Рик Риордан - Тень змея Страница 6

Значит, надо срочно восстанавливать порядок. Сейчас или никогда.

Я впустила в себя силу Исиды, мобилизовав свой собственный магический резерв на полную силу – так, что моя душа начала гореть от напряжения. А потом полностью сосредоточилась и произнесла самое могущественное слово Божественной Речи: «Маат».

Прямо передо мной в воздухе вспыхнул иероглиф – яркий, как маленькое солнце:

– Хорошо! – сказал Уолт. – Удерживай его!

Сам он каким-то образом сумел ухватить криосфинкса за цепи на морде и притянуть его к себе. Тварь навалилась на него всей каменной тушей, но тут странная серая аура Уолта, которая была видна вокруг него в Дуате, вдруг перекинулась на монстра и стала распространяться по нему, как инфекция. Криосфинкс шипел и корчился, пытаясь освободиться, но тщетно. На меня пахнуло могильным запахом разложения – таким густым, что я опять чуть не потеряла концентрацию.

– Сейди, – предостерегающе крикнул Уолт, – удерживай заклинание!

Я снова сосредоточилась на сияющем иероглифе, направляя на символ порядка и созидания всю свою энергию. Божественное слово засияло еще ярче. Змеиные кольца, опутавшие зал, начали постепенно развеиваться, как туман под солнцем. Оба криосфинкса дрогнули и рассыпались в пыль. Кружащие канопы посыпались на пол, разлетаясь в черепки. Статуя Анубиса выпустила хвост Хуфу, который тут же брякнулся головой об пол. Армия шабти, обступившая Элиссу, замерла, и могучая магия земли волной распространилась по всему залу, запечатывая трещины и восстанавливая пошатнувшиеся стены.

Я почувствовала, как Апоп, шипя от досады и ярости, убрался глубоко-глубоко в Дуат.

А потом грохнулась в обморок.

– Я ведь говорила тебе, что у нее получится, – произнес такой знакомый, милый голос.

Голос моей мамы… хотя, конечно, такого просто не могло быть. Она ведь давно умерла, так что поговорить с ней мне удавалось лишь изредка, и только в Нижнем мире.

Я открыла глаза, но мое зрение оказалось каким-то тусклым и словно размытым. Надо мной склонились две женщины. Одна из них действительно была моя мама – светлые волосы собраны на затылке, синие глаза сияют гордой радостью. Она была почти прозрачная, как и положено привидению, но голос ее звучал совсем как живой.

– Это еще не конец, Сейди. Тебе еще предстоит потрудиться.

Рядом с мамой стояла Исида в белом шелковом платье, с радужными мерцающими крыльями за плечами. В ее заплетенных в косы глянцевито-черных волосах сверкали бриллианты. Красотой лица она не уступала моей маме, но в нем было больше царственного достоинства и меньше тепла.

То есть поймите меня правильно: поскольку я частенько проникала в мысли Исиды, то не сомневалась, что по-своему она тоже ко мне привязана, но боги не испытывают тех чувств, что присущи нам, людям. Обычно мы значим для них не больше, чем полезные игрушки или в лучшем случае забавные питомцы. Ведь, с точки зрения богов, человеческая жизнь длится не дольше, чем жизнь какого-нибудь хомячка.

– Ни за что бы не поверила, если бы не увидела своими глазами, – отозвалась Исида. – Последним магом, который был способен призвать Маат, была сама Хатшепсут… да и то у нее получалось только тогда, когда она нацепляла ту свою фальшивую бороду.

Я не поняла, что она имела в виду, но решила, что тайна загадочной бороды вполне может оставаться тайной. Я как-нибудь переживу.

Я хотела пошевелиться, но не смогла. Странное это было чувство: как будто я плаваю в ванне с теплой водой, погрузившись на самое дно, а склонившиеся надо мной женские лица слегка расплываются, как будто смотрят на меня сквозь рябь на поверхности.

– Сейди, послушай меня внимательно, – сказала мама. – Не вини себя ни в чьей смерти. Когда ты изложишь отцу свой план, он будет возражать… Но ты должна убедить его. Скажи, что это единственный способ спасти души умерших. И еще скажи ему… – Ее лицо помрачнело. – Скажи ему, что это единственный способ сделать так, чтобы он мог увидеть меня снова. Ты должна справиться, моя девочка.

Я хотела спросить маму, о каком плане она говорит, но не смогла произнести ни слова.

Исида коснулась моего лба холодными, как лед, пальцами.

– Мы должны отпустить ее, – сказала она негромко. – Нельзя удерживать ее здесь дольше. До свиданья, Сейди. Уже близится время, когда нам с тобой снова придется соединиться. Ты такая сильная, Сейди. Даже сильнее своей матери. Вместе мы будем править всем миром.

– Ты хотела сказать «вместе мы одолеем Апопа», – строго поправила ее моя мама.

– Ну да, ну да, – кивнула Исида. – Именно это я и хотела сказать.

Их лица вдруг слились в одно, и единый голос произнес: «Я люблю тебя».

Перед глазами у меня завихрились белые точки, как будто я вдруг попала в снежную пургу. Что-то вокруг неуловимо изменилось, и в следующий миг я увидела, что стою посреди сумрачного кладбища рядом с Анубисом. Причем не тем хрестоматийным богом с древних рисунков, которому полагался зловещий вид и шакалья голова, а тем потрясающим парнем, которым он обычно представал передо мной, – с теплыми карими глазами, взлохмаченными черными волосами и возмутительно красивым лицом. В смысле, я хотела сказать, что это попросту нечестно: раз он бог, то может принимать тот облик, который захочет. Ну и зачем он все время принимает этот самый облик, от которого у меня все внутри закручивается кренделем?

– Замечательно, – сумела выдавить я. – Раз ты здесь, значит, я умерла.

– Нет, ты не умерла, – улыбнулся Анубис. – Хотя подошла к самой грани. Это был очень рискованный поступок.

Мое лицо вспыхнуло. Я чувствовала, как горячая волна распространяется, захватывая уши и шею. Я и сама не знала, отчего так вышло: не то от смущения, не то от гнева… не то от радости, что наконец его вижу.

– Ну и где ты был? – накинулась я на него. – За целых полгода – ни словечка!

Его улыбка увяла.

– Они не позволяли мне с тобой видеться.

– Кто не позволял?

– Существуют определенные правила, – продолжал он. – Я даже сейчас у них под наблюдением, но ты оказалась так близка к смерти, что я сумел выкроить пару минут, чтобы сказать тебе: ты правильно все придумала. Посмотри на то, чего нет. Только так ты сможешь выжить.

– Ну конечно, – буркнула я. – Спасибо, что выражаешься так ясно и четко. Никаких загадок.

В груди у меня вдруг потеплело, сердце начало отсчитывать удары, и я вдруг сообразила, что все это время, с момента как я потеряла сознание, оно не билось. Вообще-то это наверняка не очень хороший признак.

– Сейди, есть еще кое-что… – Голос Анубиса зазвучал глуше, и его образ начал таять. – Я должен сказать тебе…

– Лучше скажи мне лично, – попросила я. – Не надо никаких «смертных видений» и прочей ерунды, ладно?

– Я не могу. Они мне не позволят.

– Ну что ты лепечешь, как маленький? Ты же бог! Ты можешь, черт возьми, делать все, что захочешь!

В его глазах мелькнула искра гнева, а потом, к моему удивлению, он вдруг рассмеялся.

– Я и забыл уже, какая ты вспыльчивая. Хорошо, я постараюсь навестить тебя… очень недолго. Нам нужно кое-что обсудить. – Он вдруг протянул руку и погладил меня по щеке. – А сейчас ты проснешься. До свиданья, Сейди.

– Не уходи. – Я схватила его ладонь и прижала к своему лицу.

Все мое тело налилось теплом, а Анубис растаял и исчез.

Я резко открыла глаза.

– Не уходи!

Как выяснилось, на мои обожженные руки уже наложили повязки, и сейчас я пылко хваталась ими за волосатую павианью лапу. Озадаченный Хуфу взирал на меня в полном замешательстве.

– Агх?

Изумительно, подумала я. Докатилась. Заигрываю с обезьянами.

Я неуклюже села. Картер и все наши друзья взволнованно столпились вокруг меня. Мы были в том же самом зале. Здание все-таки не обрушилось, но выставка Тутанхамона была полностью разгромлена. Да уж, решила я, вряд ли нас внесут в список почетных друзей Музея искусств Далласа. По крайней мере, не в ближайшее время.

– Ч-что случилось? – спросила я, заикаясь. – Как долго?..

– Ты была мертва две минуты, – отозвался Картер дрожащим голосом. – В смысле… у тебя сердце не билось, Сейди. Я думал… Я боялся…

Его голос сорвался, и он замолчал. Бедняга. Наверно, ему и вправду было бы скучно без меня.

(Ой, Картер! Ну что ты щиплешься!)

– Ты призвала Маат, – пробормотала Элисса с крайним изумлением на лице. – Это же… это же невозможно…

Согласна, это и впрямь впечатляло. Дело в том, что создать с помощью Божественной Речи какой-то объект – скажем, животное, стул или меч, – довольно сложно. Призвать стихию, например, огонь или воду, еще труднее. Но воплотить в реальность сложное понятие, такое, как Порядок, – нечто совсем небывалое. Однако в тот момент я не могла в полной мере восхититься сама собой: слишком мне было больно. Пока что я чувствовала себя так, словно призвала наковальню, уронив ее себе на голову.