Джек Вэнс - Синий мир. (Сборник) Страница 56

Хабальятт укоризненно покачал головой:

— У меня нет намерения вас удерживать. Вы можете уйти, когда захотите. А спрятал вас я из чистого альтруизма. Если сейчас вы вернетесь к себе, то наверняка станете мертвецом. Особенно после досадного вторжения.

— Ну, это совсем не обязательно, — Джонатан уселся в кресле, заняв наиболее удобное положение.

Хабальятт отрицательно покачал головой:

— Боюсь, что это все же так. Подумайте: известно или будет известно, что вы взяли черный кельт, на котором затем уехали жрица Ильфейенн и Маноолло. Товэрэч, зайдя в апартаменты дочери — возможно, за разъяснениями, — подвергся нападению. Вскоре после этого шофер возвращается в свою квартиру.

Он замолчал, многозначительно подняв свою пухлую ладошку.

— Ладно, — сказал Джонатан. — Что у вас на уме?

Хабальятт снова постучал ногтем по твердой поверхности стола:

— Сейчас сложные времена. Очень сложные времена. Видите ли, — добавил он доверительно, — Кайирилл становится чрезмерно перенаселенным друидами.

— Перенаселенным? — очень удивился Джонатан. — Всего лишь двумя миллионами друидов?

Хабальятт рассмеялся:

— Пять биллионов лайти более не способны обеспечивать друидам безбедное существование. Вы должны понимать, что эти бедняги не заинтересованы в производстве. Они заинтересованы лишь в одном: как можно быстрее пройти по жизни и стать листом на ветви Дерева. Друиды оказались перед дилеммой. Чтобы увеличить выпуск продукции, они должны улучшить технологию и повысить уровень образования, — следовательно, позволить лайти понять, что жизнь может предоставить им удовольствия помимо отвлеченного созерцания. Или друиды должны поискать другие пути. Как раз с этой целью они подключились к торговле, к операциям индустриального банка на Балленкрайче. Само собой, и мы, Мейнги, не могли оставаться в стороне, потому что на нашей планете высокий уровень индустриализации, а планы друидов грозят нашему благополучию.

— Тогда почему я не могу остаться в стороне? — устало спросил Джонатан.

— Моя обязанность как эмиссара высокой ступени — отстаивать интересы своего мира. Поэтому мне всегда необходима информация. Ваш путь прослежен от одной из планет далекого солнца — Тюббанн. Ваш предыдущий путь неизвестен. За месяц до вашего появления здесь мы навели справки.

— Но вам известна моя родина. — Джонатан начал злиться. — Я с самого начала вам сказал. Земля! И вы ответили, что разговаривали с другим землянином, Гордоном Крейстоном.

— Совершенно верно, — согласился Хабальятт. — Название Земли удобно для сохранения инкогнито. — Он лукаво посмотрел на Джонатана. — Как вашего, так и Гордона Крейстона.

Джонатан сделал глубокий вдох.

— Вы знаете гораздо больше о Гордоне Крейстоне, чем пытаетесь мне показать.

Хабальятт, казалось, удивился, что Джонатану все же пришла в голову эта мысль.

— Разумеется! Для меня совершенно необходимо знать очень многое. Разве эта Земля, о которой вы говорите, не пустой звук?

— Смею вас уверить, — с мрачным сарказмом ответил Джонатан. — Ваш народ нашел себе такое дальнее звездное облачко, что забыл о существовании Вселенной!

Хабальятт кивнул, барабаня пальцами по столу.

— Интересно, интересно... Это придает нашему случаю совершенно новое звучание.

— Меня не интересует звучание, — раздраженно перебил его Джонатан. — Ни старое, ни новое. Мое дело, чего бы оно ни касалось, это мое личное дело. В ваших предприятиях я не заинтересован. И не желаю быть вовлеченным в то, что сейчас происходит здесь.

Раздался громкий стук в дверь. Хабальятт вскочил, на его лице появилась довольная ухмылка.

«Ждал», — догадался Джонатан.

— Повторяю, — сказал Хабальятт. — У вас нет выбора. Хотите жить?

— Разумеется, я хочу жить. — Джонатан наполовину привстал, потому что стук повторился.

— Тогда соглашайтесь со всем, что я скажу, — неважно, покажется это вам нелепостью или нет. Понятно?

— Да, — покорно согласился Джонатан.

Хабальятт резко выкрикнул какое-то слово. Воины, словно заводные человечки, вскочили на ноги.

— Открыть дверь!

Дверь ушла в стену. В проеме стоял Товэрэч. Он был в бешенстве. Из-за его спины в комнату заглядывали друиды. Их было не меньше полудюжины, в мантиях разных цветов: духовники, суб-Товэрэчи, пресвитеры, иеромонахи.

Хабальятт изменился. Он стал выглядеть решительнее и в то же время — чуть ли не подобострастным; а непринужденность приобрела блеск полировки. Он кинулся навстречу Товэрэчу, словно бурлил гордостью и восторгом по поводу визита сюда столь высокопоставленного лица.

Товэрэч возвышался в дверях, оглядывая комнату. Глаза его скользнули по двум воинам и остановились на Джонатане. Он простер руку и напыщенно произнес:

— Вот этот человек! Убийца и мерзавец! Хватайте его скорее, и мы увидим его смерть еще до того, как окончится этот час.

Друиды порывисто шагнули вперед. Джонатан схватился за оружие. Но воины, казавшиеся каменными, двигались столь легко и быстро, что в мгновение ока успели преградить дорогу друидам.

Друид, с пылающими глазами, одетый в коричневые с зеленым одежды, столкнулся с ними, пытаясь раздвинуть воинов. Голубая вспышка, треск, сдавленный крик — и друид отскочил, дрожа от негодования:

— Они бьют статикой!

Хабальятт шагнул вперед — само недоумение и беспокойство.

— Ваша Боготворимость, что случилось?

Выражение лица Товэрэча было крайне презрительным.

— В сторону, Мейнг! Убери своих электрических чертей! Мне нужен этот человек.

— Но, Боготворимый! — вскричал Хабальятт. — Боготворимый, вы пугаете меня! Возможно ли, чтобы мои служащие могли совершить преступление?

— Ваши служащие?

— Разумеется! Ваша Боготворимость, вы в курсе, что в целях проведения реалистической линии в политике мое правительство нанимает некоторое количество неофициальных наблюдателей?

— Называйте этих... своими именами — шпики-головорезы! — взревел с негодованием Товэрэч.

Хабальятт помял пальцами подбородок.

— Ваша Боготворимость, я не питаю иллюзий, что на Мейнгере самоликвидируются шпионы друидов. Так что же натворил мой слуга?

Товэрэч упрямо наклонил голову, как бы желая пободаться, и побагровел.

— Я скажу тебе, что он натворил. Он прикончил одного из ваших же людей, Мейнга! В келье моей дочери весь пол измазан желтой кровью. А где кровь, там и смерть!

— Ваша Боготворимость! — воскликнул Хабальятт. — Это очень важное известие! Так кто же мертв, кто жертва?

— Откуда мне знать? Достаточно того, что убит человек и что этот...

— Но, Ваша Боготворимость! Этот человек провел весь день в моем присутствии! Ваши известия очень тревожны. Они означают, что подвергся нападению представитель моего правительства! Боюсь, что это вызовет переполох в Латбоне. Где именно вы обнаружили кровь? В келье вашей дочери, жрицы? А где она сама? Возможно, что она могла бы пролить некоторый свет...

— Я не знаю, где она! — Товэрэч повернулся и ткнул пальцем: — Плимайна, найди жрицу Ильфейенн! Я желаю с ней поговорить. А вы, Хабальятт... Должен ли я понимать так, что вы берете под свою защиту этого преступника?

Хабальятт вежливо произнес:

— Наши офицеры департамента охраны полны желания гарантировать безопасность на Мейнгере.

Товэрэчу ничего не оставалось, как удалиться, что он с независимым видом и проделал, круто развернувшись на каблуках. Его отряд спешно покинул помещение вслед за своим начальником, сохраняя полное молчание.

— Могу себя поздравить, теперь выходит, что я еще и шпион Мейнгов, — констатировал Джонатан. — Отлично, нечего сказать!

— Странно слышать это, позвольте вас спросить, на основании чего вы сделали такой вывод?

— Тому есть несколько причин, — проговорил Джонатан, усаживаясь снова в кресло. — Что-то подсказывает мне, точнее, у меня появилась уверенность в том, что вы решили причислить меня к своему штату. Вот только свои намерения относительно моей роли в ваших планах забыли мне сообщить.

Сделав протестующий жест, Хабальятт попытался остановить Джонатана.

— Вы пытаетесь убедить меня в том, что это не так? — Джонатан несколько секунд очень внимательно разглядывал Хабальятта, затем, слегка усмехнувшись, продолжил: — Давайте проанализируем ваши поступки. Согласны? Впрочем... Для начала вы приканчиваете своего соотечественника, затем вы сбиваете с ног Товэрэча в комнате его дочери, и ко всему перечисленному — вдруг оказывается, что именно я имею к этому всему самое непосредственное отношение. Просто замечательно! И вот теперь, после всего этого, вы надеетесь меня убедить в том, что вы здесь совершенно не при чем и все эти события, свидетелем которых я стал, не ваш заранее и хорошо подготовленный и осуществленный план? Вы действительно считаете меня неспособным проанализировать такую простую ситуацию?