Юрий Дьяконов - Секрет на букву «В»

Юрий Дьяконов

Секрет на букву «В»

На столе зазвонил телефон. Катя подбежала и сняла трубку.

— Бу-бу-бу! — заворчал кто-то в ухо грубым голосом.

— Кто говорит? — удивилась Катя.

— Слон! — раздался весёлый голос папы.

— Что вам надо? — спросила Катя.

— Ну конечно, шоколада! — донеслось из трубки. — А скажи-ка, доченька, мама дома?

— Нет, ещё не приходила.

— Передай ей, детка, что у нас сегодня собрание. Ужинайте без меня. Приду поздно.

— Ага, папа. А можно, я с тобой ещё поговорю?

— Давай!..

Катя топталась около стола и громко сопела в телефонную трубку.

— Катюша! Что же ты молчишь?

— Я по-за-была-а-а, — тихо сказала Катя, готовая вот-вот расплакаться от досады.

— Вот те на!.. Так ты не расстраивайся! — весело сказал папа. — Вечером всё не торопясь и расскажешь… А у меня секрет есть! — вдруг похвастался он.

— Ой, папка, какой? — закричала Катя, сразу позабыв про свою неудачу. — Ну скажи хоть на какую букву?… На букву «В»?

Катя хотела ещё что-то спросить, но в трубке вдруг затрещало, загудело. Чужой женский голос закричал торопливо:

— Завод!.. Завод?.. Вас вызывает междугородная станция. Включаю междугородную… — И всё смолкло.

Стемнело. А папа всё не приходил. Катя легла на софу и стала вспоминать слова на букву «В»: «Велосипед?.. Вафли?.. Варенье?..» Мысли стали почему-то путаться. Полезли совсем неподходящие слова: «Ворона… водопровод… ворота… верблюд… верёвка… верблюд… Вот привязался этот „верблюд“!..»

— Вставай, лежебока! Все секреты проспишь! — разбудил её папин голос.

Катя открыла глаза. Что такое? В окно уже солнце заглядывает.

— Папка, а какой секрет на букву «В»?

— Вишни, дочка! Вишни! Поедем в совхоз урожай собирать.

— Вишни?! — обрадовалась Катя. — А мне всю ночь верблюд снился. Я его гоню, а он ещё плюётся… Папка! А вишни там есть можно?

— Конечно! Ешь сколько хочешь. Давай-ка скоренько одеваться да завтракать. Ждать нас не будут.

— Ага, папка! Я быстро.

Катя прошлёпала босыми ногами по полу, плеснула в лицо холодной водой из-под крана и проснулась окончательно. Вихор на макушке, с которым она воевала каждый день, послушно лёг под расчёской. Ремешки на сандалиях застегнулись, будто сами собой. Она и не заметила, как съела свою порцию яичницы с колбасой и выпила полную кружку молока.

— Вот умница! Всегда бы так, — похвалила мама.

Папа вложил в большое ведро второе, поменьше, а в него — совсем маленькое, Катино ведёрце и сказал:

— Тут ещё место в серединке осталось. Может, возьмёшь своего Чебурашку?

— Что ты, папка! Я же с вами буду вишни собирать!

— Ну, раз так, пошли…

На улице никого не было. Катя сбегала к магазину посмотреть, не едут ли машины. И когда уже хотела бежать во второй раз, из-за угла один за другим вывернули и остановились около дома три грузовика.

— К нам, Катюша! К нам! — закричали с первой машины.

Катя подбежала. Ну и машинища! Как же на неё забраться? До верха колеса и то не дотянешься. Но папа поднял Катю. Дядя Коля, папин товарищ, подхватил её и посадил на скамейку в самую середину.

Кате очень хотелось, чтобы все — и подружки и взрослые — видели, как она едет на работу в совхоз. Но улица была безлюдной и тихой. Никого не видно на балконах. Закрыты большие стеклянные двери магазина на углу. Даже солнце, которое уже давно светило в их окна на восьмом этаже, сюда ещё не добралось.

— Куда же все люди подевались? — удивилась Катя.

— Спят они, — ответил папа, — сегодня-то суббота, выходной. Куда им торопиться?

Катя подумала немножко и тряхнула головой:

— Ну ладно. Пусть поспят. А мы им зато вишен нарвём! Целую машину! Вот обрадуются! Правда?

Все засмеялись. А папа сказал:

— Конечно, обрадуются. Теперь вишен в магазине полно будет.

Машина вырвалась из городских улиц и понеслась по шоссе. По обе стороны дороги колыхалось жёлтыми волнами море поспевающей пшеницы.

Кате хотелось видеть сразу всё. Придерживаясь за плечи папы и дяди Коли, она стала ногами на скамейку. И тотчас тугая волна свежего, пахнущего степью ветра толкнула её в грудь, растрепала светлые волосы.

От этого простора вокруг, от яркого солнца, ветра, свистящего в ушах, стало так весело, что Катя запела:

О-о-ой ляй лю ля-а-а-ай!Мы едем вишни собирать!О-о-о-ой ляйлю ля-а-а-ай!Как хо-ро-шо-о-о!..

Машина свернула с шоссе и, переваливаясь из стороны в сторону, поднимая за собой облако пыли, поехала по мягкой грунтовой дороге вдоль высоких тополей и раскидистых акаций. Ещё раз свернула, и они оказались в саду.

Ну и сад! Таких Катя ещё никогда не видела. Наверное, больше, чем Парк пионеров. Глянула в одну сторону — конца не видать! Посмотрела в другую… Что такое?! Ряды вишен взбираются по пригорку всё выше и выше. А за дальними рядами уже и нет ничего — одно голубое небо.

Захотелось посмотреть, как это деревья до самого неба добрались. Бежала-бежала… Вот тебе на! Ни на какое небо они не забрались. Сад начал спускаться под гору и кончился. А дорога пошла дальше: через зелёный луг, через вспаханное чёрное поле, через жёлтую пшеницу и выше, и выше… и опять будто в небо уходит.

«Вот бы посмотреть, куда она уходит», — подумала Катя. Оглянулась. Ого, как далеко забралась! Отсюда и люди и машины совсем маленькими кажутся. И Катя припустила назад. Она успела как раз вовремя. Высокий дяденька с чёрной бородой записывал что-то в блокнот и говорил папе:

— Ну, а вот это ваш ряд. Вас двое?

— Не двое, а трое! — вмешалась Катя. — Мы вместе будем работать. Мама, папа и я!

— Ишь ты какая! — улыбнулся дяденька. — Ну тогда вы больше всех соберёте!..

Катя побежала от дерева к дереву: никак не могла решить, с какого начать. Одно красивее другого. Крупные, блестящие, будто покрытые лаком шарики вишен висели гроздьями. Под их тяжестью тёмно-красные ветви изогнулись дугой. Ягод, казалось, было больше, чем листьев. Они задевали волосы, касались рук, лица.

— Ну, девочки, начнём? — сказал папа, сбросив на землю пустые ящики. — Работать по этажам будем.

— Как это? — удивилась Катя.

— А вот так. Ты меньше всех — собирай вишни на самом низу. Мама на средних ветках. А я на верхотуру полезу.

— Папка! Так я тут сразу два ящика нарву! Ещё и не влезет!

— Ну и чудесно, — сказал папа и, прихватив ведро, полез на дерево.

Сначала Катя рвала вишни так: одну — в рот, одну — в ящик, или: две — в рот, одну — в ящик. Повесила себе на уши серёжки из самых красивых вишен и всё время косила на них глазами.

Потом вишни стали почему-то кислей. И Катя уже ела не все подряд, а с разбором, только самые крупные, самые спелые.

Перед её глазами мелькнула большая бабочка и уселась на высокую ромашку. Ох ты-ы какая! Спинка шоколадная, усики длинные, а на крылышках круглые глазки. Точь-в-точь как у павлина на перьях!

Катя протянула руку, а бабочка — порх! — и на соседнее дерево. Катя — за ней. А бабочка — ещё дальше. Так и дразнит, так и ведёт от дерева к дереву. А потом взмыла вверх и исчезла за ветками.

— Что, Катюша? Удрала павлиноглазка? — раздалось над Катиной головой. С лестницы соскочил дядя Коля. Высыпал из солдатского котелка вишни в ящик и сказал: — Пере-кур!.. Э-э-э! Да ты, вижу, расстроилась. Не надо. Жизнь у бабочки короткая. Всего несколько дней. Пусть резвится. А мы лучше с тобой что-нибудь сделаем.

— А что мы с вами сделаем?

— А что хочешь.

Катя подумала: «Чего же я хочу?» Посмотрела на солнце, которое уже сильно припекало макушку, потом на дяди Колину соломенную шляпу с широкими полями и сказала:

— Шляпу хочу. Как у вас.

— Пожалуйста!.. Только зачем тебе шляпу? Лучше сделаем шапочку, как у Буратино, а?

Катя кивнула. Дядя Коля сорвал у дороги огромный лист лопуха. Свернул его фунтиком. Тонким берёзовым прутиком, как будто это была иголка с ниткой, сшил края. Отогнул поля. А на макушку воткнул пучок травинок с мягкими колосками на концах. Получилась и правда шапочка, как у Буратино. Катя тотчас надела её. Хорошо! Теперь солнце совсем не печёт.

— Ну хватит, — сказал дядя Коля. — Пора и за работу браться. Будешь помогать?

— Конечно! А как? — спросила Катя.

— Я нарву в котелок, а ты из него высыплешь. Тогда мне не придётся с дерева слезать. Идёт?

— Идёт, дядя Коля! Я хорошо помогать буду.

Дядя Коля забрался по лестнице наверх, повесил котелок на проволочный крючок и — бом! бом! бом! — застучали, падая на дно, вишенки.

Присела Катя на корточки. Огляделась. Вот здорово! Ветки, которые всё заслоняли, остались над головой. А перед глазами только стволы деревьев. Они стоят ровненько, как по ниточке. И видно, как с лестниц, громоздких деревянных «козлов» слезают чьи-то ноги, то одетые в закатанные до колен брюки, то прикрытые лёгким платьицем, и шагают по рыхлой земле. А рядом с ногами, будто сами собой, плывут над землёй вёдра и бидоны, котелки и корзинки. Они на миг останавливаются, наклоняются, и большие красные градины вишен сыплются из них в стоящие на земле ящики.