Юрий Дмитриев - Соседи по планете: Домашние животные Страница 7

Молодые животные быстро привыкали к людям, участвовали в играх детей, возникала дружба между человеком и зверем, которая могла перерасти в серьезную привязанность.

Но так или иначе — волк поселился среди людей.

Появление первых волчат, очевидно, не изменило уклад жизни людей. Однако присутствие нескольких уже подросших, а тем более — взрослых волков должно было заставить людей принять серьезное решение. Естественно было бы прогнать волков или перебить их. Ведь волк — иждивенец, который требует много мяса. А мясо надо добывать на охоте. Охотиться же человеку тогда было очень нелегко. Тем не менее человек не перебил зверей и не прогнал их от себя. Трудно сказать, почему он этого не сделал. Может быть, наблюдая за поведением первого своего питомца, люди уже поняли выгоду от присутствия рядом чуткого зверя? А может, не поняли, но не прогнали зверей по какой-то иной причине? Во всяком случае, человек не мог еще осознать выгодность сотрудничества с волками; ведь, как писал К. Лоренц, «люди… еще не умели мыслить абстрактно и, жившие только настоящей минутой, не замечали помощи своей четвероногой свиты». Возможно, это правильно.

И уж наверняка наши далекие предки никак не могли прогнозировать пользу, которую даст в будущем приручение зверя.

А может быть, люди действительно привязались к волку, начали испытывать к нему какие-то теплые чувства?

Привязались… Испытывали какие-то теплые чувства… Симпатизировали… Это слова из нашего сегодняшнего лексикона, определяющие эмоциональные состояния современного человека. А был ли способен на подобное древний человек?

Почему это могло случиться!

(лирическое отступление)

Многие зарубежные ученые, да кое-кто и в нашей стране, считают, что первобытный человек не способен был на какие-либо чувства, что все его действия определялись исключительно соображениями выгоды, которую он получал от общения с собакой.

Прямых доказательств у этих ученых нет, есть логические рассуждения, возможно — косвенные подтверждения.

У нас тоже нет прямых доказательств обратного. Попробуем и мы найти косвенные подтверждения своей точки зрения на этот вопрос. И, воспользовавшись правом на лирическое отступление, обратимся к наскальной живописи.

Наскальная живопись — произведения первобытных художников, нарисованные, вырезанные, выбитые на скалах или на стенах пещер, сейчас играют большую роль в изучении древних людей, помогают изучать и животный мир прошлого. Но к собакам это не относится, ибо собаки, как это ни странно (ведь ближайший друг!), не встречаются в произведениях первобытных художников. Но мы сейчас — не о собаках, мы — о чувствах.

Когда были найдены первые картины древних художников, ученые отказались верить в подлинность этих картин — считалось, что первобытный человек был слишком примитивен и не мог рисовать. Тем более создавать картины, которые нередко поражали своей экспрессивностью, эмоциональностью…

Потом ученые не только признали эти рисунки, но и расшифровали их.

Обнаружив стрелы и копья на изображении, ученые решили, что первобытный художник воссоздавал сцены охоты. А изучив обычаи и обряды современных племен — австралийских и южноамериканских, стоящих на очень низком, близком к каменному веку, уровне развития, — ученые поняли, что рисунки эти имели большой смысл для художника: изображение убитого животного, по убеждению первобытных людей, обеспечивало удачную охоту.

Но чем больше находили картин первобытных художников, тем больше убеждались: эти художники уже обладали фантазией, умели по-своему видеть мир. Мало того, когда подсчитали количество картин с изображением поверженных животных (или тех, рядом с которыми изображено оружие), выяснилось, что они составляют всего 2 (два!) процента от общего числа изображений. Сейчас существует иная теория: первобытный человек изображал зверей не для того (или точнее, не только для того), чтобы предстоящая охота была удачной. А напротив, после удачной охоты он изображал зверей, считая, что это поможет им возродиться и охотничьи угодья, таким образом, не будут опустошаться.

Возможно, ученые найдут еще какие-то картины, и возникнут новые трактовки деятельности первобытных художников. Во всяком случае, уже известны картины, на которых первобытный художник изображал пейзаж.

Известны и другие изображения — юмористического характера. (В коллекции советского ученого П. И. Мариковского имеется что-то около тысячи копий таких рисунков.) На них изображены различные, очевидно смешные, с точки зрения первобытного человека, животные. Например, восьмирогий олень или лошадь с верблюжьим горбом или с козлиной бородой. Наверное, смешной выглядела, с точки зрения нашего далекого предка, и двухголовая лошадь. Не будем судить о тонкости юмора первобытного человека. Отметим лишь, что он имелся. Значит, уж не так примитивен был наш далекий предок, он мог позволить себе не только «утилитарное творчество» — мог позволить себе и пошутить. А может быть, он позволял себе рисовать и «для души», чтоб, как мы сейчас говорим, выразить себя, свое настроение в рисунках? К тому же не следует забывать и еще одно: многие картины первобытных художников ярко раскрашены. Для того чтобы изобразить животное в практических целях, можно было бы ограничиться лишь его контурами, что в ряде случаев и делалось. Но в других случаях первобытный художник изготовлял яркие краски, перетирая для этого с жиром мелко истолченные перекись марганца и окись железа. Первобытный художник шел на этот нелегкий труд. Для чего? Только ли для того, чтоб животные были более похожи, или у художников имелось какое-то представление о красоте, какие-то свои эстетические критерии?

Или еще пример: сейчас точно установлено, что люди, жившие много тысяч и даже десятков тысяч лет назад, клали на могилы и в могилы умерших сородичей цветы, причем, как определила французский палеоботаник Арлетт Леруа-Гуран, это были в основном яркие цветы. Конечно, можно строить различные догадки, делать всякие предположения, увязывать этот обычай с ритуалами, верованиями. «А может быть, ими двигали те же чувства, которые побуждают современных людей убирать цветами могилы и могильные памятники?» — пишет американский антрополог и литератор Джордж Констэбл. И почему бы нам тоже не подумать об этом? Не слишком ли мы, отрицая всякие эстетические (пусть зачаточные, элементарные) критерии, обедняем мир первобытного человека?

А теперь перейдем от цветов и изображений животных к самим животным. Если о многом, пришедшем из далекого прошлого, рассказывают ученым обычаи современных аборигенов Австралии и Южной Америки, находящихся на очень низком уровне развития, то не подскажут ли они и как относились к животным наши далекие предки?

Путешественники свидетельствуют, что селения коренных австралийцев и южноамериканцев наполнены прирученными животными, которых здесь любят Vi взрослые и дети. И почетное место среди них часто занимают собаки.

Впрочем, и это может не убедить тех, кто упорно отказывает нашим далеким предкам в способности испытывать нечто похожее на любовь или привязанность вообще, и к животным в частности. (Речь, естественно, идет не о стадной или стайной и не о материнской привязанности, свойственной многим высшим животным, по-разному проявляющими ее.)

Есть ученые, которые утверждают, что не только в очень давние времена, но и позже человек не испытывал к собаке тяготения, а ценил ее лишь за практическую пользу.

Не будем спорить — человек далекого прошлого был, возможно, не так эмоционален, как современные люди, вероятно, он был груб в своих чувствах и их проявлениях, безусловно, был существом практичным. Эта практичность сказывалась на его отношениях к собакам и в очень далеком прошлом, и много позже. Возможно, именно поэтому люди стали выводить новые породы, создавать собак — «узких специалистов». Но разве под силу, не имея даже очень приблизительного представления о зоотехнике и селекции, выводить новые породы без огромной любви к животным? Сколько терпения надо для этого, сколько выдержки, воли и главное — горячего желания! Ведь несколько тысячелетий назад, выводя новую породу, человек далеко не всегда мог рассчитывать увидеть конечные результату своего труда. Это сейчас новую породу собак можно вывести в течение 20–50 лет. А в далекие времена на это требовалось гораздо больше времени — возможно, сотни лет. И тем не менее мы знаем, что еще за несколько тысячелетий до нашей эры уже существовали различные, и причем сильно отличающиеся друг от друга, породы собак.