Совет Алтайбек - Казахстан-Россия: тернистый путь к современной интеграции. Хронологическое собрание. 1731 – 2017 гг. Страница 20

14. Покупать у киргизов при удобных случаях лошадей для кавалерии.

15. В открытии, добывании и продаже минералов, кроме золота и серебра, которые в киргизской степи могут быть найдены, поступать на купеческом основании, не теряя времени в соблюдении форм.

Дополнительные дипломатические наставления, ему [Кирилову] данные, имели целью:

1. Надзирать за башкирами, между которыми до того оказывались частые беспокойства.

2. Смотреть равным образом и за киргиз-казаками.

3. Если же те или другие будут волноваться, то употреблять один народ против другого, сберегая русское войско.

4. Стараться иметь верные и скорые известия о всех народах, пограничных с Россиею.

5. Особенно наблюдать действия зюнгаров, изыскивая средства прекратить набеги их на сибирские поселения и отвратить их от собирания подати с так называемых двоеданцев. Если же замечено будет со стороны их какое-либо движение, то немедленно доносить Коллегии иностранных дел и давать знать пограничным начальникам.

6. Абульхайру в войне его против хивинцев делать пособия только порохом и оружием, но войск вспомогательных не давать»140.

Теперь порассуждаем об уровне государственной зрелости обеих сторон в решении государственных задач. Относительно казахской стороны все просто и ясно. Перед ней стоят задачи – получить гарантии сохранения ханской власти за Абулхаиром и его наследниками и обеспечить ее защиту с помощью России. Абулхаира почему-то не волнует проблема джунгарских захватчиков, занявших к этому времени весь юг Казахского ханства. Не беспокоится он ни о торговле, ни о получении образования, ни об обучении ремеслу, строительному делу, обучении военному делу и т.д. Но не наше дело обвинять Абулхаир-хана, и так много сделавшего для будущего развития своего народа через сближение с Россией. Судя по всему, высшее российское чиновничество готово было оказывать разностороннюю и многогранную помощь вновь присоединившемуся многочисленному казахскому народу и в свете открывшегося прямого доступа к новым азиатским рынкам.

Имперская политика Российского государства поражает своей дальновидностью. Соответствующие ведомства (коллегии и департаменты) настолько внимательно заботятся об интересах России, инструкции и наставления составляются в таких деталях, что исполнителям остается только их точно выполнять. Конечно, выстраивая отношения с азиатскими странами, русское правительство учитывает неудачный опыт военно-дипломатической миссии Петра Великого, уничтоженной в результате коварных действий хивинского хана. Само собой разумеется, в приведенных выше документах интересы России ставятся превыше всего, также поступила бы каждая имперская страна.

19. Татищев и Абулхаир продолжают присоединение Казахстана к России

Во исполнение указа императрицы Анны, Оренбург – «город при устье Орь реки» – взялись строить и укреплять, пишет А.И. Левшин о последовавших затем событиях. Султан Ниаз отправился в Орду, где объявил Абулхаиру, что его просьба исполнена, и пригласил всех знатных людей Меньшей и других орд посетить весной 1736 года вновь построенную крепость Оренбург. Тем временем Кирилов сильно был занят проблемой башкир. А люди Меньшей орды, несмотря на свое российское подданство, в 1736 и 1737 годах совершали чувствительные нападения на волжских калмыков, тоже российских подданных, угоняли их в плен, отбирали множество скота.

В этой связи Коллегия иностранных дел поручила Кирилову «внушить Абульхайру, сколь противно видам правительства поступают подвластные его, разоряющие подданных России, и употребить меры к воздержанию их впредь от подобных насилий».

«Увещание сие не достигло своей цели, ибо Кирилов, проведший зиму с 1736 на 1737 год в приготовлениях разных проектов по делам киргизским и намеревавшийся весной 1737 года привести их в непременное исполнение, умер в апреле того же года, – пишет А.И. Левшин. – Важность дел, порученных Кирилову, и последствия, которые они должны были иметь, требовали избрать ему в преемники человека, отличного сведениями и деятельностью.

Так и сделано: вторым начальником киргизской, или, как ее тогда называли Оренбургской экспедиции, определен Татищев141, известный сочинитель «Российской истории». <…>

«Возмущение башкиров тогда еще продолжалось. Абульхайр, боясь самопроизвольно принять в оном какое-либо участие, предложил Татищеву свое содействие к усмирению непослушных. Высшее правительство, узнав о сем предложении, позволило принять оное и впустить хана с его киргизами в Башкирию, с тем однако же, чтобы он, действуя против непокорных, не касался верных России башкиров, а напротив, сохранял их жизнь и имущество.»

Далее Левшин пишет, что напротив «Абульхайр два месяца грабил Башкирию без всякого различия ее жителей, а впоследствии оказалось, что он, предлагая свои услуги, не имел другой цели, кроме обогащения себя и своих киргизов добычею. Некоторые же уверяют, что он даже надеялся сделать сына своего ханом башкирским и, что, вступая в жилища сего народа, он объявил себя защитником и покровителем оного у престола русского, но когда обман его оказался безуспешным, тогда приступил он к грабежу. Вследствие того предписано немедленно его вывести из земель башкирских142. Татищев исполнил волю правительства благовидным образом, без ссоры.

Сын Абульхайра Эрали, между тем, оставался в Оренбурге как заложник, или аманат. Пока Абульхайр разорял башкиров, в то время другая часть его орды, около устья Урала кочевавшая, возобновила нападения на калмыков и в одном из своих набегов захватила в плен многих россиян».

Когда в августе 1738 года В.Н. Татищев прибыл на встречу к Абулхаиру, встречать начальника Оренбургской экспедиции хан, «желая удостовериться в его намерениях», отправил всеми уважаемого старейшину Младшего жуза – батыра Букенбая, «которого явная обязанность была спросить Татищева, когда и с каким числом старшин прикажет он Абульхайру приехать в Оренбург, а истинная цель состояла в том, чтобы видеть число войска и удостовериться, нет ли в оном калмыков».

«Свидание было назначено 3 августа, – пишет А.И. Левшин. – Дабы сделать оное сколь возможно торжественнее и тем произвести более влияния на азиатцев, вообще любящих пышность, был выслан навстречу хану один майор с ротою драгунов, с двумя взводами гренадеров, с музыкою и 12 заводными лошадьми».

Василий Никитич Татищев

Встретившись с Абулхаиром, В.Н. Татищев посулил ему покровительство и защиту, если хан сохранит покорность России, о которой обещал сообщить императрице. Затем «немедленно был введен в палатку старший из магометанского духовенства с Кораном и принесен золотой ковер, на котором хан преклонил колена и, выслушав клятвенное обещание, поцеловал Коран. Немедленно после сего обряда Татищев надел на Абульхайра богатую, золотом оправленную саблю, которую как особенный знак милости хан должен был обнажать только против врагов России. В то же самое время старейшины и простые киргизы были приводимы к присяге Тевкелевым в других палатках. <…>

В Средней орде тогда еще не был избран хан на место умершего Шемяки, но она управлялась двумя султанами – Абульмагметом и Аблаем, которых Татищев вместе с Абульхайром приглашал для свидания в Оренбург. Ни один из них, однако ж, не приехал, а потому послан был к ним офицер с поручением узнать о расположении их к России и о причинах, помешавших им быть в Оренбурге. В конце августа 1738 года посланный возвратился с несколькими старейшинами киргизскими, которые объявили Татищеву, что Абульмагмет и Аблай не могли воспользоваться сделанным приглашением только по причине удаления от Оренбурга аулов их, на Иртыше расположенных, но что будущею весною непременно приедут и примут присягу в верноподданстве.

Однако и сие свидание не состоялось, ибо Татищев в начале 1739 года уехал в Петербург, а преемник его князь Урусов143, прибыл на границу уже в конце лета, и первое известие, которое он по приезде своем получил о киргиз-казаках Меньшей орды, состояло в том, что они почти на самой границе нашей разграбили два купеческих каравана, недавно из Оренбурга вышедшие. Таковы были первые опыты покровительства, обещанного ханом Абульхайром торговле нашей с Азиею.

Вторым доказательством бессилия киргизских владельцев, или, говоря точнее, начальников, было то, что когда в 1740 году бежал за Яик главный башкирский бунтовщик Карасакал144 с товарищами, то хан и султаны решительно отказались ловить беглецов».

О причине башкирского восстания Урусов сообщал в столицу: «…Явился новый возмутитель Салтан Гирей, по прозванию Карасакал; одни говорят, что он турок, другие считают его кубанцем. Карасакал разглашает, что прежде он жил в Башкирии, а потом поселился на р. Кубани, где у него силы 82000 человек. Узнав о башкирском разорении, он приехал, имея при себе 8000 кубанского войска, 2000 калмыков и 500 киргиз, войско его осталось покуда в верховьях реки Эмбы, откуда скоро придет вместе с башкирами, будет громить русские жилища».145