Михаил Аникович - Повседневная жизнь охотников на мамонтов Страница 29

Странные лошади — только и всего!

И поняв это, Аймик тоже расхохотался...

Так или примерно так люди эпохи верхнего палеолита странствовали по суше. Но как же они преодолевали водные преграды, те же реки?

У археологов есть основания думать, что древнейшим видом транспорта был именно водный. Прежде всего само распространение человека показывает, что ему очень рано пришлось столкнуться с необходимостью преодолевать водные преграды. Пусть Америку не отделял от Азии Берингов пролив, а Англию от Европы — Ла-Манш, когда туда двинулись первые люди. Все равно, путешествуя по Земле, им так или иначе приходилось пересекать несчетное множество рек и речушек, плыть по Индийскому океану от острова к острову (пусть даже этих островов было великое множество, и каждый следующий — в пределах видимости с соседнего), чтобы достичь Австралии. Далее, для сухопутного транспорта нужна тягловая сила — хотя бы собака. А ведь, как мы помним, даже этот зверь был приручен сравнительно поздно: уж никак не раньше 15—13 тысяч лет назад. И, наконец, о том же свидетельствуют некоторые этнографические данные: например, австралийские аборигены не знали никаких, хотя бы самых примитивных, видов сухопутного транспорта, но имели примитивные плоты и лодки.

Как и на чем люди переправлялись через реки десятки тысяч лет назад? Данные по той же Австралии показывают, что многие обитавшие там племена довольствовались простейшим плавучим средством — обыкновенным бревном, на которое австралиец ложился плашмя или садился верхом и греб руками и ногами. Бревна также связывались, превращаясь в плоты. На всем северо-западном побережье не знали иных средств передвижения по воде, однако в других районах употреблялись и челноки, изготовленные из коры дерева. При этом этнографы отмечают, что австралийцы были плохими мореплавателями и употребляли свои плоты и лодки, главным образом, для передвижения по рекам и озерам.

Мы не можем сказать, когда появились хотя бы самые примитивные плоты. Вероятно, все же задолго до возникновения человека современного вида: как бы иначе архаичный «человек прямоходящий» занял столь обширную территорию? Точно так же неизвестно ни время появления первых лодок, ни то, как они выглядели. Но мы очень хорошо знаем возраст древнейших из дошедших до нас плавучих средств. Это лодки, выдолбленные из цельного ствола дерева (так называемые моноксилы), датирующиеся эпохой мезолита.

...Они соорудили плот в предгорьях, и река, раздавшаяся вширь, вынесла их на цветущую, дрожащую в солнечном мареве равнину, и несла, и несла день за днем на восход, лениво покачивая, словно баюкая. Потом — медленно, почти незаметно, — вновь появились всхолмия, предгорья... И вот уже, стремительно сузившись, зажатая теснинами, непохожая сама на себя Дерида мчит их с невероятной скоростью, и тут уж не править, — удержаться бы только/

— Дангор, держись! — орет Аймик, в тщетной попытке перекричать рев ярящихся вод, клокочущих, вскипающих белой пеной, бьющих в лицо, заливающих с ног до головы...

— Дангор, держись!

Ноги полусогнуты, левая рука впилась в намотанный на запястье ремень, другой конец которого намертво прикручен к связке; правая рука стискивает жердь... Брызги хлещут в лицо; он уже мокрый с головы, до ног... И все же ухитряется в самый критический момент направить плот куда нужно... Только бы не опрокинуться!

Дангор стоит на коленях, держится за связку. Похоже, он совсем не боится. Ему все равно...

А вот сцена осенней переправы:

...К этой Большой воде они подошли, когда поздняя промозглая осень уже готовилась перейти в настоящую зиму. Дул пронизывающий ветер; дождь вперемешку со снегом хлестал в лица. Лезть в воду не хотелось никому, — ни на бревнах, ни на лодках, выдержавших уже две переправы и невесть сколько переходов. О зимовке думать пора. А это значит, — лучше двинуться дальше вдоль берега, вниз по течению, хотя и ведет оно не на север — на восток Именно так легче всего найти подходящее место: защищенный от ветра мыс, впадающий в Большую воду ручей. Так может, лучше искать такое место здесь, на этом берегу?

Вечером охотники долго говорили. У всех тайная надежда была обойтись в этот раз без переправы. Ведь оторвались от Нежити, чего же еще? Но Колдун настоял на своем. И вождь его поддержал: «В последний раз. Все равно вода скоро затвердеет. Переправимся, — и по другому берегу. Он высокий, значит, и места для стоянок удобнее. Где-нибудь там и встанем на зимовку». Повздыхали, пожалели (про себя), порешили: «Колдуну и вождю виднее».

Тяжко далась эта переправа. Мокрый снег беспрерывно ложился на серую, враждебную воду, чтобы тут же исчезнуть, хотя оба черных осклизлых берега постепенно покрывались тонким белым налетом. Утро — словно сумерки; и так все застилает небесная морось, — а тут еще режущий встречный ветер мешал грести, залеплял глаза. Может, потому и не заметил он эту проклятую корягу.

Дрого пловец, и ему пришлось не один раз переправляться на легком челноке детей Серой Совы, туда и обратно. И не ему одному: за один раз всю общину на другой берег не переправить, даже в самую хорошую погоду. В такой день — тем более. Вождь до конца оставался на правом берегу: следил за переправой. Айя, конечно же, была рядом с мужем.

Дрого надеялся, — это будет последняя ходка! Плоты оставили на другом берегу; за семьей вождя поплыли на челнах он и Морт. Так было и прежде: в челн Дрого садились Айя и Нага с Аймилой, к Морту — Арго с внуком Ойми. Но в этот раз вождь с сомнением покачал головой.

— Отдохните, руки хоть разотрите. Устали?

Что правда, то правда. Грести приходится зажатыми в кулаках лошадиными лопатками. И в хорошую-то погоду кисти устают, а сейчас они от ледяной воды и совсем окоченели. Морт и Дрого без возражений наскребли, сколько могли, снега (пополам с грязью) и принялись усиленно, докрасна растирать свои руки. Вождь в сомнении смотрел нареку. Другой берег, люди почти терялись в густой пелене.

— Сегодня так поступим. Нага и дети садятся к Дрого, а ты, Морт, только нашу поклажу переправишь. Мы сАйей здесь останемся. Тебе возвращаться больше не нужно; Дрого второй челн к своему привяжет и за нами один вернется. Заберет мать, а я как-нибудь и сам выгребу.

...А вот и действительно, — последняя переправа! Эта мысль придавала силы, которых, казалось, уже и нет вовсе. Мать за спиной, он ее не видит, но чувствует: сжата, напряжена! Отцовский челн неподалеку; Арго гребет сильно, уверенно. Он давно мог бы быть на другом берегу, но сдерживает себя, старается не вырываться вперед...

...Дрого не понял даже, как все это произошло. Вдруг онемела левая рука, и лошадиная лопатка выскользнула, ушла вниз, и челн развернуло, понесло вниз по течению! Он старался изо всех сил: ведь берег вот он, кажется, совсем рядом, — течение вынесем челн на отмель, а он поможет! И уже бегут и кричат люди...

Быть может, так бы оно и было, будь это на их Большой воде, где все так знакомо, но тут... Краем глаза, сквозь серую пелену дождя Дрого увидел вспененный гребень воды, услышал рокот...

Перекат!

Дрого знает, что это такое; и лучшему пловцу не пришло бы в голову связываться с перекатом, — на бревне ли, в челне, или вплавь! Начав переправу, они не заметили, не услышали из-за дождя, что опасность совсем близка!..

Дрого греб изо всех сил, — лопаткой и голой рукой; ему удалось развернуть челн носом к берегу, такому близкому... Но рокот переката еще ближе, он бьет в самые уши...

УДАР!

Челн перевернуло, закрутило, его самого бьет по камням, но он выберется, он пловец...

«МАТЬ НЕ УМЕЕТПЛАВАТЬ»!

Дрого не знал до сих пор, как долго длилась эта схватка с водяными, уже почуявшими желанную добычу, уже ликовавшими. Да, конечно, он — пловец, но все его силы уходили на одно: не дать утонуть матери! Водяные их возьмут только вместе! Так бы оно и было, — окажись берег хотя бы чуть дальше, а перекат — ниже по течению: их бы просто не успели спасти! В то страшное утро они спаслись лишь потому, что берег был совсем рядом. И отец. Его челн был к берегу ближе, он сразу копьем дно нащупал, понял: стоять может, — ив воду! Первым добежал, первым копье утопающим протянул, а потом и руку... Так и выкарабкались!

Только не хотели водяные свою добычу упускать! Дрого уже по дну шел, когда его левая нога, завязла в чем-то, запуталась, — и так стопу вывернуло, что он вновь с головой в воде очутился. Но тут уже не только отец, — другие бросились на помощь...