Наиль Измайлов - Это просто игра Страница 7

Прямо до школы ведь довезет, понял Макс и принялся изучать телефон Насти. Телефон, к счастью, не был запароленным. За безопасность отвечал сканер отпечатка пальца – ничего себе деревянная звонилка, – а пальцы у Макса были, черт возьми, Настины. Аккуратные такие, с чистыми подстриженными ногтями, хоть и не сказать, что совсем мягкие девчачьи. Покрупнее Максовых, между прочим.

Настя даже в телефоне оказалась аккуратной: большинство контактов было рассовано по группам и украшено фотками. Макс внимательно просмотрел аватарки из группы «школа», пытаясь запомнить лица и имена. Конечно, не обошлось без девчачьей придури. Например, контакт «ПолинКа» сопровождался портретом бегемотихи из «Мадагаскара», а пара невинных девчоночьих мордашек была подписана «Грымза» и «Ррррррррь».

Заодно Макс быстро пролистал фотогалерею, опасаясь увидеть какое-нибудь жуткое селфи из тех, что девочки любят делать, но не любят показывать мамам. Макс такое и сам смотреть не любил, а мама рядом была неродной – но все равно запаливаться не хотелось, ни за себя, ни за Настю.

Селфи не было, вообще никаких, ни дурацких, ни с дакфейсом, ни обычных. Нетипичная эта Настя какая-то, подумал Макс, прогоняя бесконечную ленту с лошадьми. Лошади были в количестве, как у других девчонок котики. К счастью, нашлись и фотки класса. Как Макс надеялся, несколько снимков были сделаны в разное время и в разных классных комнатах, но примерно с одной и той же парты. По крайней мере, стало понятно, где Настя сидит.

Так, я что, всерьез в класс идти собрался? – всполошился Макс. В школу даже заходить не буду, сразу дуну к ближайшему компу. В интернет-кафе, допустим. Только денег-то нет совсем, елки зеленые, сообразил он с ужасом. Значит, что?

– Настась свет Пална, снова почивать изволите? – осведомилась Настина мама. – Приехали давно.

За окном был красивый забор из черных прутьев, невысокие кусты и здоровенное желтое здание. Машина стояла напротив калитки и, получается, входа в здание. Не соскочишь.

Мама и на «ты», напомнил себе Макс в десятый раз, но выговорил все равно с трудом:

– Мама, а ты пароль от компа не помнишь?

– Ха. А ты мне его говорила?

Макс пожал плечом и завозился, разбираясь с ручкой двери.

– Погоди, ты пароль забыла? Ой. Насть, я же не знала, ты вчера за клавиатурой заснула прямо, ну я и выключила, как обычно. А у тебя нигде не записан?

Макс дернул плечом посильнее и распахнул наконец дверь.

– Насть, ну придумаем что-нибудь. Сегодня… Нет, сегодня уже не получится, но завтра я дядю Толю попрошу, он, если сможет, после работы зайдет, может, сделает что-нибудь. До завтра-послезавтра дотерпишь, наверное?

– Там задания, – неопределенно сказал Макс. – А можно, я к одноклассникам, ну, к девочкам, после школы пойду?

– Куда? – как будто не поняла мама Насти.

– К Полинке, там, или… Ненадолго.

– Здрасте. А соревнования?

Какие, к черту, соревнования, чуть не закричал Макс. Мама Насти продолжила:

– Ты забыла, что времени в обрез? Я же еле отпросила тебя, еще контрольная эта. В общем, как договаривались: уходишь со второго урока, дед стоит здесь уже с костюмом, хлыстом и всем остальным. Не задерживайся, шу-шу-шу с подружками не устраивай, и вообще. И не вздумай волновать деда, ты же знаешь, ему за счастье насчет тебя поубиваться. Все, до вечера. Ни пуха, Насть.

Макс мрачно послал Настину маму к черту, хлопнул дверью и побрел к школе. Светлые туфли были почти без каблуков, но идти все равно неудобно – ноги не те, ходят не так, смотреть приходится с другой высоты, и вообще. У крыльца Макс оглянулся. Красная машина так и стояла напротив калитки. Макс вяло отсалютовал и пошел в школу.

Смартфон у кого-нибудь отжать, что ли, угрюмо размышлял он. Смысла мало, смартфон половину нужных функций не поддерживает. Комп необходим, нормальный, пусть плохонький. Здесь есть компьютерный класс, сообразил Макс. Даже снимки в телефоне сохранились: небольшой такой и столы вдоль стен. Да хоть карликовый, мне всего-то один комп нужен. Надо его быстренько найти и попасть туда, думал Макс под гудение в раздевалке.

Гудение было стандартное, раздевалка тоже. Свою школу Макс не помнил, но там, видимо, было примерно так же, раз дурацких недоумений и чувства неудобства не возникало.

Макс решительно сунул ноги в сменную обувь, для разнообразия почти человеческие мокасины, повесил куртку с мешком на свободный крючок и отправился искать расписание уроков.

Оно висело рядом с раздевалкой. Компьютерный кабинет имел номер 306 и именно сейчас принимал Наськин класс. Или сразу два класса. Пометка в расписании была не совсем понятной: 7 «в» (г).

Значит, судьба, решил Макс и вдарил по лестнице на третий этаж.

Оказалось, не судьба.

– Ты все-таки к нам решила, в гуманитарный? – спросила полузнакомая девчонка, перехватившая Макса на пороге кабинета.

Макс настолько обалдел от того, что кого-то здесь знает в лицо, что, лишь когда в голове прокатилось «Ррррррррь», сообразил: это ж Наськина одноклассница из телефона. Он кивнул и шагнул мимо нее.

– Лопухова, ты от контрольной откосить решила?! – восторженно поинтересовалась Рррррррь за спиной.

Макс решительно двинулся вдоль столов с компами, кивая и беззвучно бормоча что-то в ответ на приветствия – и напряженно отыскивая свое, вернее, Настино место, с которого были сделаны оба телефонных снимка этого помещения. Более-менее подходили два стула, оба были заняты. Девчонкой и пацаном, которых не было в контактах у Насти. Пацан глянул на Макса мельком и снова зарылся в поиск модов для танчиков. Девчонка, чернявая и дохлая, уставилась без особой любви. Специально, что ли, заняла, подумал Макс, украдкой осматривая всех вокруг. Никто на них не смотрел, скандала явно не ждали. Но и других свободных компов не было, если учительский не считать.

Ударил звонок, и тут же от двери сказали:

– Садимся-садимся, сегодня программа… Так. У нас новенькая, я так понимаю? Лопухова, ты что здесь делаешь?

Макс забормотал, сам не понимая что. Класс захихикал. Молодая невысокая учительница послушала несколько секунд и отрезала:

– У матгруппы четвертная контрольная в триста одиннадцатом. Тебя проводить или сама долетишь?

7. Отомри

Долетела. Падение не было ни долгим, как у Алисы из сказки, ни быстрым, как прыжок с подоконника: живот прыгнул к голове, передумал, по глазам ударил свет и сразу по пяткам – земля, дернувшая пятки вбок. Настя хлопнулась в прохладную траву и замерла, размышляя, жива ли, и если нет, то еще или уже. Приоткрыла глаза, медленно перекатилась на спину, раскинула руки-ноги и засмеялась, медленно поворачивая голову с уха на ухо.

Она лежала на пышной траве под здоровенным, как в дендрарии, эвкалиптом. Слева были тени и группа таких же здоровенных эвкалиптов. Выше – синее-пресинее небо с ярким солнцем и несколькими аккуратными облаками. Справа – желтая скала, огромная и очень неровная, судя по множеству узких изломанных теней. Очень знакомая скала.

Настя резко села, вскочила – и побежала. В пещеру, которая не слишком-то и таилась в подножии скалы.

У самого входа Настя привычно поправила волосы, чтобы не упали на глаза в самый ответственный момент, – и замерла. Чуть не села даже.

Очень нужно было зеркало, но зеркала не было. Поэтому Настя просто ощупала лицо. С растущим ужасом.

Волосы штука неубедительная, сегодня есть, завтра нет, или совсем другие – могли постричь во сне, а могли бигудями завить или испачкать, чтобы толще казались. Глаза сами себя тоже не увидят. Но нос был точно не ее – и на ощупь, и тот кусочек, который виден, если сильно скосить глаза. Рот тоже. И зубы. И уши.

Не Настины. Чужие. Совсем незнакомые.

Нет, знакомые. Настя вспомнила глаза нарисованного Макса, голубые, распахнутые, совсем настоящие, смотревшие как будто прямо на нее, в нее, в музыку, которая заливала весь мир и вела все выше, выше, в темноту без выхода. Теперь это были ее глаза. Теперь она была нарисованным Максом – с его растрепанными патлами, смешными ушами, крупноватым носом и слишком четкими для подростка мышцами.

Настя вскинула руку, задрала рукав. Мышцы прорисованы почти как у анимешного красавчика. И пальцы крепкие, мужские. Так. А что у нас еще мужского?

Настя посмотрела вниз. Внизу был аккуратный синий камзол, простые коричневые штаны и мягкие сапоги, которые она выучила уже наизусть до последней строчки, что изнутри, что снаружи.

Живот и штаны слишком хорошо просматривались. Чего-то не хватало.

Кака-а-ая прелесть.

Настя оттянула ворот, рванула застежки и спустила камзол с плеча. Ну да, так и есть. Все было мужским, и плечи, и грудь.

Это почему-то расстроило, очень. Тебя не поймешь, подумала Настя со злобным ехидством: есть – стесняешься, нет – огорчаешься. Это норм, ага.

Раз чего-то не хватает, то что-то должно быть лишним. Настя быстро огляделась и взялась за штаны. Снять их не удавалось: штаны как будто переходили в кожу – в ее, Настину, кожу – прямо на поясе. Поясом и переходили: идет по бедру плотная ткань вроде джинсовой, а где она становится Настиным животом, не понять ни на вид, ни на ощупь. Настя прикрыла глаза и потянула ткань вниз. Стало не то чтобы больно, но неприятно как-то, до омерзения. Настя, не открывая глаз, повела рукой по штанам. Под тканью была как будто пластмассовая канистра с теплой водой, твердая, но прогибающаяся, если надавить. Настя надавила. Стало дурно.