Валентина Алексеева - Лебединый крик (сборник) Страница 17

На двух дудках

Вместе с Лжедмитрием в Москву пришли отряды наемников из Речи Посполитой. Не всегда хорошо и скромно они себя вели. Часто не соблюдали установленные в нашей стране порядки. Вызвали недовольство московских жителей.

Провинился как-то в чем-то польский шляхтич наемник Липский. Какой-то закон нарушил.

Был суд над Липским. Состоялось решение суда: подвергнуть шляхтича Липского «торговой» казни. Это означало, что нарушителя принародно должны были выпороть батогами.

– Меня – шляхтича! – вскипел Липский. – И батогами!

Схватился за саблю. Среди наемников нашлись у Липского сторонники. Напали они на стражу, которая вела виновного к месту казни.

Однако и к страже пришла помощь. Возникла драка.

– Бей!

– Круши!

– Не жалей!

– Коли!

Наемники применили оружие. Среди московских жителей оказались убитые.

Узнал народ, повалил на улицы. В адрес наемников понеслись угрозы:

– Гони их!

– Руби!

– Вяжи!

Лжедмитрий оказался в трудном положении.

– Как поступить?

Многим обязан он наемникам. Не без их помощи дошел до Москвы.

Но отныне он московский царь. Обижены городские жители. Он должен их защитить.

Взял Лжедмитрий москвичей под защиту. На городских площадях стали зачитывать царский указ о выдаче зачинщиков и наказании шляхтичей, принимавших участие в избиении людей на московских улицах.

Понравилась московским жителям решительность самозванца.

– Наш государь. Наш.

– Оберегает жителей.

Смирились наемники. Выдали троих зачинщиков.

– В тюрьму! – скомандовал Лжедмитрий.

Заперли виновных в высокой тюремной башне.

Довольны московские жители. Успокоились. Сидят обидчики за семью запорами.

Однако Лжедмитрий вовсе не думал с наемниками ссориться.

Всего лишь один день просидели в тюрьме виновные. Тайно от народа самозванец их выпустил.

Хитер Лжедмитрий. Умен самозванец. Умел он угодить: и нашим, и вашим.

И вашим, и нашим.

Сразу на двух стульях сидеть умел. Сразу на двух дудках играть старался.

И все же самозванец боялся недовольства московских жителей. Судьбу решил не испытывать. Рассчитал он вскоре наемных солдат. Уехали те из России.

Приглашает

– Царь-государь приглашает!

– Царь-государь приглашает!

Понеслись по улицам Москвы посыльные.

Объявляли волю царя Дмитрия. Будет отныне царь принимать от всех обиженных и недовольных грамоты. Уточняли:

– Два раза в неделю.

– По средам и субботам.

– В Кремле, у царского дворца на Красном крыльце.

Долетела до Артемки Коржова московская новость. Решил он обратиться к царю.

Был Артемка обижен соседом Овсютой Кочиным. Ставил Овсюта новый себе забор. Да так хитро поступил, что прирезал к своему участку долю земли Артемки Коржова.

Возмутился, запротестовал Коржов. Однако Овсюта был горласт. Стал доказывать свое право.

– Так испокон веков было! – кричал Овсюта.

– И при дедах наших, и при прадедах – вот как раз тут и проходил забор! – твердила жена Овсюты.

Выслушал царь Дмитрий Артемку Коржова, сказал:

– Проверить!

Проверили. Конечно, по-воровски поступил Овсюта.

Распорядился царь забор переставить, а Овсюту и Овсютину жену за вранье наказать.

Избили принародно Овсюту палками.

Избили принародно Овсютину жену розгами.

Узнал о царевой справедливости житель Пина. И у Пины сыскался обидчик. Некто Савелий Локоть.

Взял как-то Савелий у Пины полтину в долг. Время пришло. Не возвращает.

– Не брал, – уверяет Савелий.

Обратился Пина за помощью к царю Дмитрию.

К счастью, у Пины нашлись свидетели. Подтвердили они – брал Савелий Локоть у Пины деньги.

Приказал царь Дмитрий, чтобы Савелий полтину Пине вернул. А за обман назначил и ему наказание.

Отстегали кнутами Савелия.

А тут к царю сразу явились трое. Все трое жаловались на приказных. Замучен простой народ. За любое дело чиновный люд требует взятки.

– Кто брал взятки? – строго спросил царь Дмитрий.

Назвали царю имена:

– Кукша Ивлев.

– Фарей Оглобля.

– Степан Кизяк.

Отпирались вначале виновные. Однако затем признались:

– Прости, государь.

Не простил Лжедмитрий. Поволокли приказных на площадь.

Били Кукшу.

Били Фарея.

Били Степана.

Смотрят люди:

– За дело!

– По справедливости.

– Долгие годы тебе, государь!

Лабиринт

Был самозванец низкоросл, неказист. Шея короткая. Правда, широк в плечах.

Малый рост огорчал Отрепьева. Хотел Лжедмитрий казаться выше, чем есть он на самом деле.

Вызвал он мастеров по сапожному делу. Смастерили умельцы ему сапоги. Каблуки чуть ли не полуметровые.

Хочется Отрепьеву прибавить себе роста. Вызвал шапочных дел мастеров. Сшили мастера Лжедмитрию высоты высоченной шапки.

Высок он теперь и статен.

Став царем, пристрастился самозванец к щегольству и нарядам. Во время пиров и званых приемов по нескольку раз менял одежды.

То нарядный суконный кафтан на Гришке. То атласный кафтан. То наряд с меховой оторочкой.

Вот опять во время пира куда-то исчез Отрепьев. Вот появился снова. Бархатный жупан на плечах самозванца.

Вот опять исчез. Появился снова. На плечах нарядная епанча.

То он в голубом наряде, то в оранжевом, то в зеленом, то в красном. Глянешь – рябит в глазах.

В Кремле построил самозванец себе дворец. Махина выше кремлевской стены поднялась. Встань у окна. Далеко видно. Лежит перед взглядом твоим вдоль-поперек Москва.

Когда возводили дворец, Лжедмитрий командовал:

– Бревна возить дубовые.

Возят дубовые бревна.

– Стены обить бархатом и парчой.

Обили парчой и бархатом стены.

– Печи выложить резными плитами.

Украшают печки резными плитами.

Огромен дворец: комната, комната, снова комната. В хоромах много тайных дверей, переходов, ходов. Попадешь во дворец – заблудишься. Год прошагаешь – не сыщешь выхода.

Посмотрев на новый царский дворец, боярин Василий Шуйский сказал:

– Лабиринт!

Гадали другие: то ли имел боярин в виду сам дворец, то ли запутанную душу Лжедмитрия.

Не добил

Нелегко складывались отношения у Лжедмитрия с русскими боярами. Окружили постепенно бояре нового царя надежным кольцом. Ни шагнуть теперь без них царю, ни зевнуть, ни плюнуть.

Царь на улицу – бояре за ним.

Царь к обеду – бояре за ним.

Отправится царь на отдых в постельные хоромы – боярские бороды следом тянутся.

Проснется царь утром, и все сначала. Тут уже рядом неутомимые соглядатаи.

Мало кто из бояр верил, что перед ними законный царь. Хотя бы все тот же, чуть не казненный, Василий Шуйский. Твердит и твердит:

– Самозванец он. Гришка Отрепьев.

Не один он такого мнения. Чуть ли не каждый второй боярин сам мечтал усесться на русский престол. Но Лжедмитрий перебежал им дорогу.

Смотрели бояре косо на самозванца. Однако пока терпели. Терпели, но и вожжи полностью не отпускали.

Неосторожно поступил как-то окольничий Татищев. Что-то поперек воли царя сказал. Разгневался Лжедмитрий. Приказал отправить Татищева в ссылку, в Вятку.

– В колодках держать, в тюрьме.

Посадили в возок опального. Покатил на восток, в глухомань возок.

Однако бояре заступились за окольничего.

– Не суди, государь, строго, – сказали бояре.

– Воля моя, – уперся Лжедмитрий.

– Боярское слово – важное слово, – в ответ бояре.

Отстояли все же бояре Татищева. Вернули с дороги его в Москву.

Часто вспоминал Лжедмитрий царя Ивана Грозного. Крут, жесток был с боярами царь. Рубил, не жалел – под корень.

Сокрушался Лжедмитрий:

– Не добил царь Иван боярство.

Чмок!

В Москве ожидали Марину Мнишек. Не забылось самборское обещание: станет Лжедмитрий московским царем, станет Марина женой Лжедмитрия.

Сбылись мечтания Гришки Отрепьева. Стал он царем московским. Невеста из Польши в Россию едет.

В мае 1606 года Марина Мнишек прибыла в Москву.

Поражались московские жители.

– Гляди! Гляди!

Ожидали люди увидеть свадебную процессию, а тут – военные, целое войско вступает в город.

– Гляди! Гляди!

Первой идет польская пехота. Солдатские ружья блестят на весеннем солнце.

– Гляди! Гляди!

За пехотой двигались всадники. С копьями, с мечами. Одеты в латы, в железные панцири.

За каретой, в которой находилась Марина Мнишек, ехали сопровождающие ее шляхтичи.

Замыкали шествие снова военные. За военными шел обоз.

Разъехались польские гости на постой по богатым московским домам и усадьбам.

Через шесть дней состоялась свадьба. Патриарх благословил молодых.

Принял Гришка Отрепьев из рук патриарха кусочек хлеба.

Пожевал. Проглотил.

Принял Марина Мнишек кусочек хлеба.

Пожевала. Проглотила.

Выпил Гришка глоток вина.

Отпила глоток Марина.

По принятым правилам молодые должны были приложиться, то есть поцеловать церковные иконы. Иконы висели невысоко. Но Отрепьев – низкоросл. Еще ниже Марина.