Сергей Косарев - История и теория криминалистических методик расследования преступлений Страница 28

План в процессе расследования должен все время дополняться и изменяться применительно к ходу следствия; только план дает следователю гарантию, что он не упустит из виду ничего существенного.

Первая задача при составлении плана расследования, по мнению С. А. Голунского и Г. К. Рогинского, правильно наметить все те обстоятельства, которые должно выявить расследование, иначе говоря, наметить пределы расследования.

Следующая стадия в составлении плана расследования заключается в установлении тех следственных действий, с помощью которых могут быть собраны доказательства, дающие ответ на поставленные вопросы, и одновременно – в установлении сроков, в которые предполагается эти действия совершить.

Еще авторами приводится в качестве примерного образца форма плана, совершенно справедливо отмечается целесообразность составления планов по отдельным сложным следственным действиям и необходимость иметь план всей работы в целом[292].

Итак, можно со всей уверенностью констатировать, что в 1930-е годы вопрос о нужности или ненужности планирования процесса расследования преступлений был однозначно решен в пользу гибкого, динамичного, индивидуального планирования.

Причем, выстраивая план расследования, следователь «должен брать не все теоретически возможные объяснения данного преступления, а только те, которые вытекают из имеющихся в его распоряжении фактических данных, которые, исходя из этих фактов, являются практически возможными»[293].

В системе же криминалистики, вслед за И. Н. Якимовым, С. А. Голунский и Г. К. Рогинский выделяли три составные части: 1) уголовную технику; 2) уголовную тактику; 3) методику расследования, которая изучает наилучшие приемы расследования отдельных категорий дел. Само собой разумеется, как пишут авторы вслед за этим, что дело о бесхозяйственности нельзя расследовать теми же приемами, что и дело об убийстве[294].

Таким образом, как и В. И. Громов, ни Л. М. Яхнич, ни С. А. Голунский и Г. К. Рогинский не связывали расследование преступлений с работой по единому методу, хотя и в их трудах еще просматривается стремление свести все многообразие следственной практики к небольшому количеству основных положений.

Рассмотренные работы явились базой для последующих исследований в области теории криминалистических методик.

Говоря о довоенных работах, посвященных теории организации расследования, следует упомянуть и о книге М. Е. Евгеньева «Методика и техника расследования преступлений» (Киев, 1940).

Его работа состоит из восьми глав, первые шесть из которых посвящены вопросам технико– и тактико-криминалистического обеспечения расследования преступлений.

Седьмая глава «Методика расследования дел по косвенным доказательствам» представляет собой изложение взглядов автора по заявленной проблематике.

Отмечая, что анализ прямых доказательств затруднений не представляет, М. Е. Евгеньев все внимание уделяет доказательствам косвенным, которые, для удобства оперирования ими, подразделяются на две большие группы – на косвенные доказательства наличия преступления и косвенные доказательства наличия виновности. Если нет преступления, то нет и виновного[295].

В рассматриваемой главе приводится большое количество интересных примеров (к сожалению, подобранных бессистемно) тщательного анализа косвенных доказательств при расследовании конкретных преступлений.

В восьмой главе «Основные вопросы работы следователя над делом» автор блестяще излагает технику планирования расследования.

Констатируя, что «всякое последующее следственное действие должно вытекать из предыдущего, должно быть тесно связано с ним, результат каждого последующего следственного действия должен увязываться с результатом предыдущих следственных действий и из них вытекать»[296], автор пишет дальше о том, что «все следственные действия в совокупности имеют своей конечной целью установить наличие преступления и виновность обвиняемого. Для быстрого и эффективного достижения этой цели не безразлично, в каком порядке производятся следственные действия, какие из них будут проведены сначала и какие впоследствии; достижение конечной цели расследования требует, чтобы следственные действия производились в известной последовательности, по строго, заранее разработанному плану»[297].

Рекомендации М. Е. Евгеньева не потеряли своего значения и сегодня.

Так, например, основным условием составления хорошего плана расследования, по мнению автора, является хорошее знание материалов уголовного дела. С этой целью материалы дела нужно перечитывать при ознакомлении с ним минимум дважды; данные по каждому преступному эпизоду, на каждое лицо заносить на отдельный лист бумаги (карточку) и т. п.

План расследования уголовного дела – это общая программа работы следователя по данному делу[298].

Далее автором приводятся примерные образцы планов по версиям, даются рекомендации по графическому изображению основных данных дела[299].

Несмотря на то, что работа М. Е. Евгеньева ничем существенным теорию организации расследования преступлений не обогатила, она была (да и остается) добротным практическим руководством, в котором сухие вопросы планирования расследования были изложены понятным, доступным языком, что, в свою очередь, было немаловажно, учитывая, в общем-то, невысокий образовательный уровень следственных работников того времени и огромную текучесть следственных кадров.

Набиравшая в 1930-е гг. силу командно-административная система управления страной нуждалась не только в послушных исполнителях воли руководства. Требовались молодому Советскому государству и грамотные специалисты.

Однако при всей своей значимости ни теоретические работы, ни практические руководства по криминалистике, играющие огромную роль в распространении криминалистических знаний, не могли заменить дидактических учебных пособий для первоначального образования.

Подготовка квалифицированных юридических кадров уголовно-правовой специализации для практической юриспруденции была немыслима без учебников криминалистики, отвечающих высоким требованиям, предъявляемым к учебному процессу.

В 1935–1936 гг. вышел в свет первый советский учебник по криминалистике в двух книгах. В его подготовке принимали участие видные советские криминалисты: И. Н. Якимов, В. И. Громов, С. А. Голунский, С. М. Потапов, П. И. Тарасов-Родионов и др.

Говоря о значении советской криминалистики, авторы учебника отмечали, что органы расследования должны, прежде всего, овладеть техникой расследования преступлений, суметь поставить эту работу на научную базу[300].

Книга I состояла из трех частей (часть первая – «Основные принципы криминалистики»; часть вторая – «Уголовная техника»; часть третья – «Уголовная тактика»).

Третья часть первой книги учебника открывалась разделом «Типовая схема расследования».

Раздел начинается с убедительной критики общих схем расследования преступлений. Далее в этой связи делается вывод (автором этого раздела был С. А. Голунский) о том, что «говорить о схеме расследования можно лишь условно, во-первых, как о некоторой обычно применимой в большинстве случаев последовательности следственных действий, во-вторых, как о перечне тех вопросов, которые должны быть выяснены при расследовании. В последнем смысле схема расследования может быть дана лишь применительно к отдельным видам преступлений, что и делают частные методики расследования. В типовой схеме можно дать только перечень общих приемов расследования»[301].

Все преступления подразделялись на три группы:

1) преступления, оставляющие материальные следы (их расследование должно начинаться с исследования этих следов);

2) преступления, непосредственно материальных следов не оставляющие (их расследование должно вестись на основе анализа действий лиц, исходя из письменных документов, показаний свидетелей и др.);

3) промежуточные виды преступлений, при расследовании которых одинаково важную роль играют как осмотр места или объекта преступления, вещественные доказательства и т. п., так и письменные документы (например, преступные нарушения правил техники безопасности)[302].

Приведенная довольно размытая дифференциация преступлений, как это видно, не отличалась особой новизной.

Такая классификация страдала известными погрешностями, ибо основывалась на предпочтительном отношении к тому или иному виду доказательств или следственных действий. Но все-таки это был уже некоторый ориентир на то, с каких следственных действий в каждом случае предпочтительнее начинать расследование[303].