Автор неизвестен - Знаменитые собаки Страница 2

«Эта собака, — возразил Евмей, — была любимица оплакиваемого нами до сих пор царя. О, если бы ты видел ее во всей ее силе и красе во время отъезда Улисса, то не налюбовался бы ею! Теперь Аргус изнемогает от старости и болезни; собака покинута всеми, потому что нашего царя нет здесь: он, верно, утонул где-нибудь в море…»

Аргус, сделав последнее усилие, поднялся на задние лапы, а передние поставил на грудь своего хозяина и слабо залаял. «Бедное животное, — роптал Улисс, поглаживая свою собаку по голове, — для тебя и годы не изменили меня — ты один узнал меня! Разве память у животных лучше, чем у людей?…» Аргус силился еще ласково залаять, но в ту же минуту тяжело упал к ногам Улисса. Собака умерла с радости, что увидела снова своего хозяина.

Этот простой рассказ есть одна из лучших страниц Гомеровой поэмы. Герой, могучий человек, полубог, проливает слезы при виде собаки, ласкающейся к нему после двадцатилетней разлуки!..

На другой день Улисс достиг первенства на состязании, назвал себя и стал снова править своим царством.

Вот случай из жизни одной овчарки, заимствованный нами из процесса, решенного судом присяжных в городе По, у подошвы Пиренеев. В поле пред хижиной найден был убитый пастух, от трупа которого никак нельзя было отогнать собаку. На теле ее видны были следы значительных повреждений. Сообразив обстоятельства, пришли к тому заключению, что убийца, вероятно, дрался с убитым и его собакой и что, может быть, на нем остались следы укушения или какие-нибудь другие раны. Это привело к аресту одного подозрительного человека. Началось следствие. Допрос свидетелей был уже почти окончен, но, вследствие показания одного из них, понадобилось ввести собаку, Атлана.

Когда собака вошла в судейскую залу и увидела обвиняемого, то прижалась к земле, заворчала и, как бы подумав немного, одним скачком перепрыгнула перила пред скамьей обвиняемых, схватила обвиняемого за горло и стала кусать его. Только с большим трудом и некоторым самопожертвованием могли оттащить ее от подсудимого. Это был, как после подтвердило его собственное показание, убийца хозяина овчарки.

Плутарх упоминает об этой собаке, описывая жизнь Фемистокла. Она принадлежала Ксантипу (отцу Перикла) и сопровождала своего хозяина во всех его путешествиях. Однажды Ксантип должен был отправиться на остров Саламин и решил не брать с собой на этот раз свою собаку. Зная же, что верное животное все-таки последует за ним, он перед отъездом приказал запереть Меламфита в особую комнату. Стоя на окне своей временной тюрьмы, собака видела своего хозяина, одетого в дорожное платье и отправляющегося к пристани. Она догадалась, что Ксантип предпринимает далекое путешествие. Как! Хозяин уезжает и не берет меня с собой! Не наказана ли я за какой-нибудь невольный проступок?

Собака подходит к двери, скребет и лает. Никто не отворяет. Не сомневаясь более в том, что ее заперли с намерением, она возвращается к окну, которое было открыто, измеряет вышину и, не страшась ушиба, выскакивает из окна на землю. Она прибегает к пристани, но слишком поздно: хозяин ее уже отплыл в море. Корабль, подгоняемый попутным ветром, несется все дальше и дальше… Бедный Меламфит! Какое горе! Он лает, воет, визжит, жалуется, наконец бросается вплавь в погоню за кораблем. Вдруг небо покрывается темными тучами; разражается страшный ураган; сердитые волны бросают собаку из стороны в сторону. Захлебываясь морской водой, Меламфит плывет смело и бодро. Но ему пришлось плыть почти целый час, прежде чем ураган успокоился и море стихло. Вот Меламфит уже в нескольких саженях от корабля… В это время Ксантип вышел из каюты на палубу, чтоб полюбоваться лазоревым морем и насладиться тишиной его после бури. Лай собаки привлекает его внимание; он смотрит в ту сторону и — о ужас! — узнт своего Меламфита! Бедная собака! Какой утомительный путь она совершила! Она должна изнемогать от усталости; она погибнет, если не подать ей скорой помощи! «Ободрись, Меламфит, ободрись!» — закричал он верному животному. Собака, услыхав голос своего хозяина, удваивает старание и скоро подплывает к самому кораблю. Ксантип просит капитана остановить корабль и принять на борт его собаку. Он умоляет, обещает большую награду. Капитан отказывает.

Продолжают путешествие, а Меламфит плывет за судном. Наконец причаливают к берегу. Ксантип ищет беспокойным взглядом свою собаку. В первую минуту он не видит ее между волнами. Он уверен, что она потонула, и сильно огорчается… Он хотел было уже удалиться, как увидал Меламфита, вышедшего из воды на берег и упавшего на землю от изнеможения. Подбежав к собаке, Ксантип ласкает ее, ухаживает за ней. Собака взглянула на своего хозяина, сделала последнее усилие, чтобы подняться, но не могла. Испустив глухой стон, она умирает у ног Ксантипа.

«Жестокий человек, — воскликнул Ксантип, обращаясь к капитану, — ты мог спасти мою собаку, но не хотел сделать этого! Ты виновник ее смерти. Вот, видишь этот кошелек, наполненный золотом? Ты бы получил его. Тут целое состояние, и ты обеспечил бы этим твое семейство. Ты не хотел этого — так оставайся же в бедности! Золото это я употреблю на Меламфита».

Действительно, Ксантип похоронил свою собаку на берегу моря и соорудил на могиле ее великолепный памятник. И теперь еще показывают путешественникам эту местность, называя ее «могилой собаки».

В одном итальянском городе во время карнавала молодой человек, занимавшийся разведением винограда, пришел домой поздно вечером в нетрезвом виде в странном костюме и с маской на лице. Легавая его собака Цитра, остававшаяся дома, завидев какого-то человека, поспешно входящего в дом, не узнала в нем своего хозяина: она приняла его за мошенника. Бросилась Цитра на своего переряженного господина и сильно укусила его за руку. Ударом ноги собака была отброшена в угол комнаты. Когда же верное животное хотело повторить нападение, то виноградарь поспешил снять маску и заговорил со своей собакой. Узнав голос своего господина, она еще узнала и то, что в этом голосе звучат страшные упреки. Испустив раздирающий душу вопль, собака прилегла у ног своего хозяина и так глядела на него, как будто просила прощения за свой ужасный проступок.

Опьяневший виноградарь не заметил этой просьбы, он еще с большим гневом разразился на собаку, когда увидел струящуюся кровь из укушенного места: «Посмотри, что ты сделала! Уйди, гадкая тварь! Я не могу больше видеть тебя!»

Собака поняла слова своего хозяина таким образом, что она совершила не проступок, а непоправимое преступление. Цитра удалилась молча, с поникшей головой. Жизнь сделалась теперь ей в тягость; она не в состоянии переносить дневной свет, а потому спускается по темной, сырой и узкой лестнице в подвал (точно заживо уходила под землю, хоронила себя), отыскивает там самый далекий темный угол, ложится под чан и не перестает жалобно выть и стонать.

Между тем виноградарь, убедившись, что собака бросилась на него по ошибке, охотно простил своего друга. Видя же сильное горе животного, он подходит к нему, ласкает, старается вызвать собаку из ее убежища. Добрые слова хозяина, выражение его расположения, великодушное прощение — все это показалось собаке еще ужаснее, чем изгнание. Как! Она сделала непростительное преступление, а он прощает ей такую обиду! Горе и отчаяние увеличиваются. На голос и ласки хозяина собака отвечает продолжительным и грустным воем, слезы градом текут из ее глаз. Видя, что собака упрямится и не выходит из подвала, хозяин стал приносить ей пищу, но собака не притрагивалась к ней. Она хотела умереть!.. И в самом деле через пять дней собаку нашли мертвой возле нетронутой ею пищи.

Историки, описывающие жизнь Алкивиада и передающие его подвиги, упоминают и о его собаке. По их рассказам, это животное было чрезвычайно красиво и обладало изумительной силой.

Однажды в лесочке в окрестностях Афин на нее напали четыре злоумышленника с намерением сорвать с нее великолепный тяжелый золотой ошейник, на котором было вырезано ее имя и место жительства ее хозяина.

Но негодяи встретили сопротивление, которого не ожидали. Храброе животное пришло в ярость и бросилось на мошенников со страшным лаем. Трое из них, порядочно искусанные, спаслись бегством. На четвертого же собака не бросилась и не причинила ему никакого вреда, но, схвативши его крепко за кисть руки, заставила идти с ней и таким образом привела его к своему хозяину.

Спустя несколько времени народ афинский начал громко роптать. Негодование угрожало перейти в восстание.

«Было бы опасно, — подумал Алкивиад, — позволять долее афинянам обсуждать действия правительства. Надо непременно найти способ отвлечь внимание разбушевавшейся толпы». И он нашел этот способ. Отрезав хвост своей собаке, Алкивиад стал разгуливать с ней по всему городу.