Наталья Маликова - Дизайн и методы социологического исследования Страница 5

Экспертное знание обладает и весьма полезными в точки зрения эвристических задач социологии свойствами. «Практикующие» эксперты вносят свой вклад в формирование теоретических моделей, подлежащих верификации. Знание, которым они обладают, позволяет исследователю соотносить теории и «семантическое поле» изучаемой проблемы. Экспертное, опытное знание заказчика может учитываться путем серии переговоров, направленных на согласование дизайна исследования – концептуальной модели и методической стратегии.

Пример. Исследователь, опирающийся на социально-психологическую модель электорального поведения, согласно которой голосование – это рациональный выбор, демонстрация избирателями устойчивых политических предпочтений различных политических партий»18, столкнется с серьезными трудностями при конструировании предметной области, если заказчик исследования (политик, политконсультант и т. д.) убежден в том, что политические партии (чаще регионального масштаба) неразличимы для избирателей по своим политическим программам, но одинаково стремятся продемонстрировать лояльность к ним федерального центра и лично президента, как гарантии своей привлекательности. Кроме того, заказчик уверен, что электоральный выбор есть ситуативный результат массированного манипулятивного воздействия на избирателя со стороны СМИ. В этом случае теоретическая модель объяснения ситуации выборов исследователя и экспертное знание «практикующего» политика вступят в противоречие, разрешение которого скажется на формировании предметной области исследования.

Кроме того, экспертное знание позволяет исследователю оценить и, что очень важно, контролировать возможность получения утилитарного, прикладного эффекта, столь значимого для заказчика. Поскольку исходные роли исследователя и заказчика социологического исследования различны по части включенности в исследовательский процесс, то эти ключевые участники по-разному видят возможность и смысл измерения тех или иных характеристик, включенных в предметное поле исследования. Так, потребность в получении научно обоснованной модели объяснения политического события, например, факторы, определяющие электоральные предпочтения избирателей, соседствует и неплохо уживается с вполне обывательским интересом заказчика к «раскладу цифр» в рейтингах политических лидеров и соблазном использовать процедуру исследования в рекламных целях в ходе избирательной кампании.

Совершенно иначе выглядит процесс конструирования и статус знаний в том случае, когда исследователь стремится получить достоверные и надежные доказательства, подтверждающие или опровергающие теоретические модели каких-либо социальных закономерностей. Например, если исследователь предполагает, что в переходном обществе именно интеллектуальные элиты являются генераторами альтернативных идей среди населения, что провоцирует кризис легитимности власти19, он должен подтвердить или опровергнуть наличие закономерной связи между составляющими разработанной им теоретической модели.

Знания, продуцируемые на этом уровне, в равной степени могут иметь ценность для развития фундаментального научного знания и для решения прикладных задач. Теоретические модели предопределяют логику научного исследования, т. е. методологию.

Содержание методологии – это и есть теоретическая система знания, которая не только описывает/объясняет некоторую предметную область, но является инструментом поиска нового знания20.

В любом случае конструирование предметной области исследования требует ее непротиворечивости исходной теоретической парадигме, выбор которой осуществляется исследователем из всех освоенных им теоретических ресурсов. Это своеобразная неизбежная в социальных науках в силу их теоретического плюрализма, конвенция. Как справедливо отмечал А. Ф. Филиппов: «Никакие школы и направления (в социальных науках. – Авт.) не исчезают, сколь бы интенсивна ни была направленная на них критика. Ни одно из вновь возникающих течений не рассматривается как универсальное. <…> Сегодня для исследователей типично усвоение элементов самых разных концепций, прагматичное использование всего, что “работает”. Это реально сложившаяся практика науки»21.

Проиллюстрировать ситуацию выбора теоретического дискурса в построении предметной области исследования можно на примере теоретических моделей электорального поведения, представленных в отечественной и западной литературе.

Электоральные исследования в США ведут свою историю с 30-х гг. (П. Лазарсфельд, Б. Берельсон, Г. Лассуэл).

В этот период складываются основные теоретические парадигмы:

1. Электоральное поведение – социальный институт, выполняющий определенные социальные функции. Поведение избирателей институционально регламентировано и рационально по своей природе.

Согласно этой теории выборы выполняют несколько демократических функций:

1) Позволяют гражданам избирать правительство, осуществляя тем самым воспроизводство и преемственность власти.

2) Заставляют власть вести себя так, чтобы иметь шанс быть переизбранной.

3) Обеспечивают связь общественных потребностей с государственной политикой.

4) Делают власть устойчивой и легитимной.

5) Создают поле для мирного разрешения конфликтов между политическими силами.

Избиратель реализует эти функции (цель – результат) актом голосования (средство), который регламентируется государством (условия).

Теории рационального электорального выбора соответствуют несколько моделей.

Для колумбийской модели (1940) понимания электорального поведения характерно его отождествление с поведением потребителя, который покупает товар (политика, партию). Поэтому исследование избирателей осуществляется по законам исследования спроса22. Основания для сегментации: социоэкономические: образование, доход, слой), место проживания (город, сельская местность). Предполагается, что поведение избирателей зависит от этих признаков и представляет собой рациональный выбор. В отечественных исследованиях сегодня этой модели придерживаются сторонники концепции политического маркетинга23.

Период систематических исследований электорального поведения в американской социологической традиции начинается с 50-х гг., когда в Мичиганском университете (Институт социальных исследований, сегодня – Центр политических исследований) A. Campbell, P. Converse, W. Miller разрабатывают социально-психологическую концептуальную модель электорального выбора. Исследование электорального поведения имеет вид воронки причинности (funnel of causality), поскольку факт выбора имеет многослойную природу24.

На входе (основание понятия модели): основные социологические характеристики – регион, раса, религия; социальный статус – образование, работа. Далее в структуре модели следуют характеристики, определяющие политическую идентичность: идентификация с партией, политической организацией. Предпочтения, убеждения и т. д. Третий уровень модели представлен ситуативными факторами, непосредственно характеризующими среду принятия электорального решения: влияние событий, инцидентов самой избирательной кампании (воздействие событий в политической и медиа среде. А также влияние ближайшего окружения – семья, друзья. Наконец, заключительный уровень модели – это собственно электоральный выбор как суммарный итог воздействия всех факторов (намерение голосовать, характер и устойчивость электорального выбора). Среди отечественных авторов этой теоретической модели придерживаются Б. И. Макаренко и А. Ю. Мельвиль, которые сделали интересную попытку адаптировать ее к изучению демократических транзитов25.

В 60–80-е гг. активно развивается рационально-инструментальная модель электорального поведения (Э. Даунс – М. Фиорина)26. Электоральное поведение, по мнению сторонников этого подхода, основано на иллюзиях, мифах, культивируемых средствами массовой коммуникации. Избиратель не принимает рациональных, ответственных решений, а его выбор есть результат манипулятивных воздействий медиа и политической среды. Гражданский долг участия в выборах – иллюзия ритуального поведения. Рациональный вариант – неучастие, поскольку затраты превышают эффекты личного участия в выборах. Отсюда делается акцент на социально-психологических механизмах формирования электорального выбора. И, наконец, модель Э. Ноэль-Нойман и П. Лазарсфельда, которую можно назвать «Гипотеза о Спирали молчания» или «Эффект попутчика» – «сдвиг последней минуты» или модель иррационального, ситуативного поведения электората.