Вавилонская башня и другие древние легенды - Геннадий Яковлевич Снегирёв Страница 11

— Слыхал наш царь Валак, что ты великий чудотворец: кого похвалишь — тот будет счастлив, кого проклянёшь — тот погибнет. Приди помоги нашему царю с богатыми соседями справиться. Произнеси своё волшебное заклятие, напусти на них наводнение, чуму или засуху. И наш царь тебя за это щедро наградит.

Задумался Валаам. Идти не хочется: жаль губить неповинных людей.

— Ложитесь спать, — говорит он послам, — а утром я дам ответ.

Настала ночь, послы царские снят. Валаам думал, думал, как ему быть, и тоже задремал. Во сне ему явился сам Ягве и сказал:

— Не надо тебе ходить к царю, Валаам. Он затеял недоброе дело. Нельзя губить целый народ по прихоти жадного царя.

Встали утром послы, а Валаам и говорит:

— Идите себе домой, старейшины. Я с вами не пойду.

Понурые, печальные вернулись послы к царю и сказали, что Валаам не придет.

Царь огорчился: «Видно, не понравились Валааму мои подарки». Велел он насыпать мешок серебра и мешок золота. Уже не старейшин, а именитых князей снарядил послами к Валааму. Велел им во что бы то ни стало уговорить его.

Сели князья на самых быстроходных верблюдов, двинулись через пустыню, через горы и виноградники, приехали к Валааму в город Пефор. А Валаам и слушать их не хочет: «Не пойду с вами, и всё тут». Князья помнят царский наказ, уговаривают его:

— Посмотри, Валаам, какие мы тебе подарки принесли. Возьми мешок, взвесь. Было ли у тебя когда-нибудь столько серебра и золота?

— Нет, — отвечает Валаам, — не нужно мне царского серебра, не нужно мне царского золота. Пусть хоть целую гору насыплет — не пойду.

А послы не отстают, уговаривают:

— Не упрямься. Валаам, едем с нами. Когда станет наш царь самым могущественным и самым богатым, ты прославишься на весь мир как великий волшебник.

Задумался Валаам.

— Вот что, — говорит, — ложитесь спать, а утром я дам ответ.

Настала ночь, князья спят, а Валаам думает — как быть? И решил не слушать Ягве, а поступить по-своему.

Встали наутро князья, видят Валаам собирается в путь, свою верную ослицу седлает.

Вот и поехали они: князья впереди на верблюдах дорогу показывают, а Валаам сзади на ослице плетётся.

Едут они, едут, и вдруг — что такое! Валаамова ослица свернула с дороги и пошла по полю. Валаам смотрит: дорога гладкая ни ручья, ни камня. Почему же свернула ослица?

Стал Валаам дергать поводья, бьёт, понукает ослицу, не идёт она, да и только.

Наконец ослица сдвинулась с места. И поехал Валаам узкой тропинкой между виноградными кустами. Справа и слева отвесные скалы.

Вдруг ослица шарахнулась в сторону, даже Валааму ногу к скале придавила.

И опять стоит — ни с места.

— Ах ты упрямая скотина! — вскричал Валаам. — Или палки тебе захотелось?

И стал бить ослицу, и ослица пошла.

А тропинка стала ещё уже. Дошли до такого места, где ни вправо, ни влево нельзя свернуть. Ослица вдруг легла. Валаам рассердился пуще прежнего, стал ногами её пинать.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

И тут случилось чудо: ослица заговорила!

— За что ты бьёшь меня, хозяин? — спросила она.

Валаам был так зол, что даже не удивился, почему ослица говорит человеческим голосом.

— Как за что? — закричал он. Счастье твоё, что я ножа не захватил, а то убил бы тебя на месте!

Ослица не испугалась.

— Вспомни, хозяин, ведь я всегда была послушна тебе! За что же ты бьёшь меня?

Понял Валаам: это неспроста. Видно, что-то необычайное случилось, если его верная ослица не повинуется ему. Всегда она была тихая, покорная, а тут взбунтовалась и заговорила.

Стыдно стало Валааму. Сел он на землю и закрыл лицо руками. А когда открыл видит: посреди узенькой тропинки, окружённый белым облаком, стоит грозный посланец самого Ягве. Стоит, и его острый меч на солнце сверкает.

— За что бил ослицу? — спрашивает он гневно. — Ведь это я преграждал ей путь. Ослица меня видела, а ты не видел. Твое упрямство ослепило тебя. Хорошо, что теперь у тебя глаза открылись.

— Что же мне делать? — спрашивает Валаам.

— Иди, но знай: злого дела тебе не удастся совершить.

Сказал и исчез, словно его и не было. И белое облако унеслось вместе с ним.

А Валаам продолжал свой путь и скоро приблизился к царским владениям.

Царь уже давно ждал Валаама, обрадовался, даже отдохнуть ему с дороги не дал. Сразу повёл на высокую гору, откуда видны были земли ненавистных ему соседей. «Говори, что тебе надо для заклятия. Всё будет сделано». Валаам велел развести семь больших жертвенных костров и около каждого заколоть но ягненку. А сам приготовился произнести заклятие, чтобы послать на соседний народ наводнение. Он стоял на высокой горе и смотрел на цветущие долины и синие реки, прекрасные сады и золотые виноградники, на ноля, где зрели хлеба, и на склоны холмов, где паслись стада овец. Вдалеке среди холмов виднелся город: весёлые крыши сияли на солнце.

Царь стоял рядом с Валаамом и ждал. Ему казалось, что он уже видит, как на его недругов хлынули потоки воды.

И вот Валаам открыл рот, — чтобы произнести заклятие. Но неожиданно царь услышал совсем другие слова. Валаам произнёс:

— Как прекрасна земля, как прекрасна жизнь! Как радостно жить в мире со всеми! Пусть люди под этими весёлыми крышами всегда будут счастливы, пусть в их садах зреют душистые яблоки, пусть их овцы спокойно пасутся на холмах.

— Ты что, старый безумец? — закричал царь. — Мы жертвенные костры зажгли, чтобы ты на соседей наводнение наслал, а ты им сулишь одни радости!

И царь кинулся тушить костры, чтобы и следов не осталось.

Успокоился царь немного и говорит Валааму:

— Пойдём на другую гору, новые костры разожжем.

Не хотелось Валааму идти, да царь его не оставляет, приказывает.

Пришли на другую гору. Царь думает: «Оно и лучше. Отсюда такой красоты не видно, Валааму легче будет заклятие произнести».

Разожгли костры, закололи овец и ягнят, ждут, что Валаам пошлёт на царских недругов засуху. А Валаам открыл рот и произнёс:

— Как прекрасна земля, как прекрасна жизнь! Как радостно жить в мире со всеми! Пусть люди мирно трудятся на своей земле, пусть всегда будут полноводны их реки, пусть в их садах зреет золотой виноград!

— Замолчи! Замолчи! — крикнул в ярости царь. — Не можешь заклятие произнести — так и быть, но не