Юрий Дмитриев - Соседи по планете: Домашние животные Страница 34

А теперь вернемся к некоторым ответам на вопрос: чем кошка отличается от собаки?

Допустим, когти: у собак когти не втягиваются, у кошки — втягиваются. Вспомним: кошка — подстерегающее животное, она не может, не имеет права стучать когтями — мыши или крысы услышат и убегут или спрячутся.

Собака — преследующее животное, ей неважно, услышат ее или нет.

Но что стоила бы бесшумно ходящая кошка, если бы мыши чувствовали ее запах? Ничего бы не стоила. Собаке неважно, есть запах или нет, — все равно она бежит за кем-нибудь, и ей главное — догнать. Будущая добыча кошки не должна ее ни слышать, ни обонять. Отсюда ее исключительная чистоплотность: никакого запаха!

Чистоплотность так вошла в «плоть и кровь» кошек, что стала даже нарицательной. Собаку некоторое время надо настойчиво приучать проситься при необходимости на улицу. Кошка либо сама «поймет», что надо делать, либо усвоит это после первых же уроков.

Об этом люди знали уже давно. Любопытный и очень показательный случай описывает известный натуралист — дед великого Ч. Дарвина — Эразм Дарвин.

На пол около камина плеснули ложку воды. Маленький котенок — едва начавший ходить! — увидав эту лужицу, немедленно среагировал: достав из холодного камина пепел, он тут же засыпал воду, видимо посчитав, что «согрешил» он сам. А такой «грех» требуется немедленно скрыть!

Запах, точнее, собственный запах — враг кошки. Собаке все равно, она мчится за добычей, и ей неважно, чувствует ее преследуемое животное или нет, кошке же это, конечно, важно. И природа так «распорядилась», что потовые железы у кошек расположены на лапах. Конечно, лучше бы их не было вообще, но без них кошка все-таки обойтись не может — жара ведь действует и на нее, надо как-то избавляться от избыточной жидкости. Ходить с высунутым языком кошка не умеет. Поэтому уж пусть будут на лапах потовые железы — при ходьбе можно сильно прижимать лапы к земле, и запах не будет чувствоваться. Впрочем, в жару кошки, как правило, не охотятся — они же ночные, — а ночью не очень-то попотеешь. Правда, кошки могут «вспотеть» при испуге: если напугать кошку, стоящую на какой-нибудь гладкой поверхности — например, на линолеуме, — то она оставит мокрые следы.

Да, еще глаза. Глаза собаки — это глаза дневного животного. Глаза кошки — ночного. Она охотится в темноте. Напомним: она — подстерегающее животное. И будущая добыча кошки не должна ее не только слышать и обонять, но и видеть. А охотник должен хорошо видеть.

Получается парадокс: приведенные ответы — правильные и в то же время не отвечают на главный вопрос: чем кошка отличается от собаки. Ответ один: отличается способом добычи пищи. Остальные отличия (зрение, слух, чистоплотность и так далее) соответствуют этому способу, но каждое отличие в отдельности ничего не дает. Эти отличия, или свойства, могут действовать только в комплексе (втягивающиеся когти + отсутствие запаха + ночное зрение + тонкое осязание, необходимое в темноте, и тому подобное). Они закономерно сочетаются друг с другом, компенсируют друг друга и порознь не существуют. В науке эти свойства называются комплементарными. Вот эти-то отличия или свойства в комплексе имеются у собак и у кошек, они-то в комплексе и отличают этих животных друг от друга.

Просто отличают или дают какие-то преимущества одним животным перед другими в плане отношения к ним людей? Вопрос, казалось бы, незакономерный: каждое животное делает свое важное, нужное, полезное дело, каждое животное в меру своих сил и возможностей помогает людям, служит им. Ну, а люди?

Однажды известного советского писателя и драматурга Евгения Шварца спросили: почему вот так получается — собака, существо не менее полезное для человека, живет часто в будке, и ее держат на цепи, она нередко терпит холод, голодает, а кошка, если она не бездомная, живет припеваючи, даже спит на постели хозяина?

«Кошка сумела себя поставить», — ответил Евгений Львович. В этом шутливом ответе много истины: кошка действительно сумела себя поставить, точнее, поставить человеку условия — я буду жить с тобой рядом, буду помогать тебе бороться с грызунами, но ты не вмешивайся в мою жизнь, не интересуйся ею, не подсматривай за мною и позволяй мне делать все, что я хочу.

Все правильно. Но возникает еще один вопрос: почему человек принял эти условия? Ведь кошки своим поведением иногда доставляют людям неприятности — то напроказят, то съедят сметану в чулане, то разобьют что-нибудь ненароком, а то сойдутся весной на какой-нибудь крыше да такой концерт закатят…

Но человек почему-то терпит. Наверное, потому (и в этом еще одно отличие кошек от собак), что люди могут делать все, что делают собаки. А то, что делают кошки, — люди делать не способны. Странно, да? Но давай разберемся. Собаки сторожат. Люди могут это делать. Пасут стада. Люди тоже могут пасти стада. Спасать утопающих? Но и среди людей имеются прекрасные пловцы и ныряльщики. В крайнем случае, могут сами тянуть сани или охотиться без собак. Конечно, без собак очень трудно, конечно, многое собаки делают гораздо лучше и надежнее, чем люди. Но тем не менее…

Ну, а кошка? Что она умеет? Только ловить мышей. А человек этого не умеет. Пытается, конечно, обойтись без кошки. Но ни мышеловки, ни ловушки, ни яды не помогают.

Мы сейчас сами убедимся в этом.

О тех, кто кошку сделал настоящей кошкой

(отступление отнюдь не лирическое, но необходимое)

Для того, чтобы говорить об этом, нам снова надо будет совершить путешествие во времени и довольно подробно познакомиться с животными, очень непохожими на кошек, но имеющими к их судьбе самое прямое отношение.

Сначала экскурс в прошлое — в Египет примерно пятого тысячелетия до нашей эры.

В это время в Египте начался расцвет земледелия — египтяне научились выращивать зерновые культуры. Земледелию, в частности выращиванию ячменя, там уделялось огромное внимание. Чтобы расширять площади посевов, осушались заболоченные долины Нила, вырубались леса и рощи вдоль него, была сооружена целая сеть оросительных каналов, дамб и плотин, широкое распространение получила специальная служба, которая наблюдала за погодой, предсказывала паводки и так далее, составлялись специальные земледельческие календари. Короче говоря, земледелию в этой стране уделялось колоссальное внимание. Можно сказать — это было основным занятием египтян, а зерно — основным богатством Древнего Египта. Изобретение в четвертом тысячелетии до нашей эры сохи еще больше повысило возможности земледельцев.

Собранный урожай — зерна ячменя и полбы — засыпали в огромные, башнеобразные, сделанные из кирпича или окаменевшего ила, зернохранилища. Зернохранилища имели прочные заслонки сверху, откуда зерно засыпалось, и такие же прочные заслонки снизу, откуда зерно доставали, когда требовалось. В хозяйствах вельмож, в царских и храмовых хозяйствах урожай тщательно измерялся и учитывался специальными писцами, его строго охраняли. И тем не менее, даже находясь в этих хорошо защищенных башнях-хранилищах, он не был в безопасности. Значительная часть его пропадала. Причиной тому были мыши, которых не могли остановить ни каменные стены, ни прочные заслонки. Конечно, мыши (тут мы говорим обобщенно, имея в виду всех мышевидных мелких грызунов) разбойничали и на полях, но там их деятельность была меньше заметна или меньше поддавалась учету.

Сейчас уже невозможно установить, когда эти грызуны стали нахлебниками человека. Видимо, очень давно. И очевидно, далеко не сразу поняли египтяне, что происходит в их зернохранилищах. Вероятно, они видели мышей, но поначалу, возможно, даже не представляли, какой вред могут принести эти маленькие, изящные, на вид даже очень симпатичные зверушки.

Действительно, одна мышь съедает немного — примерно грамма три в сутки. Однако если учесть, что домовые мыши (а именно они — основные вредители в амбарах и зернохранилищах) способны размножаться при благоприятных условиях круглый год, имеют в год до десяти пометов и каждый раз приносят по 6–8 мышат, а молодые в месячном возрасте уже способны сами давать потомство, то можно понять, какой вред они приносят.

Но египтяне этого не знали. Не знали еще, очевидно, и потому, что свою деятельность мыши «не афишируют» — ведут себя очень тихо. Иногда подолгу живут рядом с человеком и не обнаруживают себя. И только следы деятельности мышей говорят об их присутствии.

Теоретически приплод одной пары в течение года может исчисляться десятками миллионов особей. И, казалось бы, наша планета давно должна была бы погибнуть от грызунов. Но этого не происходит и никогда не произойдет по многим причинам, и в частности потому, что у некоторых грызунов имеется способность к саморегулированию размножения: при большом скоплении у них увеличиваются надпочечники и выделяется особый гормон, замедляющий размножение. И наоборот, если грызунов становится почему-либо мало, надпочечники сокращаются, и размножение происходит нормально.