Ди Снайдер - Курс выживания для подростков Страница 4

Ты счастливчик. Мне кажется, сейчас куда больше терпимости к тому, чем ты хочешь быть и как ты хочешь одеваться. Когда я в шестидесятых учился в начальной школе, все слушали одну и ту же музыку и одевались одинаково. И выбор был невелик. Помню, особым «писком» тогда была КФС – «куртка флотского старшины»: она похожа на рубашку, только с разрезом сзади и непременно синего или темно-бордового цвета. И у каждого была такая куртка. Кроме меня.

Я мечтал об этой куртке, потому что без нее как я мог «вписаться»? Весь год я всячески намекал на это родителям, и вот на рождество, дрожа от нетерпения, в клочья раздираю коробку с подарком.!

Это была НЕ ТА КУРТКА!

«Ты извини, я обошла полдюжины магазинов, и все такие куртки уже распроданы», – полуизвиняясь, объясняет мама. Естественно, распроданы: ведь тысяча мальчишек хотели утвердиться именно таким образом. Я разревелся от обиды – сейчас я понимаю, что поступил весьма эгоистично, ведь мама действительно обошла все магазины, чтобы найти мне эту чертову КФС. Но меня буквально переворачивало от жалости к себе – еще бы, жизнь не состоялась! Но каким-то образом она уговорила меня надеть подарок и подтащила к зеркалу: «Гляди (хлюп-хлюп), какая шикарная куртка!» И правда, я раньше никогда такой не видел. Это была куртка вроде той, что носили солдаты армии южан во времена Гражданской войны – с золотыми пуговицами, стоячим воротником и петлицами. Это было нечто. Я перестал реветь.

На следующий день я надел куртку в школу, и впервые люди назвали меня «шикарным». Все хотели знать, где это я раздобыл такую клевую вещь. Я создал свой собственный имидж, и, скажу вам откровенно, носил куртку, пока она не разлезлась в клочья. Я тогда получил очень важный урок того, что значит быть индивидуальностью, и с этого момента во мне стало расти желание быть отличным от других.

Я НЕ ТАКОЙ, КАК ВСЕ. НО КАКОЙ ЖЕ Я?

Это годы сплошных поисков: ты ищешь развлечений, разыскиваешь хоть какой-нибудь номер журналов «Плейбой» или «Плейгерл» (его надо, конечно же, прятать под матрацем), ты каждый день в нетерпении разглядываешь себя в зеркале – может, уже выросли волосы на «том самом» месте? Но более всего ты жаждешь найти самого себя, понять, что ты такое.

Порой люди доживают до ста десяти лет, так и не узнав, какие они на самом деле, а ты хочешь ответить на этот сложнейший вопрос в свой шестнадцатый день рождения? Твое "я" состоит из массы черт: расовая, половая, этническая и религиозная принадлежность, жизненный опыт, который начал приобретать еще в школе, даже место рождения. Если б я родился в сельском Арканзасе, а не в «среднеклассовом» пригороде Нью-Йорка, сегодня я был бы «Одиноким Ди Снайдером», исполняющем душераздирающие баллады о своем тракторе в стиле кантри-энд-вестерн.

В общем-то, жизнь была бы куда проще, если б ты мог ввести все эти исходные данные в компьютер и получить детальную распечатку «Это – я». И даже точное знание того, что думают о тебе окружающие, вряд ли поможет – наш взгляд на себя зачастую весьма отличается от того, как нас видят другие.

Порой мы так несчастны потому, что большинство склонно судить о нас по лежащим на поверхности, чисто внешним признакам. То есть по внешности. Вот взгляните на мое лицо. Когда я был подростком, оно причиняло мне массу проблем, потому что я…как бы выразится поточнее?…был весьма уродливым подростком. (Не подслащивай пилюлю, друг, скажи им всю правду!) В раннем детстве я был довольно симпатичным (а разве все мы не симпатичны детьми?), и вдруг взросление в компании с половым созреванием начало проделывать со мной довольно злобные трюки. Постепенно я понял, что по общепризнанным стандартам, вовсе даже и некрасив. Это хорошо заметно, когда играешь в «бутылочку»: если горлышко указывает на тебя, девочка морщится, словно ее заставляют поцеловать лягушку. Но мне потребовалось довольно много времени, чтобы наконец-то признаться в этом самому себе.

Я часами разглядывал себя в зеркале, надеясь узреть нагловатого пижона, а не хиляка, над которым издевались одноклассники. Я крутил башкой туда-сюда, пытаясь придать себе вид плотоядный или самодовольный. «Гм (слегка откинув голову)… Черт, я отлично смотрюсь, они просто не замечают. А вот под таким углом (отчаянно вывернув шею), я выгляжу как…как Роберт Плант!»

Это, конечно, трудный путь, но в конце концов я смирился с мыслью, что все эти гримасы и ужимки перед зеркалом – всего лишь гримасы и ужимки. А поскольку я не мог постоянно ходить с вывернутой шеей – не думайте, что не пытался, – я выглядел именно так, как выглядел. Убежден, что все мои наряды, грим, выкрашенные волосы – то, что составляет сценический облик солиста «Твистед систер», – на самом деле попытка сделаться привлекательным пусть и в извращенном, «перевернутом» виде.

Внешний вид – что за чертовски поверхностный повод для суждения о человеке! Но, к сожалению, это та часть натуры, о которой мы не думаем, пока нам не приходится из-за нее страдать. При этом по внешнему виду о людях не только судят – из-за внешнего вида мы попадаем в определенную систему стереотипов. Высокий мальчик должен непременно хорошо играть в баскетбол, а коренастый крепыш непременно должен стать хорошим футболистом. Для девушек ограничения еще жестче: если ты стройненькая и у тебя хорошенькая мордашка, ты, конечно же, станешь популярной, в то время как девушки менее привлекательные даже и не пытаются добиться любви. Помню, что в третьем классе ужасно хотел играть в школьном оркестре на трубе. Но из-за того, что был слишком длинным и тощим, мне достался тромбон. Длинный тощий мальчишка – ему и длинный тощий инструмент.

Это ужасно глупый подход, потому что внешний вид не имеет ничего общего с твоим внутренним содержанием – в конце концов, лицо и фигура достаются от родителей. Ко всему прочему, лет до пятнадцати-шестнадцати именно родители покупают тебе одежку и тащат к парикмахеру (как раз тогда, когда волосы наконец-то обретают нужную длину). Очень важно, чтобы ты сумел убедить родителей, если не доверить тебе самому покупать вещи, то пусть хотя бы берут тебя с собой в магазин. А то стоит им предоставить самостоятельность, и результат может быть самым неожиданным – вроде тех белых ботинок.

Родители, внимание: чтобы по моде одеть подростка, много денег не потребуется. Достаточно одной пары джинсов. И одной рубашки или блузки – но модной. То, что кажется вам «очаровательным платьицем», может стать причиной горьких слез, потому что в этой самой школе никто – вы понимаете? – НИКТО не носит рюшечки-оборочки.

Я так и не смог убедить родителей, что мой внешний вид – один из способов выразить индивидуальность. Когда мне было пятнадцать лет, я начал отращивать волосы – они наполовину закрывали уши и слегка вились на затылке. Но отец у меня – полицейский и человек весьма консервативных взглядов. В один прекрасный день он приказал: «Садись в машину!», и мы поехали к местному парикмахеру. Парикмахеру он скомандовал: «Сделать вот так!» – и указал на свою макушку. У отца была короткая стрижка военного образца – сегодня это выглядело бы что надо, но тогда, в эру хиппи и длинных волос, я мог мог с таким же успехом вытатуировать на лбу «КРЕТИН». И вот он я, стриженный под бокс, а пошла лишь вторая неделя учебного года. Обструкция была полнейшей. Даже те немногие, кого я считал друзьями, смеялись и обзывали меня «стручком» и «лысым». Соседи роптали, собаки рычали, цены на дома в нашем квартале поползли вниз – ну, может, и нет, но мне так казалось. Я заливался слезами, а отец не мог понять, почему («Да он вообще у нас слюнтяй!»)

«Я урод, – твердил я. – Я длинный, тощий и лопоухий. Меня никто не любит». По правде говоря, длинные волосы проблемы все равно бы не решили, но, по моим понятиям, это был единственный способ хоть немного улучшить положение. Волосы значили для меня то же, что для библейского Самсона, а отец лишил меня единственного достоинства.

И тогда отец нашел в себе мужество взглянуть на меня со стороны, и пристально. И увидел не ребенка, сынишку, которого всегда любил, а противного подростка с ломающимся голосом и прыщами. И тогда он понял, что он натворил. И больше никогда не заставлял меня стричься. И я не стригся. Но тогда в борьбу против меня вступили другие, более грозные силы.

СЮРПРИЗЫ МАТЕРИ-ПРИРОДЫ

В фильме «Муха» есть такая сцена: ученый, случайно «скрестивший» себя с мухой, вглядывается в зеркало, изучая тот кошмар, в который он превратился. Он растопыривает лапы, скалит зубы, разглядывает странные наросты на лице – лице человека-мухи. Тело теперь совершенно ему неподвластно, оно вышло из-под контроля.

Я понимаю его ощущения.

Став подростком, ты приступаешь к ежеутренним мучениям у зеркала. Какой еще подарочек приподнесла тебе Мать-природа сегодня? Тело и лицо, к которым ты уже притерпелся, вдруг начинают изменяться с чудовищной скоростью. Порой ты уверен, что Мать-природа – настояшая садистка, потому что иначе она бы не влепила тебе на лоб этот прыщ, его же видно за сто километров, это же вообще не прыщ, это рог растет! Только этого еще не хватало! Причем прыщ вылезает непременно в тот день, когда у тебя назначено свидание, или когда тебе надо зачитывать перед всем классом доклад, или, что удачнее всего, когда должен прийти фотограф, чтобы сделать годовую фотографию класса. А потом ты приходишь домой и обнаруживаешь очередной, здоровый и красный. Господи милостивый! Да сколько ж еще это может продолжаться!