Михаил Аникович - Повседневная жизнь охотников на мамонтов Страница 53

— Пусть Айя примет в дар эти орудия, сделанные Кийку из второго бивня. А ожерелье и заколка — для Айрис.

Арго встал и с улыбкой положил руки на плечи охотника.

— Вождь Арго благодарит Кийку, сына Серой Совы, за щедрый дар. Вождь знает: его дочь счастлива разделить с Кийку кров и постель, стать хозяйкой его очага!

(Да, конечно, счастлива! Вон как сияют ее черные глазки!) Повязывая жениху традиционный пояс, его дочь только прошептала, почти неслышно: «Айрис любит Кийку!» А украшая его голову новым, собственноручно сшитым налобником, не удержалась: обеими ладонями пригладила его длинные волосы, не стянутые в пучок, как у сыновей Мамонта, а свободно падающие на плечи...

...Свадебное дарение шло своим чередом. Настало время сыновей Мамонта; как хозяева праздника, они несли свои дары последними. И вновь Колдун приглядывался к Малу, уже не пытаясь проникнуть в него. И вновь был удивлен. Язык дарения — особый язык; для тех, кто его чувствует, дар говорит о многом. И вот Мал приблизился к семье просиявшей от счастья Навы, поклонился, сел, заговорил, —уверенно, спокойно (слов не расслышать!), и... развернул на коленях знакомую белую шкуру северного оленя! Колдун ничего не мог понять; неужели Мал принес как свадебный дар Наве то же самое подношение, что было вчера отвергнуто как нечестивое?! Нет, конечно, нет; он должен был что-то переменить, только часть вещей могла остаться прежней; тот же налобник... Но отсюда — не рассмотреть! А Внутреннее око... Нет, хватит! Он устал и от тех попыток! В конце концов, главное, — Мал берет, наконец, хозяйку очага! Берет по совету Айрис...

Да, сватовство Мала, лучшего охотника трех родов и старого холостяка, привлекло всеобщее внимание. Детишки и подростки сгрудились вокруг; даже другие женихи и невесты нет-нет, да и бросали взгляды в сторону Навы и ее семьи... Айрис, сидящая рядом, между отцом и матерью, сияла от счастья не меньше, чем когда к ней самой приблизился Кийку; подпрыгивала на месте, ударяла в ладоши... Рады были и Арго, и Айя... Арго с улыбкой произнес:

— Жаль, что Мал не построил новое жилище!.. Вот, что значит, — откладывать, да откладывать!.. Быть может, — отложит еще раз, и приведет свою хозяйку в наше стойбище позднее, к осени?

— Ой, отец, нет! Нава так долго ждала!.. Она не будет в обиде; а новый дом они построят вместе! ...И дары, наверное, богатые!

Да, судя по лицам, свадебный дар Мала был очень щедр!.. Жаль, что отсюда его не рассмотреть!

Получив пояс (наконец-то Нава не унесет его со свадьбы назад, в стойбище Серых Сов, в жилище своих родителей!), Мал направился к вождям. Поклонился; подошел к Гарту; сказал нужные слова. На траву легли два новых дротика, оперенные лебедем, и колчан, украшенный песцовыми хвостиками. Вождь Серых Сов был доволен; даже толстый колдун, с важным видом произнес какие-то слова...Лицо Мала оставалось бесстрастным, — как в тот давний день, когда он, еще почти мальчик, принес в свое стойбище убитого тигрольва и положил его голову к ногам своего вождя.

Свадебные дарения закончились. Арго видел: все прошло удачно. Даже из Начальных даров было отвергнуто только два; один, — уже традиционно, — очередное сватовство Йорга из общины Кано... И вновь — безуспешное: кому нужен неудачник и лентяй? Второго, — брата Кийку, — было жаль: видимо, у правнучки старого Гора на примете кто-то другой...

Теперь шел обычный обмен между общинами. Громоздились груды берестяных туесов, деревянных мисок и коробов, колчаны, дротики, выделанные шкуры, кремневые желваки... Обменивались общины детей Мамонта и детей Серой Совы; Куницы не участвовали. Впрочем, когда мрачный Анук принес свой отвергнутый начальный дар: превосходно сработанный колчан, берестяной туес с набором костяных игл, и спросил, не дадут ли Куницы за это хотя бы желвак дальнего кремня, — отец белокурого великана молча выложил перед младшим братом Кийку целых два желвака, а затем с улыбкой прибавил три длинных скола.

— Пусть молодой сын Серой Совы не посетует на старика-Куницу. Наши сколы не так сильно режут щеки. И пусть не смущается; старый Ого верит: победитель мамонта недолго будет скоблить свое лицо!.. У старого Ого есть красивые дочери; они знают об охотничьей удаче двух братьев из рода Серой Совы... Если храбрый охотник пожелает навестить старого Ого, — он найдет в его жилище радушный прием!

Просиявший Анук удалился к своим. Арго заметил, как Кийку с улыбкой похлопал его по плечу.

А пока мужчины занимались обменом, женщины готовили совместное пиршество...

...И вот настала ночь. Одноглазая заливала все своим призрачным светом; нежно и таинственно мерцали березы в ее сиянии; переливалась река. В самом центре поляны из заранее принесенных сучьев и тонких стволов был подготовлен Большой костер. Люди трех Родов, — нераздельно, вперемешку, — окружил его. Все молчали. Людей было много, но стояла такая тишина, что слышался даже плеск рыбы, играющей в реке; даже шепоток березовой листвы от легкого ночного ветерка... Внимание общинников было приковано к двум фигурам в центре, у будущего костра: стоящей — вождя детей Мамонта, Арго, и сидящей, — их старого Колдуна.

Колдун, шепча заклинания, подготовил дощечку, трут и огневое сверло: палочку и лучок. Арго поднял вверх обе руки, запрокинул лицо к небу и заговорил:

—Духи радости, любви и согласия! Я, Арго, вождь детей Мамонта, призываю вас на наш костер и пляску соединения. Три рода: дети Куницы, дети Серой Совы и дети Мамонта, сошлись здесь для совместного танца. Прийдите к нам! Вдохните жизнь в наше общее пламя! Наполните наши сердца любовью, согласием и весельем!

Трижды повторив призыв, вождь запел заклинание. Лучок в правой руке Колдуна заходил взад-вперед, вращая огневое сверло. Трут занялся быстро, — добрый знак!

Под пение вождя, Колдун принялся разжигать костер. Занялась сухая трава, затрещали тонкие веточки и береста. Запах дыма смешивался со смоляным ароматом.

Пение продолжалось. Вождь высыпал в зачинающийся огонь щепоть своего колдовского порошка, должного привлечь духов... Призыв был услышан: пламя занялось сразу, ровно и сильно; оно уже охватило сучья, уже лизало более толстые стволы... И вот, — взметнулось вверх, озаряя колеблющимся оранжево-розоватым светом фигуры и лица общинников... Пронесся единый восхищенный вздох. Люди взялись за руки.

Арго вновь воздел руки к небу.

— Вождь детей Мамонта благодарит духов, услышавших его призыв! Помогите же нашим сердцам соединиться, как соединяются сейчас наши руки!

Арго вновь запел заклинание, перечисляя имена духов радости и веселия, любви и согласия, которых как вождь он был властен призвать на Большой костер. Эти духи были хорошо знакомы вождям, — лучше, чем даже колдунам! Только вожди могли общаться с ними, — в дни весенних и осенних свадеб, в дни совместных пиршеств... И сейчас Арго чувствовал, как собираются они на призыв, явственно ощущал их дружеское ответное мерцание в пламени костра и в окружающем ночном воздухе...

Вождь поднял с земли Священный барабан, надел его на шею и взял в руки било. И барабан, — деревянная колода, обтянутая лошадиной кожей, раскрашенная Сухой кровью Рода и увенчанная лебедиными перьями, и било, вырезанное из еловой ветви и тоже окрашенное в красный цвет, — делаются только самим вождем накануне праздника, и только на один раз. После последнего танца этот священный инструмент будет сожжен в догорающем пламени Большого костра.

Колдун взял в руки костяную флейту, — инструмент долговечный, неизменно служащий ему в разных церемониях.

Рокот барабана возвестил начало первого, общего танца.

Люди, держась за руки, двигались по кругу под ритмичную дробь, сопровождаемую тягучими звуками флейты, и вторили пению вождя:

— Дети Куницы добры, дети Куницы веселы!

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Куницы добры, дети Куницы веселы!

Дети Серой Совы добры, дети Серой Совы веселы!

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Серой Совы добры, дети Серой Совы веселы!

Дети Мамонта добры, дети Мамонта веселы!

Ой-о-о-о-о-о!

Дети Мамонта добры, дети Мамонта веселы!

Пение возобновлялось несколько раз. Духи, хорошо знакомые вождю, делали свое дело. Сейчас Арго всем своим существом ощущал их радость, их тягу к людскому веселью...

— Ой-о-о-о-о-о!

Дети Мамонта добры, дети Мамонта веселы!..