Джеймс Паттерсон - Клык Страница 9

Темная лохматая голова просовывается в дверь. Я бросаюсь вперед и… замираю.

— Клык, — шепчу я. — Ты?

Мои глаза скользят вниз к его руке. Рука как рука. Никаких когтей.

— Прости. Я хотел осторожно. Чтобы тебя не напугать.

Я плюхнулась на кровать. Сердце колотится как сумасшедшее.

— Ты что? — Клык бесшумно закрывает дверь и садится рядом со мной. — Что ты такая бледная? Как будто привидение увидела.

Лишившись дара речи, я только трясу головой.

— Ты почему не спишь? — шепчет Клык и берет мою руку своей не-лапой.

Я пожала плечами:

— Бессонница. Мне все кажется, что за нами следят. Постоянно.

— Думаешь, Г-Х пронюхал, где мы?

— Не знаю. Он меня предупреждал. Сказал, что еще добьется от меня окончательного ответа. У меня такое чувство, что он вот-вот снова объявится и начнет выколачивать из меня согласие с ним работать.

— Через мой труп, — говорит Клык, и я дергаюсь, как под током.

Мне хочется сказать ему, чтобы он лучше меня поберег. Что не стоит больше про «его труп» всуе упоминать. Но я смолчала и вместо этого продолжаю:

— И еще я все время думаю про Жанет. Он ведь над ней экспериментировал. Это точно. А значит, он над любым беженцем в том лагере может эксперименты ставить. И Чу тоже как-то в этом во всем завязан. Я видела, как он, по его выражению, «образцы собирал». Ночью. В палатке первой помощи. Это просто нацизм какой-то. Подумай, что если в лагере начнется эпидемия какого-нибудь из вирусов Полотняного?

— Да уж. Мало не покажется… — соглашается со мной Клык.

— Но это не все. Клык, там ведь люди в безвыходном положении. Они за миску баланды на все согласятся. А сколько там детей-сирот? Кто их хватится, если что-нибудь с ними случится?

— Думаешь, нам надо туда вернуться?

— Нет! — Я как-то слишком поторопилась с ответом. — Думаешь, я не понимаю, что я размазня? То в Матери Терезы записываюсь, то в кусты ухожу, лишь бы меня не трогали. Я имею в виду, нас не трогали. — Клык кивает, а я вздыхаю. — Я понятия не имею, как тем беженцам помочь можно. Этот Полотняный — гениальный злодей. Большинство из тех, с кем мы доселе имели дело, злодеи, но не гениальные. А этот из тех, чей гений может весь мир уничтожить. Убей меня бог, не пойму, как с ним совладать?

— Может, сообщить о нем КППБ? Или президенту? Или давай в «Нью-Йорк Таймс» о нем напишем?

— Не знаю. Я всю неделю только об этом и думаю. Каких только вариантов не перебрала. Знаешь, как я от всего этого устала. — Я и вправду чувствую, что силы у меня на исходе. — А ты чего пришел-то?

Длинная челка упала Клыку на глаза.

— Да так, проведать… Как ты… Видно же, как ты себя накручиваешь.

— Наверное, накручиваю. Я просто совсем запуталась. Что делать — не знаю, и как понять, что делать, — тоже не знаю.

— Поймешь. Оно само придет. — В голосе Клыка слышна абсолютная уверенность. — Ты лучше пока спи. А я тут посижу, пока ты не заснешь. Ладно?

— Посиди. Это мне здорово поможет. Мне с тобой всегда спокойно.

Сворачиваюсь калачиком и натягиваю на себя одеяло. Клык сидит рядом, держит меня за руку и гладит спину между крыльев.

20

Клык был прав. Решение пришло ко мне само собой, и на следующий день я объявила его стае.

— Ты хочешь, чтобы мы… Чтобы мы что? — Газзи смотрит на меня в ужасе.

— Я хочу, чтобы мы учились. Как мы из Африки вернулись, я все время об этом думаю. Мы кое-что знаем и кое-что умеем. Можем хакернуть любой компьютер, любой замок взломаем и т. д. и т. п. Но в наших познаниях колоссальные пробелы. Можно даже сказать, мы совершенно необразованны. И вот вам, пожалуйста. Мы живем себе дома, тихо и спокойно. У нас куча свободного времени. Надо это время с толком использовать. Нам нужен большой проект.

— И чему ты хочешь, чтобы мы учились? — спрашивает Игги.

— Ну… Я не знаю. Например, почему такая бедность в Чаде? Или почему местные не любят американцев. — Я меряю нашу гостиную шагами из угла в угол. — Или куда девались древние римляне, и каким образом им на смену пришли итальянцы. Греков-то никто не сменил, как были греки, так греками и остались. — Энтузиазма у меня все прибавляется и прибавляется. — Столько всего надо узнать. Я раньше никогда об этом не задумывалась. Мы всегда знали достаточно. Я имею в виду, того, что мы знали, хватало для того, что мы делали. Но теперь я вдруг поняла: как можно победить злодеев-ученых, если мы ничего не понимаем в их науке? Как можно спасти мир, о котором мы ничего не знаем?

— Зачем знать-то, спасай и все, — возражает мне Игги. Он уже перекинул одну ногу через подоконник и вот-вот выпрыгнет в окно. — Я хочу сказать, мы хорошо знакомы со всякими учеными-психопатами. Но спасать-то их мы вовсе не собираемся.

— Твой пример не имеет никакого смысла. Подумай лучше о тех заданиях, на которые нас посылала КППБ. Сами мы ничего там сделать не могли. Нам всегда нужно было, чтобы кто-то другой давал нам инструкции, объяснял, что делать. Ладно. КППБешникам мы хоть доверять могли. А что, если кто-то нам мозги начнет пудрить? По-моему, лучше самим во всем разбираться. Тогда можно независимо ни от кого действовать.

Клык потирает себе подбородок. Он всегда так делает, когда думает. Надж вперилась в меня и бросила в меня подушкой:

— А что ты думала, когда нам в школу предлагали пойти? Сколько раз нас убеждали, то в одну школу записывали, то в другую. Нееет! Ты вечно школу ненавидела. Вечно твердила, что «дурацкие школьные премудрости нужны нам как собаке пятая нога». Это я тебя, Макс, цитирую, тебя!

— А кто говорит, что я теперь школу полюбила? Я говорю, что нам надо самим учиться. Мы сами можем учебные экскурсии устраивать. Сами можем опыты ставить. Интернет-курсов знаешь сколько? У нас есть компьютер. Надо его использовать. — Я ткнула пальцем в наш навороченный супермощный комп, спертый из какой-то правительственной конторы.

— Я решительно против твоих планов. — Игги упрямо скрестил на груди руки и уставился в какую-то точку около моего левого уха.

— Я тоже против. — Газзи тоже скрещивает руки.

Ангел задумчиво на меня смотрит, но молчит.

— Ребята, послушайте! Поверьте мне. То, что я предлагаю, нам совершенно необходимо. Мы от скуки помрем, если будем бездельничать.

— Лично я совершенно не против наконец побездельничать. И от скуки я никогда не помру.

— Те, кто не хочет учиться, будут драить кухню и туалеты. Каждый день. До блеска. Какие будут вопросы?

На меня устремились пять пар глаз. Какие с гневом, какие с сомнением, какие с негодованием.

Но вопросов никаких не последовало.

21

Дилан уставился на меня — глаза в глаза. И тянется ко мне.

— Дилан, кончай!

Его руки лежат у меня на плечах. Он тянет меня к себе:

— Макс, останься. Я знаю, тебе это трудно понять. Или согласиться с этим. Но мы созданы друг для друга. Я тебе необходим.

Я отодвигаюсь, но глаз оторвать от него не в состоянии.

— Все, кто мне нужен, у меня уже есть. Больше мне никого не надо. — Стараюсь придать своему голосу побольше уверенности. Как дважды два ясно, что Дилана не обманешь.

— Да нет же, — мягко, чуть ли не грустно, говорит Дилан, будто осторожно меня убеждает. — Я тебе очень нужен. Я могу помочь тебе как никто другой.

— Что? — Голос у меня дрогнул. В эту минуту мне кажется, что невозможно не утонуть в его синих глазах. Его сильные руки соскользнули с моих плеч и сцепились у меня за спиной. Никто никогда не был со мной так близко. Кроме Клыка. Мне тесно и очень неудобно. Но по спине бегут мурашки.

— Я нужен тебе, потому что… я вижу то, что никто не видит, — признается Дилан. — Я могу видеть людей на другом конце света, через океан. Я могу видеть будущее. Я могу тебя защитить.

— Ты меня совсем не знаешь. — Я пытаюсь изобразить свои самые решительные интонации, но чувствую, что его взгляд меня полностью обезоружил. — Мне никогда не требовалась ничья защита.

Дилан меня даже не слышит. Он гладит мои крылья, нежно проводя руками по каждому перышку.

— Я вижу, что мы будем вместе. — На его по-неземному прекрасном лице нет ни тени улыбки. — Навсегда.

22

— Нет! Нет! Этого не может быть. Я не готова…

— Мне плевать, готова ты или нет! — Мне в сознание наконец проникает сердитый голос Газзи. — Ты сама все это затеяла.

Я растерянно заморгала. Вскакиваю. Сажусь. Гляжу на Газзи и боюсь осмотреться вокруг. Вдруг где-то рядом сидит, загадочно улыбаясь, Дилан.

Вот стыд-то! Выходит, я заснула на диване. И мое подсознание снова шутки со мной шутит. По крайней мере, я надеюсь, что это только мое подсознание.