Фрида Нильсон - Меня удочерила горилла Страница 5

Но прежде чем уйти, она обернулась. Губы её были плотно сжаты, а глаза сузились в щёлочки.

– У меня здесь вовсе не так плохо, как можно подумать, – сказала она, опустив взгляд. – Мне здесь нравится.

Горилла ушла, а я осталась сидеть в старом кресле. Мне вдруг стало ужасно смешно. В ушах звучали слова: «Не ешь меня, пожалуйста!» Надо ж такое сказать! Ну а что ещё я могла подумать при виде того огромного чана?!

Вообще-то во всём виноват Арон. Ну и достанется же ему за все эти выдумки, если мы когда-нибудь ещё встретимся. Я ему такое устрою!

Велосипед

На следующий день Горилла сказала мне быть рядом, пока она работает.

– Если ты опять попытаешься смыться, отвечать придётся мне, – сказала она. – А во дворе я смогу за тобой присматривать.

Она раскрыла дверь на задний двор, строго глядя на меня. Я натянула свою жёлтую куртку и почапала вперёд по грязи.

Двор был окружён высоким деревянным забором. Слева располагалась маленькая шаткая уборная с красными стенами. Справа – большие ворота из стальной сетки. На земле валялись кресла, раковины, таблички, рулоны колючей проволоки, холодильник, две посудомоечные машины, коробки со всякими проводами и шлангами, шкафы, запчасти автомобилей, руль велосипеда, треснутые финские санки, половина мопеда, спинки кроватей, кривые лестницы, книжные полки – чего там только не было!

Горилла нагнулась и подняла холодильник. Протерев его лапой, она достала из кармана пакет. В пакете оказалась маленькая клейкая бумажка и ручка. Она приклеила бумажку на холодильник и криво написала на ней «200 крон». Затем Горилла обернулась ко мне.

– Вот так, – сказала она. – У нас с тобой есть своя фирма. Мы продаём утиль.

Я нисколько не удивилась.

Значит, у Гориллы на заднем дворе находится городская свалка, куда свозится хлам всех сортов. Каждый день люди приносят сюда ненужные вещи, чтобы от них отделаться, а другие люди, наоборот, покупают их, потому что они по каким-то неведомым причинам им нужны. Всё, что требуется от Гориллы, – оценить эти вещи и положить выручку в кассу, в роли которой выступала коробка из-под обуви.

– Миллионы на этом не заработаешь, но и на паперти клянчить не приходится, – сказала она.

Я подумала о том, не написать ли в приют. Послать, например, такую открытку: «Дорогие все! Я живу с обезьяной на свалке. Надеюсь, в один прекрасный день вы будете так же счастливы, как и я. Целую и обнимаю, Юнна».

В тот же день Горилла научила меня делать ценники.

– Если вещь сломана, она должна быть дешёвой, – сказала она, показывая сломанную удочку. Катушка сидела криво и наматывала только три четверти лески. Горилла попробовала помотать взад-вперёд.

– Но ведь работает! Двадцать пять крон, – сказала она, протягивая удочку мне. Я приклеила ценник и старательно вывела на нем: «25 крон».

Н-да, выглядело это сомнительно.

– Отлично, – сказала Горилла. – Это дёшево. Кто-нибудь её скоро хапнет и будет думать, что ему дико повезло. А когда придёт время расплачиваться, надо удивлённо посмотреть на ценник. Ой-ой-ой! Прошу прощения, но, должно быть, это ошибка. Меньше чем за пятьдесят крон я её продать не могу. – Горилла развела руками. – И тогда покупатель выкладывает пятьдесят крон, потому что успел поверить в свою удачу и не хочет с ней расставаться. Это и есть бизнес, детка.

Она прошагала вглубь двора и принесла оттуда маленький красный велосипед.

– Хм, да он как новенький, – сказала она, покрутив переднее колесо.

Тут я с ней согласиться не могла. Это был велосипед марки «Кресцент», ржавый, с погнутым багажником.

Горилла почесала подбородок. Затем взглянула на меня.

– Нравится?

– Нет.

Она отодрала от рамы лоскутки полопавшейся краски.

– Ездить умеешь?

Я покачала головой.

– Неа. Велосипеды – это скучно.

Я украдкой посмотрела на Гориллу. В приюте велосипед был только у Герды. Нам никогда не давали покататься, потому что, если велосипед часто использовать, он износится и потеряет товарный вид.

Горилла поставила маленький красный велосипед в глину.

– Это тебе, – сказала она. – Учись. Он тебе в самый раз.

Ноги у меня вдруг стали лёгкими и невесомыми. Казалось, я могу подпрыгнуть и взлететь. Уголки губ сами собой растянулись в улыбке.

Горилла была довольна.

– Нет, – вдруг ответила я, приклеивая на руль ценник. – Сколько он стоит?

Горилла удивилась.

– Хрм, – пробормотала она. – Ну, пусть будет сто крон. С руками оторвут.

– Вот и хорошо, – сказала я.

– Вот и хорошо, – сказала Горилла.

Время от времени кто-то заходил к нам на задний двор, чтобы купить утиль. Горилла каждый раз разыгрывала спектакль про ошибку на ценнике. Мужчина в рабочем комбинезоне хотел купить холодильник за двести крон.

Горилла хлопнула себя по лбу.

– До чего скверный почерк! – простонала она. – Что поделаешь, анатомия! – Горилла растопырила свои огромные чёрные лапы у него перед носом. – Как начну писать, одни каракули получаются. Понимаете, господин, на самом деле там написано: «Триста пятьдесят крон».

Мужчина засомневался, цена показалась ему слишком высокой. Но, немного подумав, он всё-таки купил холодильник, потому что уже успел свыкнуться с мыслью, что это его вещь.

Так продолжалось весь день. Торшер, на котором было написано: «35 крон», продался за девяносто девять. Велосипедный насос ушёл за сорок вместо двадцати крон, значившихся на ценнике. Половину печатной машинки купили за её настоящую цену – сто крон. Зато вторая половина, напротив, возросла в цене до двухсот пятидесяти, хотя с самого начала продавалась в придачу к первой.

После обеда я занялась сортировкой отвёрток. И тут пришла дама в клетчатых брюках и остроугольных очках, похожих на птичьи крылья. Она прямиком двинулась к маленькому красному велосипеду.

Я прикусила губу. Хоть я и сказала, что он мне не нужен, но всё-таки. Как будто дама хочет забрать то, что уже немножечко принадлежит мне. Горилла посмотрела на меня выжидающе. Но, если я попрошу не отдавать велосипед, она сразу возомнит о себе невесть что. И я сделала вид, что мне всё равно.

Тогда Горилла, прищурившись, посмотрела на ценник с надписью: «100 крон».

– Похоже, там написано: «150».

– Отлично, беру, – сказала дама, доставая маленький кошелёк.

– Нет! – буркнула я.

Дама приподняла брови.

– Что? – переспросила она с глупым видом. Горилла уставилась на меня, сложив лапы на груди, а дамочка выудила из кошелька нужную сумму.

– Нельзя ли поторопиться? Это велосипед для моего внука. Плачу наличными.

Я тихонько ойкнула. Горилла внимательно посмотрела на меня. Глаза её сузились. Чёрный лоб покрылся складками, а нижняя челюсть выдвинулась вперёд.

– Понятно! – гаркнула Горилла, стукнула себя кулаком по ладони и издала страшный вопль: – Аррррр! Не сойти мне с этого места!

Дама перепугалась. Нервно сглотнув, она попятилась назад. Горилла грозно посмотрела на меня сверху вниз. Острые клыки поблёскивали в пасти.

– Опять с ценниками баловалась? – взревела она.

Я похолодела от ужаса.

– Не-ет… – робко ответила я. Но Горилла заговорщически подмигнула мне.

– Тс-с, – прошептала она и продолжила другим голосом, вне себя от гнева: – Не пытайся увиливать! Какое безобразие! – Горилла обернулась к даме, которая внимала ей, дрожа от страха. – Прошу прощения! – фыркнула она, бешено вращая глазами. – Этому ребёнку ничего нельзя поручить, вечно всё перепутает!

Наконец я начала понимать, к чему она клонит.

– Ага, это я случайно. На самом деле он стоит пятьсот крон.

– Вот именно! – проревела Горилла. – Пятьсот!

Дама поспешно достала пятьсот крон и дрожащей рукой протянула их Горилле, которая размахивала в воздухе кулаками, как настоящий Кинг-Конг.

– Возьмите, пожалуйста, – пролепетала дама.

Горилла сделала вид, что она совсем сбита с толку.

– Э-э, – растерянно проговорила она. – Глупая девчонка! Я тебе сказала пять тысяч, а не пятьсот! – она высморкалась и пробормотала недобрым голосом: – Вот отправлю тебя ночевать в сортир, будешь знать!

– Конечно, – ответила я, еле сдерживаясь от смеха. – Извините. – Я жестом показала даме, что пора уносить ноги. – Бегите! – прошептала я. – Спасайтесь, а я о себе позабочусь!

Дама кивнула и, бросив на нас перепуганный взгляд, припустила со двора.

Горилла усмехнулась, а я повезла велосипед в дом. «Вовсе он мне не нужен, – думала я. – Но нечего продавать мои вещи».

Отставить панику на «Титанике»!

В уборной были обои с узором из пионов. Клеила обои сама Горилла, поэтому цветы смотрели вкривь и вкось. На стенах висели постеры – в основном фотографии королевских особ, только на одном был изображён тонущий корабль. «Отставить панику на “Титанике”!» – гласила надпись под картинкой. На задранной к небу корме, вцепившись в канат, стоял какой-то бедолага. Скоро он утонет вместе с «Титаником».