арей провел пальцем по изгибам своего сытого дарха.

— Тебя это удивляет? Я барон мрака.

На полу остался единственный эйдос, блестевший в пыли как крупинка золота. Корнелий и Арей заметили его одновременно. Корнелий метнулся его поднимать, но Арей безжалостно наступил ему на пальцы.

— Руки прочь! Мое! — потребовал он. Морщась от боли, Корнелий вскинул голову.

В его глазах дрожали слезы.

— Оставьте мне хотя бы этот! Я отнесу его свету! Смотрите, как он мерцает! Ему больно! Он много страдал у них в дархах. Разве вам мало того, что вы сегодня получили?

— Кому было больно? Ему? Да что ты знаешь о боли? О голоде, который невозможно утолить? Да всех эйдосов мира не хватит, чтобы наполнить пустоту единственного дарха! — Оттолкнув Корнелия сапогом, Арей наклонился и отправил последний эйдос в свою корчившуюся от удовольствия сосульку.

Снова наклонился, рывком привел Корнелия в горизонтальное положение и отряхнул плечо, на котором остались следы подошвы.

Корнелий понуро ушел. Арей стал быстро наводить порядок. Он стремился, чтобы к возвращению Варвары не осталось никаких следов боя. Мечник почти закончил, как вдруг на глаза ему попался платок, выпавший из кармана Орла. Большой мужской платок с порезом в центре и бурым пятном вокруг.

Арей хотел бросить его сверху других вещей, обреченных на сожжение, но понял, что платок прирос к его ладони. Мечник попытался сорвать его свободной рукой. Бесполезно. Кинжал его не резал, вода не смывала. Даже укол краем дарха — сильнейшее средство — оставил на платке лишь едва заметную точку.

С огромной осторожностью Арей вызвал крошечную искру черного тартарианского пламени. Огонь коснулся края платка и смолянистой каплей стек на пол. Арей поспешно убрал ногу и осмотрел платок. Тот даже не опалило.

Арей не любил признавать свое поражение, но не любил и обманывать себя. С этим платком Орл его провел. Дальше будет только хуже. Платок уже, удлиняясь, туго обматывал руку, ложась слой за слоем, как египтяне пеленали свои мумии. Еще несколько часов — и он опутает все тело Арея, и тогда только ленивый не смахнет с него голову или не сдернет с шеи дарх.

Найдя на платке руну, Арей обвел ее пальцем. Платок соскользнул на пол.

— Ну! — сказал Арей. — Я готов! Вызывай того, кого должен!

За спиной у него шевельнулся воздух. Барон мрака резко повернулся. Посреди комнаты покачивалась серая тень, не имевшая лица. Сквозь ее спину просвечивала стена с плакатом гражданской обороны. Сидящий в кустах автоматчик бледным пунктиром метко стрелял в мотоциклиста. За спиной у мотоциклиста прорастал атомный гриб. Двое солдат в плащ-палатках любовались им правильно — лежа в ямке головой к взрыву, третий же влез на дерево и был за это зачеркнут красным крестиком.