Карри - Чужого поля ягодка Страница 7

И тут Миль ощутила, что её окликают, тепло и ласково… рядом — рукой подать — кто-то был, кто-то добрый, нежный, кто-то заботливый, сильный… И даже немного уже знакомый… Он нерешительно тянулся к ней — она потянулась в ответ и доверчиво прильнула к этому теплу… И успокоилась, потому что словно вернулась домой, туда, где её давным-давно ждали…

В точке, где они встретились, будто вспыхнуло солнышко, не жгучее, просто очень тёплое, и тепло это стало расходиться во все стороны, исправляя те искажения, которые успели сбыться в миг её паники, а заодно и те, что имелись прежде… И эта волна катилась и катилась, постепенно затухая… Пространство облегчённо расслабилось…

…Осознав себя снова, Миль обнаружила, что сидит, уткнувшись лицом в чьё-то тёплое плечо, и чьи-то руки гладят её по голой, между прочим, спине… И чьё-то дыхание согревает её макушку… Но и руки эти, и дыхание, и плечо — они были теми самыми, правильными, единственно нужными.

А потом она слегка отстранилась, чтобы наконец взглянуть в его глаза. И улыбнуться в ответ.

Джей сидел на полу, привалившись спиной к стене, держался руками за голову — голова сильно болела — и с недоумением и детской обидой смотрел на них, а эти двое заняты были только собой. Нет-нет, ничего неприличного — как его понимают в обществе: просто сидели и смотрели друг на друга, переглядывались, рассматривали то себя, то комнату, то его, сидящего на полу. Даже касались один другого редко, легонько, но как-то так…

А потом девушка поверх плеча Бена взглянула на Джея и смутилась. Бен тоже на него покосился, стянул с себя майку, помог девушке в эту майку одеться, встать с постели… стояла она немного неуверенно… и проводил — в туалет, надо полагать. Проходя мимо Джея, девушка наклонилась и подула ему в лоб. От неожиданности он отшатнулся, треснулся затылком о стену… И понял, что голова больше не болит.

Вот же умудрился нагадить ей Грай! Не мелочась напакостил, по-родственному… Миль, хотя и чувствовала, что вполне цела и невредима — если не считать зажившего ожога на плече — всё-таки то и дело ловила себя на ощущении, что вот что-то с окружающим не так. То есть с ней самой тоже не всё было совсем хорошо, но эти нюансы она списывала на симптомы болезни. Или это только всё кажется? Но ведь не может казаться — всё? Или может?…

Чтобы не свихнуться, она запретила себе пока обо всём этом думать. Как говаривала бабуля? Живи, а там посмотрим… Кроме того — не одни же неприятности вокруг, имеются и очень даже приятности… Вот этот белобрысый, например. Который ответил на её призыв. Иностранец, конечно. По-русски — ни-ни. Как и его приятель. Но зато… Миль отдавала себе отчёт, что по всем признакам — влюблена. Да к тому же, похоже, взаимно… И с каждым часом состояние это явно усугубляется. А почему бы и нет? Она практически взрослая… Кольца на его сильно загорелых пальцах не наблюдалось — и даже следа в виде незагорелой полоски нет, значит, ничего он не снимал и не притворяется. Вот только…

Вот только как знать, что за законы действуют здесь — очень похоже, что находится она на территории чужого государства. А какого — понять не удаётся. Речь ни с каким знакомым языком не идентифицируется. Не английский это, не французский и не немецкий… Как и ни один другой, который Миль могла бы опознать. Она который день старательно прислушивалась к тому, как её гостеприимные хозяева общаются между собой, и порой почти понимала некоторые слова или даже выражения… Ну, как понимала — догадывалась, улавливала смысл, узнавала при повторах… И уже знала, как называется тот напиток в чашке, который они варят по утрам, а как — тот, что они подают в обед… Как сама чашка именуется, тоже уже запомнила. Знала, что белобрысый в шрамах, который так близок её душе — это Бен, а его черноволосый и синеглазый, мрачный приятель — Джей. Или как-то вроде, потому что звучит это мягко, скорее как Дьжжеей… А Бен — с придыханием после «б», как «Бхэнн»… Хотя ей эти тонкости произношения всё равно без надобности.

Но всё это ерунда, это нормально и это можно и нужно принять. Миль уже поняла, что дедовым боевым «благословением» её закинуло о-о-о-очень далеко. Понять бы ещё, насколько — и как вернуться обратно. А до тех пор приходилось привыкать к нюансам местных условий.

У местной воды вкус был непривычный. У местного солнца свет имел едва заметный, но странный оттенок. Местный воздух, хотя и чистый, нёс незнакомые запахи. Даже предметы здесь вели себя как-то не так… Но это уж точно издержки воздействия Граева беспредела. Миль, правда, никогда не слышала, чтобы кто-то смог да хоть и ценой крови перенести куда-нибудь человека. Заморочить, подчинить, изувечить, обжечь, даже убить — бывало. На уроках рассказывали, в учебниках упоминали, на тренировках натаскивали. Но вышвырнуть за чёрт-те сколько километров… Нет.

Квартира, где она гостила, имела вид берлоги холостяка, который к тому же редко бывает дома. Чисто, но пустовато. Или это у хозяина вкус такой — минималистский… На стенах имеется энное количество женских портретов разной степени обнажённости — все, кстати, с очень красивых натурщиц. Мебель на вид простая и в то же время стильная. Стиль — незнаком. Материалы определению не поддаются. Степень уровня развития бытовой техники тоже, ясно только, что он здесь очень высок. Ничего подобного в её отсталой державе пока нет. Но в этом она как раз странного не находила — учитывая, насколько небогатые стандарты жизни приняты на родине для народных масс… Обиды за отчизну Миль не испытала: народ сам по себе, Веды — сами по себе. У неё дома роль технических новинок выполняла магия, всё прочее было «от Лукавого», как говаривал её дядька… Здесь на уровень магии вышла техника, и это радовало. Хотя и несколько сбивало с толку. Но Миль старательно училась ею пользоваться, получалось не сразу, и она догадывалась, что Джей уже не раз чинил кухонный комплекс, впадавший в кому после её кулинарных подвигов…

Таковы были её первые выводы. Но однажды над городом, пробившись сквозь сияние рекламы, взошла полная луна. И Миль заподозрила неладное. Очень неладное. То есть совсем…

Ну, допустим, Гор зашвырнул её в другое полушарие, где рисунок созвездий незнаком. Ну, пусть и луна здесь видна под непривычным углом. И даже оттенок её свечения можно объяснить качеством атмосферы и влажностью… Но размер? Да и, насколько Миль помнила очертания пятен на спутнике, они выглядели несколько иначе…

И Миль взглянула на доступные реалии более внимательно. Сначала мужчины. Как она их ни разглядывала, ничего особенного не заметила. Женские портреты тоже поводов для удивления не дали. Квартира… это да. Как ни далеко ушла вперёд заграница — пришлось признать, что и там таких технологий ещё не имелось. Телевизор, если бы ей его не показали, она бы не нашла вовсе: изображение не просто цветное, но и объёмное, непонятно как возникающее прямо в воздухе, проецировалось туда, куда указывал владелец. Свет загорался, если в помещение приходили люди, и гас, если оно пустело. Окна темнели и светлели по приказу хозяина. Мебель делилась на два типа: постоянная, привычная и неизменная, и мобильная, временная, воздвигавшаяся из стен и пола по мере необходимости — и возвращавшаяся в исходное состояние, когда нужда в ней отпадала. Посуда являла собой временное произведение кухонного комбайна, поэтому её и мыть не приходилось: приготовил еду, поел-попил, оставил ненужное на столе, стол (он же плита) втянул всё обратно в своё нутро. Удобно, но… Миль как-то не хватало привычной, хотя и хрупкой, да, но и красивой тоже «настоящей» посуды, стеклянной, фарфоровой… Уборка выглядела так: объём комнаты наполнялся каким-то напряжением — Миль его чувствовала кожей — вся пыль вихрем взлетала, собиралась в комок в центре и всасывалась куда-то в угол. Разумеется, присутствовать при этом не рекомендовалось… Миль смущенно краснела, вспомнив, как влетела сдуру в убираемую ночью гостиную и сколько времени потом пришлось отмываться в душе… Душ, кстати, тоже был примечателен: сухой и влажный. Так вот сперва её чистили в сухом, потом во влажном…

И под финиш — пейзаж за окном. В воздухе наличествовал летающий транспорт, даже отдалённо не напоминающий вертолёты. А интенсивность движения и плотность потока сообщали, что это не полицейские либо военные силы патрулируют, а вполне себе гражданское население разъезжает по делам. Вычленялись взглядом более медленные и крупные общественные экипажи, чётко, горизонтами, следующие по упорядоченным маршрутам. Заметное большое количество техники наземного типа наблюдалось далеко внизу, в голубой дымке — квартира Джея располагалась очень высоко, выше — только небо… Ещё один кусочек мозаики в картину её догадок…

Но уж больно непонятный и неприятный вывод следовало сделать, если верить своим глазам… И Миль не стала спешить с выводами. Тем более, что, если она права, то и спешить ей совершенно некуда — как некуда ей и деться…