Олимпиад Иоффе - Избранные труды. Том III Страница 4

К группе обязательств по возмездной реализации имущества О. С. Иоффе относит договор мены, «поскольку и на его основе происходит возмездная реализация имущества», но специально договор мены в курсе О. С. Иоффе не выделяется и не освещается; так как «относящиеся к нему правила изучаются в связи с договором купли-продажи» (Вводные положения разд. I второй части. С. 204–205). В ГК РФ договор мены выделен в отдельную главу (гл. 31. Ст. 567–571), но ГК допускает возможность применения к договору мены правил о купле-продаже, если это не противоречит специальным правилам о договоре мены и существу мены (п. 2 ст. 567 ГК РФ). Обособленный структурно в ГК РФ от договора купли-продажи договор мены объективно примыкает к нему по своему содержанию и другим конструктивным элементам.

Из легального определения договора дарения, закрепленного в п. 1 ст. 572 ГК РФ, следует, что договор дарения может быть как реальным, так и консенсуальным. Ранее договор дарения являлся только реальным, а обещание сделать подарок в будущем не порождало правовых последствий. «В актах дарения, – пишет О. С. Иоффе, – на первый план выступают не правовые, а чисто этические отношения» (§ 1 гл. 1 разд. III второй части. С. 397). Выдвижение на первое место правовой стороны отношений зависит от самих субъектов. Они вправе закрепить обещание подарка в будущем в договоре.[20] Такой договор, будучи облеченным, согласно п. 2 ст. 574 ГК РФ, в письменную форму, является, естественно, консенсуальным договором. Признание такой возможности ни в коей мере не меняет сущности и природы обязательства, возникающего из договора дарения, поскольку облекаемое в форму консенсуального договора обещание подарить в будущем определенный объект и согласие на его принятие обусловливаются, главным образом, теми же этическими причинами, которые вызывают к жизни дарение как реальную сделку. При этом надо учитывать, что как реальный, так и консенсуальный договор дарения – это каузальная, а не абстрактная сделка и ее действительность зависит или, по меньшей мере, может зависеть от основания, лежащего именно в моральной, а не правовой плоскости.

Разумеется, имеются и другие несовпадения в законодательном конструировании отдельных институтов и субинститутов обязательственного права в законодательстве советского периода и законодательстве современной России; примеров достаточно много. С позиций действующего законодательства можно не согласиться с некоторыми выводами О. С. Иоффе, но речь идет о выводах, основывавшихся на положениях именно того законодательства, которое действовало в социалистический период истории России. Возьмем еще один пример: условие о цене О. С. Иоффе относит к существенным условиям договора купли-продажи; теперь же, исходя из легальных определений договора купли-продажи (п. 1 ст. 454 и п. 1 ст. 485 ГК РФ) и договора поставки (ст. 506 ГК РФ) во взаимосвязи с правилом п. 3 ст. 424 ГК РФ признается, что цена не является существенным условием ни договора купли-продажи, ни договора поставки. Нельзя в связи с этим высказывать упреки в адрес О. С. Иоффе, ибо его позиция по этому и по ряду других вопросов основывалась на действовавшем тогда гражданском законодательстве.[21]

Обращает на себя внимание другое, а именно то, что многие положения и выводы О. С. Иоффе сохраняют свое значение и в настоящее время, несмотря на радикальное изменение политической системы, общественного строя и социально-экономических условий Российского государства. В этом и состоит главная составляющая книги О. С. Иоффе – анализ и характеристика обязательственного права как объективно существующей и действующей подсистемы (подотрасли) гражданского права, в своих основных элементах не подвергающаяся воздействию политических и идеологических факторов. Непреходящее значение имеют многие положения книги, относящиеся как к самым крупным по объему и значению вопросам, так и многочисленным частностям и деталям.

Оценивая положения и выводы, содержащиеся в книге О. С. Иоффе, с позиций действующего в настоящее время в России гражданского законодательства и современного уровня юридической науки, можно отметить наиболее значимые из них.

1. Существуют определенные методологические принципы, т. е. исходные отправные положения, на которых основывается изучение правовых явлений. «Любое правовое явление, – пишет О. С. Иоффе, – обладает как юридическим, так и материальным содержанием. Признаки, характеризующие его юридическое содержание, закрепляются в законе. Теория же обязана наряду с юридическими признаками выявить определяющие данное явление материальные факторы, которые цементируют его глубинное содержание и служат объективной основой его правового конструирования» (§ 1 гл. 1 разд. I первой части. С. 8). В то же время О. С. Иоффе предостерегает от смешения экономической и правовой стороны регулируемых отношений, поясняя, что, например, «юридическое значение имеют не цели договора, а его правовые основания» (§ 1 гл. 2 разд. I первой части. С. 33), а цели договора, следовательно, вытекают из экономической стороны отношений. Экономическая и правовая стороны должны учитываться и при классификации, и при характеристике отдельных видов обязательств и договоров.

На основе указанного методологического требования О. С. Иоффе подходит, например, к понятию убытков как формы имущественной ответственности по гражданскому праву. «Речь идет, – подчеркивает он, – об убытках не в экономическом, а в юридическом смысле как категории, обосновывающей применение соответствующей меры гражданско-правовой ответственности, всегда являющейся следствием правонарушения» (§ 1 гл. 2 разд. II первой части. С. 100).

Методологическое значение имеют и многие другие положения работы, в том числе подходы к определению понятия гражданско-правовой ответственности, соотношению ответственности и санкции, выявлению состава гражданского правонарушения, установлению причинной связи для любых случаев ответственности и специально – при бездействии, определению вины, установлению оснований ответственности за чужую вину и т. д.

2. Единообразное и последовательное применение правовых норм обеспечивается единым пониманием различных явлений окружающего мира, облекаемых в форму понятий, которые становятся базовыми категориями для правового регулирования общественных отношений. О. С. Иоффе придает первостепенное значение методологии и логике образования правовых понятий. «Всякое научное понятие должно служить цели отграничения охватываемых им явлений от других, смежных явлений. Но явления внешнего мира отличаются друг от друга прежде всего по их содержанию, а юридическое содержание правоотношений образуют права и обязанности их участников. Это означает, что при разработке понятия того или иного договора нужно использовать такие наиболее существенные моменты, характеризующие права и обязанности его контрагентов, которые отличают его от всех других договоров гражданского права» (§ 1 гл. 1 разд. I второй части. С. 207).

В правовой сфере вырабатываемые юридической наукой понятия не могут быть оторваны от положений, содержащихся в правовых нормах. Доктринальные и легальные понятия должны быть сопоставимы, хотя при их формулировании преследуются различные цели и, соответственно, используются различные лексические средства. «Отдельные приемы, используемые для легальных определений, при разработке научных понятий вообще неприемлемы» (§ 1 гл. 1 разд. I первой части. С. 7–8).

3. Опираясь на вышеприведенные методологические позиции, О. С. Иоффе формулирует доктринальные определения многих, если не всех, основных понятий, составляющих юридическую ткань обязательственного права:

– понятий общей части обязательственного права: обязательства, договора, непреодолимой силы, обеспечения обязательств, прекращения обязательства, поручительства, зачета и т. д.;

– понятий договора каждого вида, выделяя в доктринальном определении договора те признаки, которые лежат в основании разграничения договоров различных видов; перечисление этих определений охватывает все договоры, входящие в «построенную» (познанную) О. С. Иоффе систему гражданско-правовых обязательств;

– понятий, присущих недоговорным обязательствам: публичного обещания награды, конкурса, неосновательного приобретения или сбережения имущества и др.

4. В тех случаях, когда имеется некоторые количество однопорядковых правовых явлений, в задачу юридической науки входит установление разграничительных критериев. В данном случае речь идет об институтах и субинститутах обязательственного права. При характеристике обязательств каждой группы О. С. Иоффе выявляет разграничительные критерии, позволяющие отграничивать обязательства одного вида от обязательств других видов и служащие основанием для квалификации отношений, составляющих предмет гражданско-правового регулирования.