Яков Вилькин - Необыкновенные приключения Геннадия Диогенова Страница 7

Генка отпрянул и со всех ног бросился бежать прочь от озера.

«Часы, часы, Диогеновы часы», — лихорадочно твердил он про себя, стараясь на бегу нащупать рубчатые головки машины времени. Жгучий страх захлестывал его сердце. Всей спиной он чувствовал, как к нему протягивается тупая оскаленная морда с блестящими клыками и беззащитный затылок обдает горячее дыхание зверя. Дико заорав, Генка схватил непослушными пальцами стальную головку и резко повернулся, готовый в ту же секунду пустить в дело машину времени.

Рядом никого не было. Мирно желтели пустынные пески, и далеко, на берегу озера, спокойно прогуливался на задних лапах несуразный и нестрашный издали ящер.

— Ах ты безмозглый крокодил! — облегченно выругался Генка и, увязая в песке, медленно побрел обратно. Остановившись метрах в ста от берега и па всякий случай не выпуская из рук машину времени, он сел на горячую землю и стал наблюдать за ящером.

Вблизи ящер выглядел довольно угрожающе. Высокий роговой гребень на лбу и широкие ноздри придавали ему свирепый вид. Морщинистую кожу покрывала бугристая чешуя. Ящер грузно шагал на массивных задних лапах. Короткие передние нелепо болтались в воздухе. Мощный хвост волочился по земле.

«Коритозавр»,- узнал Генка ящера, вспомнив «По путям развития жизни».

Он поднялся, нашел в песке камень и, сделав несколько шагов вперед, швырнул его в сторону коритозавра. Камень не долетел.

— Безмозглый крокодил! — с удовольствием повторил Генка. Он вооружился новым камнем, бросил взгляд на «Диогеновы часы» и решительно двинулся к берегу.

Когда до гигантского ящера осталось каких-нибудь тридцать шагов, тот поднялся во весь свой более чем пятиметровый рост и внимательно посмотрел на Генку.

Генка замер. Несколько секунд они в упор разглядывали друг друга. Затем коритозавр опустил голову, сорвал передней лапой пучок травы и отправил в рот. «Как руками»,- машинально подумал Генка и, размахнувшись, бросил камень в ящера. Камень перелетел через гребенчатую спину и плюхнулся в воду. Генка посмотрел туда и увидел второго коритозавра. Высунувшись наполовину из воды, он шарил по дну, очевидно обрывая водоросли. Челюсти обоих животных равномерно двигались. Генка даже услышал неприятный скрип, словно кто-то тер один о другой два камня.

Подняв еще один голыш, Генка опять метнул его в ближайшего ящера. Камень глухо ударил по толстой шее. Коритозавр вздрогнул и перестал жевать. Очередным камнем Генка попал ящеру в спину. Тот вскинул голову и оглянулся. На Генку он почему-то не обращал внимания. Третий камень отскочил от лобового гребня. На этот раз коритозавр не выдержал, грузно повернулся и с шумом вошел в воду. По озеру побежали волны.

— А-ту, а-ту, улю-лю! — в восторге закричал Генка и побежал к берегу.

Коритозавр неторопливо повернул к нему морщинистую морду. Выпученные глаза равнодушно глянули куда-то мимо. Генка почувствовал, как неприятный холодок пробежал по спине, но тут коритозавр опустил голову и скрылся под водой. Второй коритозавр посмотрел на Генку и тоже нырнул. Вода забурлила, и спустя секунду никого не было видно.

«Испугались! Тут вам не какое-нибудь пресмыкающееся, а человек, царь природы!» — с гордостью подумал Генка и презрительно сплюнул в озеро.

Вскоре снова напомнила о себе жажда. Генка оглядел берег и решил, что скорее всего ручей с пресной водой можно встретить где-нибудь у начала спадавшей к озеру болотистой низинки. Опираясь на палку, он направился к зеленеющим невдалеке папоротникам.

Было около полудня. С безоблачного неба немилосердно палило солнце. Ветер стих. Изнемогая от жары, Генка дотащился до болотца и там действительно нашел неширокий ручей, струящийся в тени развесистых папоротников. На всякий случай поломав папоротники палкой, он спустился к ручью и, упершись руками в кромку сырого берега, жадно напился. Вода была холодная и пахла прелыми листьями.

Генка вгляделся в илистое дно, но рыбы не увидел. Только зеленая ящерица с приплюснутой головой и неровными зубьями костистого спинного гребня плавно скользнула возле поверхности воды и, суетливо перебирая лапками, вылезла погреться на камень.

Генка бросил в нее комок земли. Ящерица надвинула на глаза роговые пластинки и замерла. «Не боится»,- с уважением подумал Генка, хотел было толкнуть ящерицу палкой, но передумал и поднялся на ноги.

Какая-то птица пролетела над ручьем и резко спикировала в заросли хвощей.

«Утка!» — почему-то решил Генка и вдруг вспомнил, что, кроме нескольких орехов, он еще ничего не ел.

«Эх, рогатку бы сюда!» -вздохнул Генка и, чтобы хоть узнать, что это за птица, стал осторожно подкрадываться к хвощам.

Неожиданно он увидел птицу почти рядом. Погрузив голову в воду, она искала что-то на дне ручья. Без долгих раздумий Генка запустил в нее палкой. С хриплым криком птица подскочила и, волоча сломанное крыло, заковыляла по берегу. В несколько прыжков Генка догнал ее и добил камнем.

Но это была не птица. Прямо из кожистых, как у летучей мыши, крыльев торчали скрюченные жабьи пальцы. Сзади крылья тоже срастались с ногами, голыми и кривыми. Но безобразнее всего была узкая голова с вытянутыми зубастыми челюстями, которые все еще сжимали разодранную ящерицу. «Птеродактиль»,- вспомнил Генка название летающего ящера. Он приподнял птеродактиля за крыло и с отвращением швырнул прочь.

«Выходит, я попал в мезозойскую эру — в эру ящеров,- невесело установил Генка.- И звери — ящеры, и птицы — ящеры, и даже эта, разодранная, не ящерица, а маленький ящер».

Он хмуро разглядывал окрестности, пока его не заставила обернуться какая-то возня позади. Возле убитого птеродактиля уже суетилось несколько мелких ящеров. Прыгая на задних лапах, они рвали острыми зубками голубоватое мясо и отталкивали друг друга. «Вот где капиталистические замашки!» — философски заметил Генка и, размахивая палкой, зашагал по песку к темнеющему за холмом лесу.

В лесу царил полумрак. Высоко к небу тянулись стройные, словно подстриженные, кипарисы. Чуть пониже широко раскинули мохнатые ветви голубые пихты. Под ними гигантскими клубками змей извивались араукарии с мелкими глянцевитыми листочками и шершавыми серыми стволами. Над самой землей курчавились густые кустарники.

Генка отыскал в тени небольшую прогалинку и улегся на жесткую траву. Сильно хотелось есть. В животе урчало. Нужно было что-то предпринимать.

Немного передохнув, он поднялся и пристально стал разглядывать деревья. Но ничего съедобного не попадалось на глаза.

Было о чем призадуматься. Вообще-то Генка мог вернуться в эру млекопитающих и попробовать убить какого-нибудь зверька или на худой конец поискать в лесу плодов и ягод. Но ему не хотелось покидать мезозойскую эру, так и не встретив огромных, почти тридцатиметровых бронтозавров и похожих на живую гору диплодоков — гигантских ящеров, рисунки которых он видел в книге «По путям развития жизни».

Пришлось изобретать, чем бы утолить голод. Он вспомнил, как недавно (нечего сказать — недавно!) ездил с отцом за город, в лес. На каждом шагу им попадались разные грибы и ягоды. Здесь ничего этого не было и в помине. Что же касается мяса ящеров, то Генка не знал, можно ли его есть. Кроме того, как только он вспоминал отвратительного птеродактиля, которого разрывали маленькие ящеры, у него вообще пропадал аппетит к мясной пище. И вдруг его осенило. «А ведь рыба — древнейшее животное! — вспомнил он и хлопнул себя по лбу.- Рыбы появились задолго до мезозоя, следовательно, должны быть и сейчас. Нужно только получше поискать их в ручье».

С этими мыслями Генка поднялся и, приспособив на голове два широких листа, соединенных черенками, снова зашагал по раскаленному песку к ручью.

Вооруженный своей испытанной снастью — рубахой с завязанными рукавами и воротом, он долго ходил вдоль сонного ручья. Рыбы не попадалось, зато в песке он нашел несколько яиц. Яйца были желтоватые, немного меньше куриных. Даже вблизи они сливались с песком, и, не наступи Генка на одно из них, он бы их так и не заметил.

Раздавленное яйцо оказалось свежим. «Вот так

Открытие! — обрадовался Генка.- А ведь ученые считают, что птиц в мезозое не было».

Искать объяснения ошибке ученых было некогда — голод давал себя знать. Собрав охапку полузасыпанного песком хвороста, Генка присел над ним с увеличительным стеклом, и вскоре почти невидимый при ярком солнечном свете огонь весело потрескивал над костром, а еще через десяток минут в тени бочкообразной пальмы Генка, обжигаясь, общипывал скорлупу и поедал печеные яйца.

Покончив с обедом, он спустился к ручью, напился и вдруг почувствовал неодолимое желание уснуть. Сказывалось напряжение долгих часов, насыщенных необычайными приключениями. Но лечь Генка не отважился. Первобытная пустыня с далеко не разведанным животным миром таила в себе множество опасных неожиданностей.