Пять дней из жизни черепахи [сборник 1989, худ. М. Ромадин] - Феликс Григорьевич Лев Страница 9

Охота за бабочками в тропических джунглях — не такое простое и безопасное дело. Однажды на яркий свет его лампы вместо долгожданных бабочек слетелись полчища крылатых муравьёв, от которых ему пришлось отбиваться метлой. В другой раз он едва не погиб от ядовитой змеи.

Он придумывал всё новые и новые приманки, например банановый сок и вино, на запах которых слетаются бабочки. А отведав приятного лакомства, они как пьяные падают в траву — остаётся лишь подбирать их пинцетом. Однако загадочная Морфо Евгения так и не прилетела ни разу…

Но вот однажды, проснувшись раньше обычного, он вышел из дома. Он думал отправиться на охоту за дичью, а совсем не за бабочками. Ведь обычные дневные бабочки появляются, когда солнце уже высоко в небе. А в то утро оно ещё не успело подняться. И вдруг в раннем утреннем сумраке перед ним, словно молния, промелькнула голубая красавица Морфо — одна, за нею другая и третья… Солнце в тех краях встаёт быстро. Прошло каких-нибудь десять минут — и уже рассвело. И красавиц не стало. Но и этих минут учёному было достаточно, чтобы понять: Морфо летают лишь на заре, на рассвете! Тогда их и можно ловить. Уже на другое утро в его коллекции появилась прекрасная бабочка.

И вот что ещё интересно: из крыльев Морфо учёные пробовали извлекать голубую краску. Для этого их растворяли в специальном растворе, но раствор всё равно оставался бесцветным. Так вот оно что: эти крылья голубые совсем не от краски! Чешуйки пыльцы, которые их покрывают, на самом деле прозрачны и ничем не окрашены. Но они как хрустальные стёклышки: ловят белый солнечный свет — лучи всех цветов, а выпускают наружу один лишь голубой. Вот почему крылья Морфо так волшебно переливаются, играют на солнце!

…Когда-то мне очень нравились страшные сказки — лишь бы они хорошо кончались. А это была именно такая сказка. Наверно, поэтому я и запомнил её. В ней рассказывалось о том, как ужасный дракон похитил красавицу, дочь императора. И утащил к себе в чёрное подземелье, в пещеру, где всегда была ночь и откуда ещё никто не сумел выбраться. К счастью для этой принцессы, она была добрым человеком и за всю свою жизнь не обидела ни зверя, ни птицы, ни бабочки. С бабочками у неё были особые отношения.

Впрочем, не стану спешить, лучше расскажу обо всём по порядку, сначала.

Итак, принцесса жила в домике, построенном специально для неё в саду её отца-императора. Стены домика были из тончайшего фарфора, как драгоценный сервиз, крыша напоминала островерхую шляпу-колпак с загнутыми кверху краями. И весь домик, казалось, был легче чаинки — может быть, потому он так и назывался: чайный домик. А может быть, вовсе не поэтому, а совсем по другой причине: в саду возле домика росли прекрасные нежные цветы — чайные розы.

Каждый вечер они складывали, прикрывали свои лепестки, а каждое утро принцесса поливала чайные розы росой из серебряного кувшинчика, и они распускались ещё лучше вчерашнего. А когда розы распускались, к ним отовсюду слетались бабочки — пёстрые, яркие, огромные и крошечные, все с длинными тонкими усиками, которые чудесным образом за тысячу метров могут чувствовать запах даже самого незаметного маленького цветка!

И вот они прилетали и порхали над чайными розами — нежно-розовыми, почти прозрачными, каким бывает небо перед восходом солнца.

И вот опускались, каждая на свой цветок, распрямляли пружинки-соломинки и пили сладкий цветочный сок и росу с лепестков. А некоторые искусницы умудрялись даже выпивать свою порцию на лету, не присаживаясь на цветок.

Весь день порхали бабочки по саду и благодарили добрую принцессу — садились к ней прямо на платье, украшали причёску… Придворные и даже сам император не всегда могли угадать, что это у принцессы на голове — новый дорогой бант или живая бабочка?

Как только приходил вечер, розы складывали лепестки, а бабочки неслышно улетали из сада, словно таяли в наступающих сумерках.

Но одна бабочка никуда не улетала. Она всегда жила здесь, на большом тутовом дереве, среди густой листвы. И здесь откладывала яички. Сперва её гусеницы-личинки ползали по тёмно-зелёным тутовым листьям, с удовольствием их поедая — на завтрак, на обед и на ужин. А потом… Что происходило с ними потом, вы тоже узнаете в своё время. Сейчас я спешу рассказать про другое — про то, что случилось с принцессой.

Однажды — это было, когда синий вечер стал таким синим, что трудно было уже отличить его от совсем чёрной ночи, — принцесса зажгла, как обычно, свечу у себя на столе в фарфоровом домике и прикрыла её прозрачной, тоненькой сеткой, чтобы бабочка — та самая, что никогда не улетала из сада, — не обожглась об огонь. Ведь известно, что бабочки принимают огонь за чудесный цветок, самый яркий на свете, который вечно цветёт и меняется прямо на глазах. И они летят на него, позабыв об опасности. А это иногда плохо кончается…

Так вот, однажды вечером, когда в саду никого не было, дракон влетел в открытое настежь окно, схватил и унёс принцессу. Но бабочка — та, что жила на тутовом дереве, — видела это и успела сунуть в руку принцессе что-то маленькое, какой-то продолговатый клубок с ниточкой-шелковинкой. А конец шелковинки привязала покрепче к ветке дерева. Дракон с принцессой летели, а тонкая ниточка разматывалась, всё разматывалась. И была такой прочной, что ни разу не оборвалась. По этой ниточке принцесса и нашла дорогу обратно домой, когда дракон унёс её в подземелье и оставил одну.

Вот обрадовался император-отец, который уже не чаял вновь увидеть любимую дочь! И с тех пор — а с тех пор прошло пять тысяч лет — повелел своим подданным специально сажать и выращивать тутовые деревья. И оказывать бабочкам, которые селятся на этих деревьях, всевозможные почести…

Эта бабочка называется тутовый шелкопряд, — заканчивалась история.

— Значит, бабочки вправду умеют прясть шёлк? Значит, это не такая уж сказка? — спросил меня один мальчик, которому я её рассказал.

Не знаю, жила ли на самом деле принцесса. И