Эдуард Успенский - Юности честное зерцало Страница 8

В этой главе Петр I усиленно цитирует «Библию» — приводит слова святого Павла, пророка Михея, святого Петра, Иакова, Сираха, евангелиста Луки и слова Исуса Христа.

«Христос во главе 22 от матфея [*] глаголет: смиряяися вознесется. [*] кто смиренную жену имеет, оный приобрел сокровище выше всякого богатства…»

И дальше Петр I приводит целый ряд цитат, главным образом, из Библии, говорящих о преимуществе смирения перед гордыней и призывающих к смирению. Это цитаты из Соломона, Птоломея, святого Петра, опять Соломона, храброй Юдифи, Сираха, Григория (не знаю какого), Златоуста, Гиеронима, Оригена (тоже не знаю), Аугустина и многих, многих других.

Приведу для примера две цитаты.

«Гиероним написал: Несть нам человекам, и Богу приятнее, кроме когда кто в житии своем заслуженна себя явит, и будучи высоким, смирением себя умалит».

«Тако и Аукустин написал: что высоко, то изсохнет. [*] а что низко, то исполнено будет. И чудна дела твоя господи, горы и вершины их ближе суть к солнцу, нежели долины между горами. [*] однакож солнце жарчае в долинах, нежели в высоте, для того что долины исполнены долгостми и теплотою, того ради растут древеса, и травы и хлебы и всякия плоды, в долинах лучше и совершеннее, нежели на горах…»

Я не знаю, как действует на людей смирение, но высокомерие и спесь, по моим многолетним наблюдениям, губят людей направо и налево. Особенно легко можно загубить талантливого человека. Его все начинают хвалить, о нем постоянно говорят, как об исключительной личности. Он начинает думать, что ему все можно. В нем появляется самоуверенность, нет сомнений, поисков — и талант уходит на глазах, за несколько месяцев, за несколько лет. Спесь съедает дарование. Впрочем, как и подлость, и вседозволенность.

Когда я начинал работать детским писателем, нас было двести талантливых и молодых писателей и художников.

Ау!!! Где вы, таланты и гении?

Молчит Русь, не дает ответа.

«Зерцало» пишет:

«И подобно как малые рыбы с трудностию сетью и неводом уловлены бывают, так и смиренных с трудностию может сатана сетью уловить…»

«Златоуст написал: кто желает в небе первый быти, оный да будет на земли последний, тако согласуется изидорий [*] глаголя: являяися мал во очию людей, оный явится велик в очесах Божиих…»

Ребята, я не думаю, что Иоанн Златоуст или Изидорий, который с ним согласовывался, глаголя это, призывали вас быть самыми последними на земле, запуганными и забитыми, сидящими в норках. Нет, речь шла о том, что не надо зазнаваться и быть высокомерными.

Надо сохранять смирение при самых высоких успехах и способностях. Смотрите, сколько у нас было культов личности. И Сталин, и Хрущев, и Брежнев от чрезмерных похвал глупели и зверели. Из преданных ленинцев вылезали в императоры и идиоты прямо на глазах. Они и так-то не блистали мозгами, как утверждают историки, а тут еще похвала сделала их высокомерными, а высокомерие добило их разум. А дальше выходит вот что:

«Овидии пишет, с высоты, [*] высоко и падают».

«Святыи Августин глаголет: кто на земли сидит, одныи не может ни како пасти».

Жаль, что святой Августин не успел познакомиться с коллективизацией. Он бы узнал, что и с земли можно упасть еще ниже — в Сибирь, например, или в концлагерь, а то и просто в могилу после расстрела.

«Цесарь Фридрих третии, обычаино говаривал: громовые стрелы разбивают высокия башни, а низкия хижины минуют».

И опять же я бы посоветовал Фридриху номер три почитать «Архипелаг Гулаг» писателя Солженицына, чтобы он убедился, что и простых инженеров, и рабочих, и крестьян убивали громовые стрелы Сталина и своры его уголовников-партсволочей из ЦК КПСС.

Но в главном, в призыве к смирению, все авторы «Зерцала», безусловно, правы. Особенно, в наше нервное, дерганное время, время непризнанных высокомерных гениев. Сейчас все гении: продавцы — гении, рабочие — гении, парикмахеры — и те гении. Все знают как надо руководить искусством, колхозом, отраслью, экономикой, страной. И всем не хватает смирения. Я думаю и мне тоже, раз я такой умный, что об этом так решительно рассуждаю.

Кстати, есть одна такая интересная американская поговорка: «Если он такой умный, почему он такой бедный?»

Но ей-богу, я не понимаю, какое все это имеет отношение к девическому смирению.

Тут тебе и стрелы Фридриха, и горы Аугустина и культ личности. Может быть, это потому, что женщины у нас теперь равноправны и девицы все должны знать, вдруг им придется работать при дворе депутатами Верховного Совета или Думы.

Но если они смиренны, нечего им там делать. Пусть женщины смирно сидят дома и смирно воспитывают детей — Фридрихов и Петров, Овидиев и Аугустинов, Лютеров и Диогенов и, уж, конечно, Сахаровых и Солженицыных.

«Зерцало» считает:

«Гордыя не могут пробыть без наказания, смиренныя не останутся без награждения.

Того ради величайшии Стихотворец в нынешнем времяни гласит: смирися, Господь бог гордыни не оставит без отмщения. Господь благословит смиренныя сердца, и прокленет гордых…»

Хотел бы я знать, кого Петр I считает величайшим Стихотворцем в том времени. Ведь тогда даже и Ломоносова еще не было.

Интересная ситуация. Правители часто сами назначали лучших поэтов. И как правило не тех. Время проходило, и самих правителей, и их лучших поэтов люди забывали. В памяти человечества оставались жить и по большей части поэты, оппозиционные к правителям. И правителей часто помнили потому, что их упоминали гонимые поэты.

Кто помнит правителя времен Гомера или Аристофана?

Сталин назначил лучшим поэтом советского времени Маяковского. Прав ли он? А Блок? А Есенин? А Мандельштам? А Пастернак? А Гумилев? А Цветаева? Они не лучшие?

Я бы назначил Ахматову. Если бы не был смиренным.

«Григорий пишет: смирение есть начало и источник добродетелей…»

«Сему согласуется Златоуст глаголя: тако превосходит смирение похвалу прочих добродетелей, что ежели оной при том (при них. — Э. У.) не будет, протчия все ни во что…»

«Единым словом, всякая гордость, хотя в духовном, мирском или в домовном поведении, не служит чести Божиеи, и не может быть постоянно. [*] кто летать хощет, не выростя на пред перья, оное неудачно бывает, и срамотою покрывается. Смиренный ожидает время, которое Бог к возвышению его поставил, которое его утешит…»

Так что, уважаемые отроки, давайте обрастать перьями. Это не значит, что надо смирненько и противненько сидеть в норке и ждать, когда все кругом расцветет. Это значит — надо заниматься своей работой, ставя перед собой самые сложные задачи, не думая о наградах, не стремясь вверх ко двору.

«Зерцало» заканчивается словами:

«Бог возвышает смиренных, и вспомогает печалным. о нем всяк возрадоватися может».

Бог возвышает смиренных. Я на это надеюсь. Хотя к смиренным себя не отношу. Не дай нам Бог гордых вождей. Дай Бог вождей печальных!

ЛЕОНИД КАМИНСКИЙ

Недаром Леонид Каминский выбрал для иллюстрирования «Письма ребенку» и «Юности честное зерцало». Во-первых, эти произведения Эдуарда Успенского написаны с большим юмором, а во-вторых, в них говорится о школе, об учителях, о воспитании «юных отроков». Все это Каминскому очень близко, потому что он — учитель. И не просто учитель, а учитель… смеха. Нет, конечно, таких учителей пока еще в школах не существует. И свои уроки он проводит не в школе, а на страницах детского журнала «Костер» и на сцене петербургского театра «Эксперимент». Спектакль так и называется — «Урок смеха», а изучают на нем не географию и ботанику, а «смехографию» и «хохотанику». Кстати, не каждый «отрок» обладает чувством юмора. Этому можно учиться, чтобы понимать шутку, уметь посмеяться над собой. А главный результат таких уроков — хорошее настроение. Не только у учеников, но и у самого учителя.

Иллюстрации Леонида Каминского сродни детскому рисунку. В них есть некоторая наивность и кажущаяся неумелость, как будто рисовал школьник Даже подписи к своим рисункам Каминский делает не наборные, а «от руки», как в школьных тетрадях. Но, глядя на эти рисунки, мы все же понимаем, что рисовал их не ученик четвертого-пятого класса, а взрослый художник Просто это такой прием, который помогает художнику весело и иронически изобразить детали школьной жизни.

В своих работах Каминский часто использует традиции русской народной картинки XVII–XVIII веков, так называемого лубка. И, конечно же, «Зерцало» петровского времени очень подходило для такого рисования. Поэтому страничные иллюстрации Каминского к «Зерцалу» напоминают лубки — раскраской, яркими рамками и большим количеством текста, который входит в композицию картинки. Здесь Каминский не просто иллюстрирует Успенского, но добавляет и свои смешные комментарии к петровскому «Зерцалу».