Патрик Несс - Война хаоса Страница 58

— Отпусти, — бурчу я.

Но мэр не отпускает.

Он на меня даже не смотрит.

Я оборачиваюсь и ищу глазами Виолу. Она так и стоит на месте. Из толпы к ней выходит Ли, и все они внимательно наблюдают, как мэр тащит меня за собой — одетого точьвточь как он.

— Тодд, — говорит мэр, излучая радостный гул. — Тодд, ты разве не видишь? Это все благодаря тебе! У тебя получилось! Ты повел меня по пути искупления — и вот мы прибыли.

Толпа все РЕВЕТ, грохот вокруг стоит невыносимый, особенно теперь, когда мэр оказался в самой гуще. Он расправляет плечи, обводит взглядом площадь — ликуют солдаты, горожане и даже женщины — и с улыбкой на лице произносит:

— Тихо!

[Виола]

— Что случилось?! — вопрошаю я, когда РЕВ моментально стихает: абсолютная тишина кругами расходится по площади, заглушая и Шум, и голоса. Вслед за мужчинами умолкают даже женщины.

— Я слышал, — шепчет Брэдли.

— Я тоже, — шепчет Уилф.

— Что слышали?! — громко спрашиваю я, так что несколько человек в толпе оглядываются и шикают.

— Команду «тихо», — отвечает Брэдли. — Она прозвучала прямо у меня в голове. И Шум у меня сразу затих, клянусь.

— Мой тоже, — говорит Ли. — Я будто снова ослеп.

— Но как?! Откуда у него такая сила?

— После взрыва он стал какой-то странный, — замечает Уилф.

— Виола, — говорит Брэдли, кладя руку мне на плечо, — если он может управлять тысячами людей одновременно…

Я перевожу взгляд на мэра и Тодда. Они смотрят друг другу в глаза.

И я начинаю спускаться по трапу.

[Тодд]

— Я ждал этого момента всю жизнь, — говорит мэр, и я вдруг сознаю, что не могу отвернуться. Да и не хочу.

Просто я сам этого не знал, Тодд. Мне хотелось только подчинить себе эту планету, а если не получится — уничтожить. Если она не достанется мне, то не достанется никому — так я думал.

Шум вокруг нас затих почти полностью. Как ты это делаешь?

¾ Но я ошибался, слышишь? Когда я увидел, что Должно случиться с госпожой Койл, что я не смог предсказать ее выходку, а ты смог — и спас меня… — Он умолкает, ей-богу, умолкает от обуревающих его чувств. — Когда ты спас меня, Тодд, все изменилось. Все встало на свои места.

(гул сияет у меня в голове, точно маяк)

(радость, ликование)

(мне так хорошо…)

— Мы сможем сделать этот мир лучше! — продолжает мэр. — Мы сделаем его лучше вместе. Ты — такой добрый, чувствительный, раскаивающийся и все равно непреклонный, — и я, прирожденный лидер, который умеет управлять людьми…

— Они не хотят, чтобы ими управляли.

Его глаза… Невозможно оторваться…

— Я буду управлять иначе, Тодд. Мирно, радостно, с любовью…

Радость…

Меня наполняет радость…

— Так же, как вожак спэклов управляет своим народом, — продолжает мэр. — Вот чей голос я слышал. Единый глас. Они — это он, а он — это они, так устроена планета, так они живут, растут и учатся. — Его дыханий учащается. На лице блестит целебный гель — мэр словно выныривает из-под воды. — Я могу стать таким же вожаком для людей. Я могу стать их голосом. И ты мне поможешь. Ты поможешь мне стать лучше. Ты поможешь мне стать хорошим.

И я начинаю думать…

Что это возможно…

Я мог бы…

(нет…)

— Отпусти, — говорю я.

— Еще в Прентисстауне я понял, что ты особенный мальчик, — продолжает мэр, не отпуская. — Но лишь севодня, лишь когда ты меня спас, я уяснил почему. ¾ Он хватает меня еще крепче. — Ты — моя душа, Тодд. — От напора в его голосе толпа вокруг слегка покачивается их Шум согласно бормочет. — Ты моя душа, и я искал тебя, даже не сознавая этого. — Он изумленно и радостно улыбается. — А теперь я нашел тебя, Тодд, нашел!

Тут раздается звук — другой звук; от края площади к нам движется рокочущее бормотание.

— Спэкл, — шепчет мэр за секунду до того, как я сам вижу в Шуме толпы удивительно ясную картинку.

По дороге едет спэкл на бэттлморе.

— И… — Мэр чуть хмурится, вглядываясь в толпу.

— Что «и»?

Но тут я сам все вижу…

Спэкл не один…

По дороге идет два бэттлмора…

А потом…

Потом я слышу нечто такое, отчего весь мир переворачивается с ног на голову…

[Виола]

Я врываюсь в толпу, все меньше заботясь о чужих ногах и боках — тем более, меня никто не замечает. Даже женщины оцепенели, на их лицах — такое же странное нетерпение…

¾ Дорогу, — цежу я, скрипя зубами. Потому что до меня наконец дошло: ну разумеется. Мэр влез в голову Тодду, разумеется! И да, пусть Тодд немножко его изменил, изменил к лучшему, но мэр всегда был сильнее, умнее и хитрее, а то, что он изменился к лучшему, еще не значит, что он стал хорошим и дорым, вовсе нет, теперь он меняет Тодда, ну конечно, как я могла быть такой тупицей и не замечать этого, не попытаться с ним поговорить…

Не попытаться спасти.

— Тодд! — кричу я.

Но мой крик тонет в волне Шума: она идет издалека и несет картинку того, что видят стоящие на краю площади люди…

Два спэкла едут по дороге…

Два спэкла на бэттлморах, один сидит, второй стоит…

Я потрясенно сознаю, что стоящий спэкл — тот самый, который напал на меня…

Но почувствовать что-либо я не успеваю: картинка меняется…

Сидящий спэкл — вовсе не спэкл…

Это человек.

Точно эстафетную палочку, толпа передает звук…

Песню…

[Тодд]

Сердце уходит в пятки, дыхание спирает, а ноги уже сами несут меня вперед, прочь от мэра, который пытается меня удержать и оставляет на руках синяки… Но я бегу… Господи, я бегу…

— Тодд! — кричит он мне вслед. В голосе — неподдельный шок, неподдельная боль из-за того, что я убегаю…

Но я убегаю…

Ничто меня не остановит…

— С ДОРОГИ! — ору я…

Солдаты и горожане расступаются, бутто бы не по своей воле…

Так и есть…

¾ Тодд! — опять раздается голос мэра, но уже издалека…

Потомушто впереди…

О господи я не могу поверить этого не может быть. •

— С ДОРОГИ!!!

Я пытаюсь прислушаться, услышать песню… А толпа все расступается, точно перед пожаром… И тут я вижу в их Шуме спэкла…

Это 1017-й…

Спэкл на первом бэттлморе — 1017-й!!!…

— НЕТ! — вскрикиваю я и припускаю еще быстрей…

Потомушто я не знаю, что здесь делает 1017-й и как это понимать…

Но это действительно Бен…

Я вижу его тем яснее, чем ближе подбегаю…

Гораздо лучше, чем в обычном Шуме…

— Тодд! — раздается сзади…

Но я не останавливаюсь…

Я уже совсем рядом и даже вздымающийся РЕВ толпы не в силах заглушить…

Песню…

Ясную как сонце…

Она разрывает мое сердце ровно пополам…

Песня… моя песня…

Как-то ранним утром, на восходе сонца….

У меня из глаз брыжжут слезы, толпа редеет, и дорога, которую они освобождают для меня, сейчас сольется с дорогой, освобожденной для спэкла…

Еще несколько человек…

Всего несколько…

И вот он…

Вот он, прямо передо мной…

Я замираю на месте…

Я замираю потомушто даже стоять толком не в силах…

Когда я произношу вслух его имя, с губ слетает лишь тихий шепот…

Но он его слышит…

Я знаю, он слышит…

—  Бен.

[Виола]

Это Бен.

Я отчетливо вижу его в Шуме толпы, словно он стоит прямо передо мной. Впереди на бэттлморе едет спэкл, который пытался меня убить, 1017-й, а за ним на таком же звере едет Бен, и я слышу, как он поет: Песню услыхал я из долины…

Но его губы не шевелятся.

Наверно, какая-то ошибка в Шуме…

Однако по дороге едет он, это точно, потому что лицо Бена взять людям было неоткуда, здесь его никто не знает…

Я чувствую, как по жилам расходится лекарство мэра, и с новыми силами принимаюсь расталкивать людей…

Потому что в их Шуме я вижу, что мэр тоже двигается сквозь толпу…

А потом Тодд подбегает к Бену…

Я вижу это так ясно, словно они стоят передо мной…

И чувствую, чувствую! Шум Тодда раскрылся, стоило ему уйти подальше от мэра и оказаться рядом с Беном Из распахнутого настежь Тодда брызжут удивление, радость и столько любви, что смотреть больно. Все это поднимается огромной волной, врезается в толпу — и толпа пошатывается под мощью чувств, которые передает им Тодд…

Передает, как мэр…

[Тодд]

Я даже сказать ничего не могу, слова не идут в голову, и я просто бегу к Бену, бегу мимо 1017-го, а Бен сходит на землю со своего бэттлмора его Шум поднимается, встречая меня всем родным и знакомым с самого детства, всем что делает его Беном… Но он говорит это не словами…

Он раскрывает объятья и я кидаюсь в них с такой силой что мы падаем на его бэттлмора…

Как ты вырос, говорит он.

— Бен! — задыхаюсь я. — О, Бен!…

Мы с тобой теперь одного роста. Ты совсем взрослый.

Я почти не замечаю, что он как-то странно разговаривает, я только сжимаю его в объятиях и плачу, молча плачу, потомушто он здесь рядом он живой живой живой…

¾ Как? — наконец выдаапиваю я, немножко отстранясь, но не выпуская его из рук.