Жанъ Гравъ - Удивительныя приключенія Ноно Страница 12

Въ это утро должны были начаться предварительныя земляныя работы, необходимыя для установки свай.

Ноно поработалъ нѣкоторое время съ другими, но такъ какъ головная боль не проходила онъ предупредилъ своихъ друзей, что пойдетъ немного отдохнуть, и направился къ большому каштану, росшему неподалеку отъ мѣста работъ. Онъ надѣялся, что сонъ облегчитъ его.

Лежа подъ каштаномъ, онъ раздумывалъ о своемъ вчерашнемъ приключеніи, о своихъ родителяхъ, о своемъ снѣ, — какъ вдругъ какое-то движеніе всего въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него привлекло его вниманіе.

Это былъ трупъ полевой мыши, который онъ замѣтилъ, ложась, и который теперь шевелился и двигался. Ноно легъ на животъ, оперся на локти, вытянулъ шею, чтобы лучше видѣть, и, наконецъ, онъ понялъ, почему трупъ движется.

Пять жуковъ покороче и гораздо уже майскаго жука, черные съ рыжеватыми полосками, подползли подъ тѣло полевой мыши и при помощи своихъ ножекъ и головы старались сдвинуть его съ мѣста.

Ноно понялъ, что это тѣ самые жуки, которыхъ зовутъ могильщиками за ихъ привычку закапывать въ землю трупы животныхъ, которыми потомъ питаются ихъ личинки.

На томъ мѣстѣ, съ котораго жуки сдвинули трупъ мыши, Ноно замѣтилъ, что земля была уже вскопана, — но копать глубже помѣшалъ имъ камень. Невозможность сдвинуть этотъ камень и выкопать яму глубже и побудила, повидимому, могильщиковъ, рѣшиться передвинуть трупъ мыши на другое мѣсто.

Они перетащили его сантиметровъ на тридцать дальше, умѣло обходя встрѣчавшіяся имъ преграды; затѣмъ, добравшись до удобнаго мѣста, размѣстились вокругъ трупа, въ нѣкоторомъ разстояніи другъ отъ друга и начали своими крѣпкими ножками копать землю, отбрасывая ее позади себя и образуя такимъ образомъ круговой валъ, выраставшій по мѣрѣ того, какъ яма углублялась.

Сильно заинтересованный, Ноно слѣдилъ за ихъ движеніями, не совсѣмъ понимая, что они дѣлаютъ.

Мало-по-малу тѣло полевой мыши опускалось, какъ будто земля уходила изъ-подъ него. Немного спустя Ноно пересталъ его видѣть. Могильщики вышли изъ ямы и побросали туда назадъ землю, чтобъ наполнить сдѣланную ими яму. И скоро одна только небольшая неровность да вскопанная земля указывали на оконченную работу.

Могильщики отправились въ поиски за новой добычей и только одинъ изъ нихъ остался на этомъ мѣстѣ, занятый своимъ туалетомъ. Онъ проводилъ ножками по своимъ усикамъ и надкрыльямъ, точь-въ-точь какъ довольный собою человѣкъ потираетъ себѣ отъ удовольствія руки.

И Ноно смотрѣлъ на него въ полуснѣ и видѣлъ его как бы въ туманѣ.

Потомъ ему показалось, что насѣкомое стало расти, расти, брюшко его расширилось, и скоро насѣкомое приняло форму человѣка.

— Ну, что же? Подумалъ ли ты со вчерашняго дня?

Внезапно выведенный изъ оцѣпененія, Ноно поднялся на локтѣ: передъ нимъ стоялъ вчерашній толстый господинъ. Это былъ лукавый Плутусъ[13]. Онъ никогда не выпускалъ изъ своихъ рукъ того, кого уже намѣтилъ своей добычей; теперь онъ хотѣлъ снова попытаться соблазнить Ноно.

Не то, чтобъ у него были враждебныя чувства къ Ноно или чтобы способности мальчика останавливали на немъ выборъ Плутуса, а просто онъ зналъ, что если допустить населеніе Автономіи увеличиться, онъ не сможетъ, каково бы ни было число его жандармовъ и таможенныхъ чиновниковъ, помѣшать своимъ вѣрнымъ подданнымъ узнать объ образѣ жизни въ Автономіи; онъ зналъ, что никакая сила не сможетъ держать людей въ повиновеніи, когда они узнаютъ, что можно жить счастливо и безъ начальства, указывающаго вамъ, что вы должны дѣлать, а въ случаѣ надобности и заставляющаго васъ это дѣлать.

Населеніе Плутократіи было раздѣлено на классы людей. Первый классъ — это тѣ, кто пользуется всѣми удовольствіями и ничего не дѣлаетъ, второй классъ — тѣ, кто работаетъ и не имѣетъ никакихъ удовольствій, и третій классъ, — кто принуждаетъ второй классъ работать для тѣхъ, кто ничего не дѣлаетъ.

Каково бы ни было число третьяго класса, ясно, что они не могли бы долго держать въ повиновеніи тѣхъ, кто видѣлъ себя осужденнымъ проводить всю свою жизнь въ постоянномъ трудѣ среди лишеній, если бъ Плутусъ и его министры не помогали имъ своей ловкостью.

Ловкость эта заключалась въ томъ, чтобъ внушать людямъ, что безъ лицъ, обязанныхъ сажать ихъ въ тюрьмы, когда они не хотятъ дѣлать того, что имъ не нравится, они не могли бы жить въ согласіи и быть свободными, что они стали бы спорить, ссориться, драться и даже умерли бы съ голоду.

Потомъ еще необходимо было имъ внушить, что нуженъ цѣлый классъ людей, которые бы праздновали и расточали, чтобъ люди, занятые работой, имѣли много работы, чтобъ имѣть немного ѣды.

Это ученіе переходило у подданныхъ Плутуса отъ отца къ сыну многія тысячи лѣтъ. Оттого-то они и были убѣждены, что иначе жить нельзя.

Конечно, золотая трость Плутуса была очень могущественна, но могущество ея было ограничено. Были случаи, когда она становилась безполезна въ его рукахъ.

Такъ онъ никакъ не могъ помѣшать тому, чтобъ нѣкоторыя свѣдѣнія о жизни въ Автономіи проникли къ его подданнымъ. И въ исторіи Плутократіи насчитывались три или четыре ужасныя революціи, когда населеніе, подгоняемое нуждой и желаніемъ жить въ большомъ согласіи со своими желаніями, чуть было не освободилось отъ своихъ повелителей.

Но Плутусъ и его министры сумѣли воспользоваться невѣжествомъ толпы и снова занять мѣсто во главѣ народа; все подъ тѣмъ предлогомъ, что чтобы все шло хорошо, непремѣнно нужны господа, которые бы принуждали людей дѣлать обратное тому, что имъ хочется.

Поэтому-то Плутусъ и старался всегда похищать жителей Автономіи и уводить ихъ въ свое государство.

Вы, можетъ-быть, мнѣ скажете, что этимъ способомъ онъ самъ помогалъ распространять свѣдѣнія о жизни и нравахъ Автономіи. Но могущество Плутуса было ограничено, и изъ двухъ золъ онъ выбиралъ, какъ ему казалось, меньшее.

Плутократы — подданные Плутуса до такой степени были убѣждены въ превосходствѣ своего образа жизни, что когда кто-нибудь изъ похищенныхъ ими жителей Автономіи разсказывалъ имъ о жизни, которую онъ велъ раньше, толпа называла его сумасшедшимъ и смѣялась надъ нимъ. «Никогда никто не видалъ, чтобъ люди жили иначе, вездѣ одни повинуются, другіе повелѣваютъ, да иначе и быть не можетъ», — говорили они.

Надо еще сказать, что нѣкоторые изъ жителей Автономіи, находя образъ жизни перваго класса жителей Плутократіи болѣе удобнымъ, начинали льстить тѣмъ, кто заставляетъ другихъ работать, пролѣзали въ ихъ ряды и сами же первые насмѣхались надъ тѣми изъ своихъ товарищей, которые жалѣли и призывали дни свободы.

— Тебя удивляетъ, неправда ли, — говоритъ Ноно толстый господинъ, — что я снова здѣсь? Но Солидарія — моя пріятельница. Я былъ у нея сегодня, и она мнѣ сказала, что я найду здѣсь моего добраго друга Лябора, и вотъ я пришелъ пожать ему руку. Дорогой я увидѣлъ тебя. Она даже вручила мнѣ этотъ флаконъ для тебя; твой товарищъ Гансъ сказалъ ей, что у тебя болитъ голова. Это ликеръ, который она сама приготовила и отъ котораго у тебя пройдетъ головная боль.

Ноно довѣрчиво, такъ какъ ликеръ быль присланъ ему Солидаріей, выпилъ все, что было въ флаконѣ, и, дѣйствительно, головная боль тотчасъ же прошла, но зато уступила мѣсто оцѣпенѣнію, которое показалось Ноно блаженнымъ.

Ликеръ былъ приготовленъ самимъ Плутусомъ; блаженство Ноно было вызвано лишь оцѣпенѣніемъ мозга, мѣшавшимъ ему чувствовать и помутившимъ ему разсудокъ.

Окончательно развеселившись, Ноно сталъ разговаривать съ Плутусомъ, какъ со старымъ товарищемъ.

— Значить, у тебя лучше, чѣмъ здѣсь?

— О, конечно лучше, чѣмъ здѣсь, — это не совсѣмъ точно. Скорѣй — совсѣмъ въ иномъ родѣ. И, право, стоитъ посмотрѣть мое царство.

— Почему же Солидарія никогда намъ ничего объ этомъ не разсказывала?

— А потому, видишь ли, что для Солидаріи ничего не можетъ быть лучше Автономіи, на ея взглядъ, ничто не можетъ даже сравниться съ ея маленькимъ царствомъ. Такъ что, ты понимаешь, все остальное для нея не существуетъ.

— А, — сказалъ Ноно, чувствовавшій, думавшій и видѣвшій все лишь какъ сквозь туманъ. — А откуда у васъ всѣ эти прекрасныя вещи, если никто не работаетъ?

— Да ты же видѣлъ вчера, — стоитъ имѣть золотую палочку, какъ у меня, — и всего будетъ въ изобиліи.

— Но развѣ всѣ могутъ имѣть такія палочки? Вотъ если-бы я пошелъ за тобой, — вѣдь у меня-то ея не было бы. Будетъ ли у меня все, что я захочу?

— Гм! гм! — произнесъ Плутусъ, опасаясь, что ликеръ недостаточно еще затуманилъ разсудокъ его жертвы. — Есть, правда, нѣсколько человѣкъ, у которыхъ ея нѣтъ, — но имъ даютъ то, что имъ нужно; а если у нихъ есть сила воли и умѣнье устроиться, то и они могутъ получить палочку.

Ноно не замѣтилъ, какъ неясенъ и уклончивъ былъ этотъ отвѣть. Да къ тому же, не то же ли самое было и въ Автономіи, гдѣ каждый могъ жить по своему вкусу и гдѣ всѣ охотно помогали одинъ другому?